Там, где раки поют - читать онлайн книгу. Автор: Делия Оуэнс cтр.№ 27

На другой день Тейт приплыл в лагуну, но из лодки выходить не стал. У ног его стояла большая корзина, прикрытая красной клетчатой скатертью.

– Что это? Что ты привез? – спросила Киа.

– Сюрприз. Ну же, залезай!

Медленными протоками вышли они в море и двинулись на юг, к небольшой бухточке в форме полумесяца. Бросив на песок одеяло, Тейт поставил на него укрытую скатертью корзину и, когда они сели, сдернул скатерть.

– С днем рождения, Киа, – сказал он. – Тебе сегодня пятнадцать.

Из корзины выглядывал двухъярусный торт из кондитерской, высотой со шляпную коробку, украшенный ракушками из розовой глазури. А на торте – ее имя. А рядом – подарки в разноцветных обертках, перевязанных лентами.

Киа потрясенно застыла, раскрыв рот. С тех пор как ушла Ма, никто ее не поздравлял с днем рождения. Ни разу не дарили торт с ее именем. Никогда не получала она подарков в нарядной упаковке, с лентами.

– Откуда ты узнал про мой день рождения? – Без календаря Киа потеряла счет дням.

– В Библии у тебя прочел.

Пока Киа умоляла: “Не разрезай мое имя!” – Тейт откромсал им по громадному ломтю и выложил на бумажные тарелки. Глядя друг другу в глаза, отрывали они куски и запихивали в рот. Громко причмокивали, обсасывали пальцы, улыбались перепачканными в глазури губами. Вот как надо есть торт, так мечтает его есть каждый!

– Развернем подарки? – Тейт улыбнулся.

Первый – небольшая лупа, “разглядывать крылышки насекомых”. Второй – серебристая пластмассовая заколка с выложенной стразами чайкой, “для волос”. Тейт неуклюже заправил ей за ухо прядь и прицепил заколку. Киа провела по ней пальцами. Еще красивее, чем мамина!

Третий подарок был в самой большой коробке. Киа открыла, а там десять баночек масляных красок, акварель, кисти всех размеров – “рисуй на здоровье”.

Киа брала в руки каждую баночку с краской, каждую кисть.

– Я тебе еще привезу, если надо. Даже холст, из Си-Окс.

Киа кивнула:

– Спасибо, Тейт.

* * *

– Полегоньку, не спеши, – крикнул Шкипер, когда Тейт, путаясь в сетях и промасленной ветоши, орудовал лебедкой.

Рядом пеликаны чистили перья. Нос “Вишенки”, покачиваясь как в люльке, скользнул на подводные рельсы верфи Пита, единственной в Баркли-Коув, с кривым пирсом и ржавым навесом для лодок.

– Хорошо пошла! Заводи!

Тейт крутанул рычаг лебедки, и катер зашел по рельсам в сухой док. Подвесив его на тросах, они принялись соскребать с корпуса ракушки под хрустальный голос Милицы Корьюс с пластинки. Надо грунтовать, а потом, как положено раз в год, нанести новый слой красной краски. Цвет подбирала еще мать Тейта, и Шкипер ни за что не променял бы его на другой. Он то и дело отрывался от работы и дирижировал могучими ручищами, в такт плавной музыке.

С начала зимы Шкипер стал платить Тейту, как взрослому, за помощь после школы и в выходные, зато Тейт не мог уже так часто наведываться к Киа. С отцом он об этом не говорил; при нем он и вовсе ни разу не упомянул о Киа.

До темноты отскребали они от катера ракушки, пока даже у Шкипера руки не заныли.

– Нет у меня сегодня сил стряпать, да и у тебя, думаю, тоже. Поедим в закусочной по пути домой.

Кивая направо и налево – ведь были здесь только знакомые лица, – они сели за столик в углу. Оба заказали блюдо дня – отбивные в панировке, а на гарнир пюре с подливкой, репу и капустный салат. На десерт – печенье и ореховый пирог с шариком мороженого. За соседним столиком, взявшись за руки и склонив головы, сидела семья, отец читал вслух молитву. При слове “аминь” все четверо крепче сжали друг другу руки, а потом стали передавать по кругу кукурузный хлеб.

