Темные небеса - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Столяров cтр.№ 82

У меня пищит сотовый телефон. Это Анжела. Как это она умудрилась прорваться сквозь наш коммутатор, блокирующий всю внешнюю связь? Хотя чему удивляться, это ж Анжела, и я, раздраженный до крайности (не до нее мне сейчас), уже собираюсь сбросить звонок, но вовремя соображаю, что даже Анжела не будет дергать меня из-за каких-нибудь пустяков.

И это действительно так.

Меня как обухом по голове бьет первая же ее фраза о том, что пропала Лизетта.

– Что значит «пропала»?!

А это значит, что ее нет уже третий день. Поехала как бы на дачу с Павликом, на выходные – и все. Сотовый у нее отключен, на эсэмэски – их Анжела послала уже сорок штук – как глухая, не отвечает. У самого Павлика сотовый тоже находится вне сети. И вот сорок минут назад пришло от нее сообщение: отправилась, дескать, к тебе, чтобы посмотреть на арконцев.

– Ты ей вроде бы обещал… Ты ей обещал?.. Пишет, видите ли, чтобы я за нее не волновалась. Она, видите ли, с Павликом, с его родителями. А я же телевизор смотрю – что там у вас за кошмар…

Анжела в дикой истерике. Из нее хлещет непрерывный словесный поток. Без всякого перехода и логики она сообщает мне, что, оказывается, к Земле приближается гигантский каменный астероид… Час назад эту новость передал тридцать пятый канал… Столкновение неизбежно… Погибнут все… Арконцы именно потому и проводят эвакуацию… От нас, как всегда, все скрывают…

Мне наконец удается вклиниться в ее речь, и я с чистой совестью отвечаю, что насчет астероида – это полная чушь. Чушь, рассчитано на дураков, очередная фигня… Выключи, наконец, телевизор, выбрось из головы… А насчет Лизетты не беспокойся, я сейчас все улажу…

– Найду я ее! Найду!..

Я сбрасываю Анжелу и вызываю наш центр связи. Как ни странно, меня сразу же, почти без препирательств, соединяют с телефоном Лизетты. Ну – Анжела, ну – навела там шороха! Лизетта почему-то не откликается: звонки выстраиваются пунктиром, соскальзывающим куда-то за край земли.

Я теперь тоже нервничаю.

Ну где же ты, где?.. Елизавета!.. Ну возьми трубку, черт бы тебя побрал!

– А-а-а!.. – раздается истошный крик.

Я оборачиваюсь: обводка Портала горит багровым огнем. Женщина, которая с девочкой, всем телом колотится о непроницаемую мембрану.

Доносится издевательски вежливый голос:

– Здравствуйте! Мы рады вас видеть!.. Я – робот Си-Три… Извините, пожалуйста, у вас нет визы, мы не можем вас пропустить…

Двое солдат подхватывают женщину под руки и волокут в сторону, чтобы освободить проход.

Она кричит:

– Подлецы!.. Мерзавцы!.. Возьмите нас!.. Помогите, люди!.. Нас всех здесь убьют!..

Вместо голоса у нее – дикий кошачий визг.

– Уберите эту идиотку к чертям!.. – рычит полковник Круглов.

