Цивилизации. Образы людей и богов в искусстве от Древнего мира до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Бирд cтр.№ 14

^{53. Монастырь в Аджанте начал строиться около 200 г. до н. э. В более чем 30 рукотворных пещерах расположены молитвенные залы и жилье буддийских монахов.}

Нигде противоречие между изображением и зрителями не проявляется так явно, как в пещерном комплексе монастырей и молельных залов, выдолбленном в склоне горы в Аджанте на северо-западе Индии. Пещеры Аджанты, как их теперь называют, появились около 200 г. до н. э., комплекс создавался до конца V в., постепенно был заброшен и лишь недавно стал объектом культурного наследия и туристической достопримечательностью.

Есть популярная история о том, как эти пещеры с их древними буддистскими изображениями были в 1819 г. «заново обнаружены», или, как выражаются западные писатели, «открыты». Этот рассказ в стиле Boys' Own ^[3] гласит, что группа молодых офицеров, преследуя на охоте тигра, случайно наткнулась на пещеры (их командир триумфально вырезал свое имя и дату на одном из изображений: «Джон Смит, 28-й кавалерийский полк, 28 апреля 1819 г.»). Намного более содержательна, хотя и куда менее известна, история о леди Эдвардианской эпохи, которая в начале XX в. отправилась в Аджанту, вооружившись не винтовками и сетями для поимки тигра, а мольбертами, бумагой, кистями и карандашами. Ее звали Кристиана Херрингем, она была художницей и суфражисткой и, мягко говоря, неоднозначно относилась к деятельности британцев в Индии. Некоторые считают ее прототипом миссис Мур из романа Э. Форстера «Поездка в Индию», героини, пережившей яркий опыт в других пещерах — Марабарских (вымышленных автором). Херрингем заинтересовали рассказы о древнем храме, скрытом в горах, и, проделав трудное путешествие, которое заняло несколько недель, она сумела добраться до Аджанты. К тому времени росписи со сценами из жизни Будды, покрывавшие стены многих пещер сверху донизу, находились в плачевном состоянии. При финансовой поддержке индийских и британских филантропов (и движимая исключительной решимостью) Херрингем — вместе с очень многонациональной по меркам того времени группой студентов и художников — начала копировать изображения, пока те не разрушились окончательно.

^{54. Кристиана Херрингем во время своей поездки. Со стороны это может показаться праздным путешествием, но из ее рассказа о работе в Аджанте становится ясно, что это было чем угодно, только не отдыхом.}

Результаты были опубликованы несколько лет спустя, в 1915 г. Роскошный фолиант открывался несколькими очерками, из которых становится ясно, насколько трудной оказалась эта работа. В пещерах было темно и грязно, там жили тысячи летучих мышей и гнездились пчелы, которые недружелюбно встретили потревоживших их покой художников. Последним приходилось копировать изображения на кальку при тусклом свете переносных ламп, зачастую с риском для себя балансируя на высоких лестницах. За очерками следовало то, ради чего была издана книга: великолепные цветные иллюстрации, созданные по тем самым калькам и воспроизводившие пещерные росписи.

^{55. Пещера № 1 дает представление о красоте и разнообразии аджантских росписей. Справа сидит Бодхисаттва, символизирующий в буддизме просветление и сострадание, а слева и вверху показаны истории предыдущих воплощений Будды.}

^{56. Выбрав только небольшие фрагменты пещерных росписей, Херрингем издала книгу с великолепными изображениями, но совершенно иного характера, чем те оригиналы, которые она копировала.}

Задачей Херрингем было сохранение этих древних религиозных изображений в рамках ее более общего интереса к мировому художественному наследию (в Великобритании она была главным основателем Национального фонда художественных коллекций, который до сих пор покупает произведения искусства для публичных галерей). Но и в своем восприятии, и на страницах книги она кардинально — и довольно сомнительным образом — переосмыслила эти изображения. Их цвета, перспектива, тщательно прорисованные линии и композиция побудили ее увидеть в них индийский эквивалент итальянского искусства эпохи Возрождения; иногда она даже называла пещеры картинной галереей. Книга отразила это видение. Выбрав лишь самые красивые фрагменты, заполнив пробелы там, где краска отслоилась, и сделав листы, которые можно вынуть из книги и повесить на стену, как станковую живопись, она превратила изображения из буддийского храма в наследие мирового искусства. Херрингем, безусловно, понимала религиозное предназначение фресок; последние 15 лет своей жизни она провела в частных богадельнях — попав туда еще до публикации книги, все больше мучимая мыслью о том, что вторглась на священную территорию. Но что ее действительно беспокоило, так это статус изображений как Искусства с большой буквы.

Значительную часть религиозного искусства теперь можно увидеть только в галерейных пространствах, в том числе многие из картин эпохи Возрождения, которыми так восхищалась Херрингем. Они висят в Национальной галерее или в Уффици, хотя создавались, чтобы находиться в совершенно ином пространстве — в христианских храмах. Чтобы понять, как эти изображения работали с точки зрения религии, нам нужно представить их в первоначальном контексте. И тогда росписи из Аджанты производят совсем другое и гораздо более загадочное впечатление, чем тщательно отобранные фрагменты Херрингем.

Сцены в пещерах снова и снова изображают Будду, отвергающего суетность мира и атрибуты человеческой власти в поисках просветления. Но эти росписи не так-то просто прочесть. Многие детали должны были теряться во тьме (буддийские молитвенные залы никогда не освещались ярко), и изображения представляют собой фрагментарный и разобщенный рассказ, который нелегко было понять даже тем, кто хорошо знал эти истории. Один из самых простых и в то же время притягательных образцов настенной росписи дает представление о том, насколько это было трудно. Фреска занимает значительную часть одной из стен пещеры и иллюстрирует историю о Царе обезьян, предыдущем воплощении Будды, который рисковал жизнью, чтобы спасти свой народ. Мы можем разглядеть фигуру Царя людей, объявившего войну животным, и его лучников, которые целятся в них; можем увидеть, как Царь обезьян ложится, чтобы стать мостом через ущелье, по которому его подданные могут спастись бегством; увидеть также Царя людей, который впечатлился этим актом самопожертвования и велел привести Царя обезьян к себе во дворец, где тот начал рассказывать об ответственности правителя. Но расшифровать изображение гораздо сложнее, чем кажется, когда читаешь это краткое описание. Сцены никак не отделены друг от друга, вся фреска заполнена многочисленными фигурами. Одни и те же персонажи появляются несколько раз, изображенные на разных этапах повествования. И эпизоды расположены вовсе не в очевидном логическом порядке (так, Царь обезьян рассказывает об ответственности правителя в левом верхнем углу). Все это очень далеко от ясной и доступной для понимания версии Херрингем.