Темные небеса - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Столяров cтр.№ 84

«И вообще, – анализируя состояние Евросоюза, делал выводы польский культуролог Мартин Закревски, – единственными «настоящими европейцами» являются сейчас лишь брюссельские чиновники, получившие наибольшую выгоду от этого объединения. В определенном смысле нынешняя Европа повторяет судьбу Австро-Венгерской империи конца XIX столетия, где при всем внешнем державном блеске не существовало национальности «австриец». Никто даже не пытался ее сформировать. Упор также делался на конфедерацию наций. И потому при первом же серьезном кризисе, вызванным Первой мировой войной, величественная империя легко, «как глиняный горшок», развалилась на части».

Другую ошибку Европы, по мнению автора, породил до конца не изжитый ею «имперский синдром». Как только распался СССР, Европейский Союз поспешно, не думая о последствиях, заглотил более десятка бывших социалистических восточно-европейских стран, осуществив тем самым рискованное «имперское расширение». При этом ЕС не только перегрузил себя их слабыми экономиками, согласовать которые с европейскими экономическими структурами было достаточно тяжело, но и разбавил мировоззренческую палитру Европы провинциальным национализмом стран Прибалтики (Латвии, Эстонии и Литвы) и опять-таки не изжитым еще до конца «имперским синдромом» Польши.

И наконец трагической ошибкой Европы, писал Мартин Закревски, является механизм консенсуса, путем которого в ЕС принимаются все ответственные решения. Согласовывать по любому вопросу мнения двадцати восьми государств – это, надо сказать, труд, достойный Сизифа. Тем более что в критических случаях механизм консенсуса не работает – он слишком медлителен и выдает решения с большим опозданием. Это наглядно продемонстрировал финансовый кризис 2008 года: вместо быстрых и жестких решений, которые могли бы смягчить экономический спад, в Европейском Союзе начались долгие и муторные дебаты. Решения, разумеется, принимались, но, во-первых, паллиативные: свою лепту в них старался внести каждый из двадцати восьми членов ЕС, а, во-вторых, утверждались эти решения лишь тогда, когда существенного влияния они уже оказать не могли. В общем, полный абсурд: жильцы дома, где внезапно вспыхнул пожар, вместо того чтобы вызвать пожарных, собираются на совещание и, следуя всем демократическим процедурам, обсуждают, что следует предпринять: может быть, залить пылающие балки из чайника, или, может быть, заколотив двери, изолировать горящий этаж, или, быть может, не делать вообще ничего: оно погорит, погорит и как-нибудь погаснет само?

«Кстати, – напоминал Мартин Закревски, – история уже знает подобный пример. Это парламент Польского королевства XVIII столетия. Достаточно было любому шляхтичу крикнуть на заседании «Не дозволяю!», и решение, даже самое нужное, оказывалось заблокированным. Результат: к концу XVIII века Польша как государство перестала существовать. Похоже, что к аналогичному результату движется и нынешняя Европа».

Между тем Европа, несмотря на все инциденты, чувствовала себя еще сравнительно благополучно. Самый опасный огонь рождался все же не здесь. Главным его очагом стал Большой Ближний Восток, где пламя, стремительно разгораясь, охватывало один регион за другим. Нескончаемые судороги сотрясали бывшее Саудовское королевство. «Исламской народной армии» (переименованная «Аль-Хазгар») удалось потеснить шиитских повстанцев в провинции Аш-Шаркия (основной нефтеносный округ страны) и взять под контроль его административный центр Эд-Даммам. В ответ шииты зажгли нефтяные скважины на побережье, и жирная копоть, превращая день в ночь, повисла над Персидским заливом. Началось бегство граждан из Катара, Бахрейна и ОАЭ, где хлынули «черные ливни» и чисто физически стало невозможно дышать. «Благословенная Аравия» погрузилась во мрак. Одновременно произошел государственный переворот в Египте: к власти опять пришла партия «Братьев-мусульман», только недавно отстраненная от нее светскими генералами. Израиль заявил, что он «внимательно наблюдает за ситуацией в этой стране», и ввел войска на Синайский полуостров, где резко активизировался «Вилаят Синай», за спиной которого стояло «Исламское государство» (ИГИЛ). Снова вспыхнула гражданская война в Алжире, где развалился режим Джебара Ясмина, продержавшийся у власти более восемнадцати лет. В Ливии «народный маршал» Максат внезапно взял Триполи и объявил себя президентом страны. Военные перевороты произошли также в Таджикистане и Туркменистане: обе среднеазиатские республики оказались захлестнутыми волнами хаоса. В который раз объявил о своей независимости Белуджистан и сумел остановить на своих границах правительственные войска. То есть собственно Пакистан перестал существовать как единое государство.

Политическое землетрясение докатилось и до России, которую «долгоиграющий» президент страны, находясь, видимо, в эйфории от стремительного роста цен на нефть, объявил «островом стабильности и благополучия». Точно взорванный этой неудачной метафорой, внезапно забурлил Красноярск. Многотысячная толпа заняла здание местной администрации, все чиновники были оттуда изгнаны, и тут же, на площади, избран был «народный губернатор и мэр», который под громовые аплодисменты провозгласил, что теперь все средства, заработанные краем и городом, будут оставаться исключительно здесь и пойдут на улучшение жизни сельских жителей и горожан. «А Москве – шиш!» – сложив из пальцев соответствующую фигуру, крикнул он… Мания региональной субсидиарности охватила страну. Через три дня «народные мэры» были избраны уже в двадцати восьми городах, а к концу недели число их достигло семидесяти шести. Впору было отмечать красными флажками на карте «триумфальное шествие народной власти». Полиция после первых двух-трех столкновений предпочитала сохранять политический нейтралитет (как сказал один из рядовых полицейских в интервью телевидению: «Нам же тут дальше жить»), а части Росгвардии были стянуты в столицы национальных республик и в крупнейшие мегаполисы, которые российская власть надеялась удержать. Судя по всему, в России начинал зарождаться очередной революционный шторм.

Подземные толчки следовали один за другим. Трескалась земная кора, извергалась раскаленная магма. Дым и пепел пожаров затмевали тусклое небо. Все, что копилось десятилетиями и веками, теперь выплескивалось наружу. Никто не мог понять, как потушить этот жадный огонь. Аналитики и советники глав государств пребывали в растерянности. Управленческие элиты тонули в потоках невразумительных слов. Резолюции и решения, поспешно принимаемые ООН, мгновенно сгорали, не оставляя после себя никаких следов. В этой обстановке нарастающего геополитического кошмара мало кто обратил внимание на обмен предупредительными выстрелами американского и китайского крейсеров в Восточно-Китайском море недалеко от спорного архипелага Сенкаку (Дяоюйдао), закончившегося, впрочем, ничем (крейсера разошлись), и уж точно незамеченными проскочили в лентах новостей сообщения о столкновениях украинской армии (подвластной Киеву) с ополченцами «независимого государства Галичина» (подвластной Львову), лишь украинский министр иностранных дел (стрижка дворовым бобриком, нелепый мятый костюм), которому на очередной сессии Генассамблеи не предоставили микрофон, встал у здания ООН в Нью-Йорке, держа над головой плакат, призывающий «все мировое сообщество осудить агрессию России против свободной и демократической Украины»…

33