Картинка вдруг начинает разваливаться на фрагменты. Раздается громкий, тупой удар, словно с размаху влепили громадным молотом по земле. Затем – еще один и еще. Часть бетонного ограждения – слева, метрах в пятидесяти от ворот – вспучивается, разламывается на куски, напором извне опрокидываются еще две-три смежные секции, и людская громокипящая лава стремительно извергается к нам, внутрь. Я вижу, как пытаются перестроиться бойцы ОМОНа напротив ворот, но не успевают – человеческая волна отбрасывает и поглощает их; вижу, как беззвучно выкрикивает команды полковник Круглов, выхватывает пистолет, стреляет в воздух, тут же падает, смятый той же волной. Все как бы бесится и подпрыгивает: Сара и лейтенант Ходаков бесцеремонно оттесняют меня назад, стреляют они не поверх голов, а в землю, под ноги, короткими аккуратными очередями, именно эти острые земляные фонтанчики сдерживают перед нами накат толпы. И все равно через мгновение их обоих куда-то сносит, волна ударяет сбоку, они исчезают, но к тому времени я уже оказываюсь за сферой защитного поля – я ведь единственный человек на Земле, которому, чтобы его пересечь, не нужен специальный Портал. Изнутри поле почти прозрачно, я вижу, как в конвульсивном безумии бьются о него человеческие тела, как колотят в него палки и кулаки, как расплющиваются притиснутые к нему, искореженные ненавистью физиономии. Я вижу, как деловито проталкивается вперед парень в пятнистом комбинезоне, вскидывает автомат и выпускает по мне длинную очередь. Я даже не пытаюсь отшатнуться от нее или упасть: пули мелкими плазменными хризантемами вспыхивают на защитном поле и тут же гаснут. Я воспринимаю их лишь краем сознания, потому что одновременно, не знаю как, вижу сквозь них нечто совершенно иное: пятерых раскоряченных, точно орангутаны, людей, их светящиеся красным глаза, их ощеренные клыкастые рты, брызжущие слюной, – они надвигаются, они жутко возбуждены в предвкушении жертвы, а еще один человек, распластанный, лежит на земле: голова его вывернута, пальцы скребут твердый дерн, он умирает, из-под него выползает темная лужица крови… Я чувствую, что это где-то неподалеку, где-то вон там, примерно в том направлении. Это, как стрелку компаса, притягивает меня. А еще я чувствую ошеломляющий страх, от которого слабеет и оседает все тело. Он залепляет мне нос, уши, глаза. Он затопляет мозг, он костлявыми пальцами сдавливает мне сердце. Надо спасаться, надо опрометью бежать от него, но бежать некуда – вокруг те же самые, дергающиеся от возбуждения орангутаны. Сейчас они будут рвать меня на куски…

И даже не это главное.

Главное – понимание, которое возникает у меня в следующую секунду.

Понимание, пронзающее меня с головы до ног: весь этот ужас я вижу глазами Лизетты…

32

Положение ухудшалось уже не с каждым днем, а фактически с каждым часом. Даже контакт с арконцами (с иным разумом!), даже глобальная экономическая депрессия отходили куда-то на периферию. На первый план, затмевая все остальное, выдвигались совершенно иные проблемы. Начала деформироваться вся система международных балансов, с громадным трудом смонтированная за последние десятилетия. Она, надо сказать, и раньше еле-еле держалась, что продемонстрировали, например, российские действия по присоединению Крыма. Здесь западные страны попали в собственную ловушку: поспешно и громогласно осудив данную акцию, они не могли отступить, не потеряв при этом политического лица. Им оставалось лишь будировать миф о «российской угрозе», чем в основном занимались крикливые прибалтийские лимитрофы. Сюжет развивался в жанре трагикомедии: сначала нарисовали портрет хищного монстра, готового всех сожрать, а потом сами же до лошадиного пота испугались его. Последовали санкции с обеих сторон, последовали резкие политические заявления. В результате отношения Европы с Россией зашли в тупик, что, замечу, не помешало европейским концернам покупать российские нефть и газ.

Теперь все это казалось детскими играми.

Текущая реальность словно взбесилась и начала пожирать самое себя.

Сербия внезапно ввела войска в Косовскую Митровицу, откуда сербов медленно, но планомерно выдавливали косовские боевики, а через пару дней присоединила к себе также и Республику Сербску (Босния и Герцеговина), где сербское население составляло подавляющее большинство. Не успел собраться по этому поводу Совет Безопасности Организации Объединенных Наций, не успел Европейский парламент обрушить на Сербию град демагогических резолюций, как вспыхнуло восстание албанцев в северной и западной Македонии: «Армия национального освобождения», формировавшаяся исподволь уже несколько лет, с ходу захватила ряд поселков и городов и объявила о воссоединении края с Великой Албанией. Почти сразу же начались беспорядки в Хорватии, причины которых толком не понял никто, но переросшие в столкновения с боснийскими мусульманами. В самом же Сараево бесновались непрерывные демонстрации, требующие передать всю власть в этой сложносочиненной федеративной конфедерации ее исторически подлинным гражданам – боснякам. Верховный представитель ООН по Боснии и Герцеговине, пытаясь стабилизировать обстановку, отправил в отставку весь Президентский триумвират (коллективного главу государства) и назначил внеочередные выборы в Парламентскую ассамблею. Вечером того же дня его машина была обстреляна неизвестными лицами, убит был шофер. Правительство Македонии начало срочную мобилизацию. То же сделала и Албания, предупредившая, что она «не оставит в беде своих братьев, подвергающихся жестокому геноциду». В общем, Балканы опять задымились, подтверждая свою репутацию «порохового погреба» Европы.