О чем мы солгали - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Уэй cтр.№ 10

Да, пожалуй, я немного перегибала палку, защищая моего мальчика, с подозрением и опаской косясь на дочь всякий раз, как она к нему приближалась. Кормление грудью служило мне оправданием, чтобы быть с ним всегда рядом, но вскоре Даг стал упрекать меня за то, что я «монополизировала» нашего ребенка.

— Ты превратила его в нытика, — говорил Даг, когда он пытался взять Тоби на руки, а тот с плачем тянулся ко мне. Выглядело так, что я, как он думал, специально отдаляла от него ребенка, но это просто было неправдой.

Общаясь с Ханной, Даг старался уделять ей как можно больше внимания, независимо от того, что она делала, как будто одна лишь сила его любви могла направить ее на верный путь. Так, если он возвращался домой с работы и видел Ханну, стоявшей в наказание в углу, он — к моему величайшему неудовольствию — сгребал ее в охапку, давал печенье, забирал с собой в гостиную, где они вместе смотрели по телевизору ее любимые мультфильмы, в то время как я играла с Тоби в другой комнате. Постепенно наша семья начала распадаться на две половинки, с одной стороны — я и Тоби, с другой — Ханна и Даг. Действительно, Ханна вела себя намного лучше, когда находилась со своим отцом, но я чувствовала, что она наслаждалась растущими между мной и Дагом противоречиями. Я видела проблески удовольствия в ее глазах в моменты наших споров, она выглядела счастливой, если мы поглощали еду в оглушительной тишине.

За несколько месяцев до семилетия Ханны мы вновь были вызваны в школу на разговор о ее поведении. Утром мы повздорили, и мы ехали туда сохраняя практически полное молчание, Тоби спал позади в своем кресле, Даг мрачно уставился вперед на дорогу. По дороге я размышляла о Ханне. Стала ли я причиной этого, чем бы «это» ни было? Могла ли боль, которую я испытывала годами из-за отсутствия ребенка, повлиять на связь с моим первенцем? Тогда я чувствовала себя сломленной, совершенно одинокой, никто — даже Даг — меня по-настоящему не понимал. Возможно, в состоянии горя и изоляции я воздвигла защитную стену между собой и остальным миром, что ожесточило мое сердце, неспособное целиком и полностью полюбить и принять дочь, когда она наконец появилась? Это то, что она чувствовала и против чего протестовала? Я смотрела в окно, еле сдерживая слезы; и вот мы подъехали ко входу в начальную школу Вест-Эльмс.

В школе изо всех сил старались проявлять понимание, молодая учительница Ханны настоятельно предлагала способы и практические меры, которые помогли бы нам справиться с нашей трудной дочерью, малолетней правонарушительницей, давала почитать брошюры и рекомендовала психологические консультации, пока тихо не намекнула, что Ханну могут попросить покинуть школу, поскольку они заботятся об интересах и других учеников.

— У нее есть хоть один друг? — жалким голосом спросила я.

Мисс Фокстон вздохнула.

— Она приближает к себе детей определенного типа, выбирая среди них особо ранимых и поддающихся чужому влиянию. Ханна, если захочет, может быть весьма убедительной. Обычно она разрешает такому ребенку стать ее временным союзником, а потом, когда ей это наскучит, полностью отворачивается от него. Эту модель поведения мы наблюдали неоднократно, — мисс Фокстон перевела взгляд на карандаш, который вертела в руках. — Дейзи Уильямс — лишь один из примеров, безусловно. Но нет, я никогда не видела, чтобы она подружилась с кем-нибудь по-настоящему.

Я кивнула, вспомнив о Дейзи. Застенчивая, страстно желающая угодить, она была очень бледным, худощавым ребенком с белоснежными волосами и красными веками, немного похожая на кролика с ободранной шкуркой. Ханна обратила на нее внимание в прошлом учебном году, несколько недель пользовалась восхищением и раболепной преданностью своей новой подруги, а потом насквозь промокшую Дейзи нашли в туалете на детской площадке, связанную ее же собственной скакалкой. Ханна, сама невинность, утверждала, что они всего лишь играли в копов и грабителей, Дейзи всячески поддерживала эту версию произошедшего, но с этого момента — вероятно, по настоянию матери Дейзи, глядевшей на меня с нескрываемой ненавистью когда мы пересекались на детской площадке, — в школе сделали все возможное, чтобы держать девочек подальше друг от друга.

После беседы с классной руководительницей Ханны мы возвратились в машину в гнетущей тишине.

— Ох, Даг, — сказала я, опустившись на пассажирское кресло рядом с водителем.

Он посмотрел на меня и вздохнул.

— Знаю.

Даг пододвинулся и взял меня за руку, на секунду я почувствовала прежнюю с ним близость. Но только он хотел мне что-то сказать, как проснулся и заплакал Тоби.

Я взглянула на Дага и начала открывать дверцу машины.

— Лучше сяду сзади рядом с ним, — сказала я.

Даг кивнул, повернул ключ зажигания и домой мы уже ехали, не проронив ни слова.

Через несколько дней после разговора в школе мы посадили перед собой Ханну и сообщили ей, какое ее ожидает наказание. Нам всегда это давалось непросто — не было такого развлечения или игрушки, к которым она испытывала бы настоящую привязанность, ей в буквальном смысле слова было наплевать, когда ее лишали личных вещей. Однако Ханна очень любила смотреть телевизор. И в данном случае мы сказали, что оставляем ее без телевизора на всю неделю. Не думаю, что когда-нибудь забуду выражение ярости и откровенной ненависти на ее лице в момент, когда мы сообщили о своем решении.

На следующий день я обнаружила синяк на руке Тоби. Этим утром я оставила его в детском шезлонге пока собирала Ханну в школу. Вынимая для нее из сушки пару чистых носков я услышала, как он завопил от боли. Я взбежала по лестнице и увидела, что Тоби заходился в истерическом плаче, хотя еще минуту назад он счастливо ворковал. Я нашла Ханну сидящей, как и ранее, на полу в своей комнате, безмятежно собирающей пазл. Она даже не взглянула в мою сторону, когда я вошла. А позже я разглядела синяк, маленькую, злую, лиловую отметину на руке Тоби повыше локтя — словно кто-то с силой ущипнул его. Я не могла доказать, что это сделала Ханна, но знала, что это была она. Конечно, я знала.

Лондон, 2017

Совершенно оглоушенные Клара и Мак покинули здание полицейского участка. Поначалу, когда они пришли и выложили все дежурному молодому офицеру, тот не проявил никакого интереса, выслушав терпеливо — как и учили — сбивчивый рассказ Клары. Но его отношение поменялось, как только он увидел перед собой на столе ноутбук Люка, узнал о сотнях сообщений с угрозами, о проникновении в квартиру несколькими месяцами ранее, письме и фотографиях, просунутых под их дверь.

— Ясно, — произнес он. — Следуйте, пожалуйста, за мной.

Их с Маком провели через участок в небольшое помещение без окон и попросили подождать. Они нервно молчали, прислушиваясь за закрытой дверью к звуку приближавшихся и удалявшихся шагов в коридоре.

Когда дверь отворилась, с ними поздоровалась худощавая темнокожая женщина, представившаяся констеблем криминальной полиции Лореттой Мансфилд. Быстро приблизившись, она поприветствовала Клару и Мака твердым сухим рукопожатием, улыбнулась, в то время как ее глаза изучающе скользнули по их лицам, затем села и положила ноутбук Люка на стол между ними.