Шкипер начал:

– Вот что, сынок, понимаю, тебе с этой работой не продохнуть. Ничего не попишешь, но ты нынче осенью никуда не ходил, даже на бал выпускников, а я не хочу, чтобы ты все пропустил, ведь ты в школе последний год. Скоро в танцзале большой бал. Ты уже пригласил девушку?

– Не-а. Я еще не решил, идти или нет. Но если пойду, то без пары.

– Так и не присмотрел никого в школе?

– Не-а.

– Ну ладно. – Шкипер откинулся в кресле, тем временем официантка поставила перед ним тарелку. – Спасибо, Бетти, от души положила!

Бетти поставила порцию для Тейта, еще больше.

– Чтоб все доели, – сказала она. – Добавку вам уже не осилить.

Она улыбнулась Тейту и пошла на кухню, кокетливо виляя бедрами.

Тейт сказал:

– Девчонки в школе глупые, одни прически да каблуки на уме.

– Ну на то они и девчонки. Иногда нужно смириться.

– Может быть.

– Знаешь, сынок, сплетни я никогда не слушал и не слушаю, но ходит молва, будто ты повадился к той девочке с болота. (Тейт замахал руками.) Ну-ну, – продолжал Шкипер, – слухам о ней я не верю, наверняка девочка она хорошая. Но ты осторожней, сынок. Ни к чему слишком рано детей заводить. Ты меня понял?

Тейт ответил, понизив голос до шепота:

– Сначала ты говоришь, что не веришь сплетням, потом просишь слишком рано детей не заводить. Решил, значит, что она из таких. И вот что я тебе скажу – она не такая. Она чище и невинней любой из тех, с кем ты меня спокойно отпустил бы на танцы. Да ради бога… многие из здешних девиц… скажем так, охотятся стаями и пленных не берут. Да, я вижусь иногда с Киа. И знаешь для чего? Учу ее читать, потому что люди у нас в городе злые, из школы ее выжили.

– Ясно, Тейт, ты молодчина. Но прошу, пойми, на то я и отец, чтоб ворчать. Понимаю, разговор не из приятных, но я же отец как-никак, должен тебя предостеречь. Это моя забота, так что не злись.

– Понял, – буркнул Тейт, намазывая масло на хлебец. И, ясное дело, злился.

– Ну-ну, успокойся. Возьмем-ка добавки, а потом орехового пирога.

Когда принесли пирог, Шкипер снова заговорил:

– Раз уж пошел у нас разговор по душам, вот что я еще скажу.

Тейт уставился в тарелку с пирогом.

– Хочу, чтобы ты знал, сынок, как я тобой горжусь. Все-то ты делаешь сам – и болото изучаешь, и в школе учишься отлично, и выбрал куда поступать, на биологический. И поступил. Вслух я о таком говорить не привык, но я очень тобой горжусь, сынок. Понял?

– Да, понял.

Вечером у себя в комнате Тейт читал вслух строки любимого стихотворения:

* * *

Тейт между делом старался почаще навещать Киа, но оставаться надолго никогда не получалось. Бывало, плыл минут сорок на лодке, чтобы десять минут пройтись с ней по пляжу, за руку ее подержать. И целоваться всю дорогу. Не терять ни минуты. И уплыть обратно. Он мечтал коснуться ее груди, все бы отдал, только бы одним глазком взглянуть на ее грудь. Бессонными ночами он представлял ее бедра, такие мягкие, шелковистые и при этом налитые силой. А дальше… он и думать спокойно не мог, ворочался на постели, сбивая простыни. Но она еще такая юная, пугливая. Один его неверный шаг может ей повредить – ну и чем он тогда лучше тех мальчишек, лишь на словах готовых ее соблазнить? Желание ее защитить боролось в нем с другим желанием. С переменным успехом.