Убить Ангела - читать онлайн книгу. Автор: Сандроне Дациери cтр.№ 7

– Мы только подольем масла в огонь, – вздохнула Коломба. – Вот дерьмо.

– Такова жизнь, Каселли. Хочешь поставить под сомнение авторитет начальства? – с иронией спросил Сантини.

Коломба фыркнула:

– Есть еще распоряжения, шеф?

Он сунул в рот сигарету, собираясь, по обыкновению, выкурить ее у открытого окна. Так он поступал зимой и летом.

– Всем надеть бронежилеты, о’кей? И не самовольничай, как обычно.

Выйдя из кабинета Сантини, Коломба захватила из шкафа пуленепробиваемый жилет, а из комнаты отдыха – трех амиго. При виде ее они тотчас вскочили. Тремя амиго были Альберти, лысый, сложенный как регбист инспектор Клаудио Эспозито, которого уже дважды отстраняли за рукоприкладство в отношении подозреваемых и сослуживцев, и вице-комиссар Альфонсо Гварнери – веселый, как зубная боль, тормоз с бородкой эспаньолкой. Это коллективное прозвище изобрел Альберти, и он же был единственным, кто его использовал. По мнению Коломбы, они больше походили на трех болванов: если бы не она, эта троица так бы и просидела в участке до пенсии, перебирая бумажки.

По дороге к Ченточелле она, устроившись на заднем сиденье, пролистала распечатку с последними подвижками в расследовании. Покойник в сером костюме оказался шестидесятидвухлетним доктором Адриано Мэйном, анестезиологом из клиники Джемелли, который входил в научный совет миланской клиники «Вилла Реджина» и возвращался домой после сложной операции.

Модника звали Марчелло Перукка. Этот тридцатилетний владелец дискотеки «Голд» на улице Аппиа Антика и еще нескольких ночных заведений лишился водительских прав и вынужден был путешествовать поездом.

Женщиной на каблуках была пятидесятилетняя пиарщица Паола Ветри, известная в мире шоу-бизнеса благодаря работе с актерами масштаба Де Ниро и Ди Каприо. Пожалуй, именно ее смерть вызвала больше всего шумихи.

Старика с тростью в горле звали Дарио Баллардини. Когда-то этот семидесятидвухлетний бизнесмен владел мебельной фабрикой, но перед кризисом продал ее китайцам и вышел на пенсию. Он направлялся в Рим, чтобы навестить дочь, а последний поезд предпочел потому, что страдал от бессонницы и, очевидно, любил доводить родню до белого каления.

Тридцатидевятилетняя Орсола Мерли, напротив, возвращалась домой к мужу-строителю. Несколькими часами ранее ее машина сломалась, и ей пришлось сесть на поезд. Это ее Коломба обнаружила в туалете.

Мужчина в позе Супермена оказался тридцативосьмилетним миланцем Роберто Копполой – востребованным визуальным мерчандайзером, который направлялся в Рим, чтобы курировать открытие модного французского бутика на улице Бабуино.

Остальных четверых погибших гламурный флер не окружал. Двое из них – тридцатилетний гражданин Италии Джамилуддин Курейши и тридцатидвухлетний обладатель вида на жительство Ханиф Аали – работали стюардами, или как там называют тех, кто подает кофе в поездах. Оба были родом из Пакистана. Разведслужбы проверяли их на предмет связи с исламскими экстремистами, но пока расследование не принесло никаких результатов. Последними двумя жертвами были двадцатидевятилетний уборщик Фабрицио Понцио и открывший дверь в вагон кондуктор, чье имя Коломба уже знала.

При помощи телевизионщиков и администрации железных дорог удалось отследить пусть и не всех, но большинство пассажиров поезда. Тщательный анализ их показаний также ни к чему не привел. К счастью, никто из них не отравился, хотя в приемных покоях римских больниц, заполнившихся ипохондриками, разразилась настоящая паника.

Полицейские просматривали тысячи часов записей камер видеонаблюдения на миланском вокзале Чентрале и римском Термини, надеясь выяснить, кто вошел в поезд и подключил баллон к вентиляционной системе, но к настоящему моменту их однообразный труд был бесплодным. Зато звонки мифоманов и ложные сообщения о готовящихся терактах раздавались по всему полуострову.

Пытаясь взять ситуацию под контроль, Министерство иностранных дел сформировало группу магистратов, которые, в свою очередь, координировали работу целевой группы, находящейся под надзором разведслужб. Теперь структура управления настолько разветвилась, что оставалось лишь гадать, кто принимает важные решения. Возможно, никто – вполне по-итальянски.

К удивлению Коломбы, в группу магистратов вошла Анджела Спинелли, с которой она работала над делом о погребенных в озере трупах, – очередное воспоминание, которое Коломба предпочла бы стереть из памяти навсегда. Однако, когда она случайно задремала, убаюканная движением автомобиля, прошлое снова закружилось у нее перед глазами. Разбудил ее Альберти, смущенно прикоснувшийся к ее руке:

– Госпожа Каселли, мы на месте.

Она выпрямилась. Голова стала тяжелой, как арбуз.

– Спасибо.

Сидящий за рулем Эспозито выпростал из-за ворота золотой крестик, оставив его болтаться поверх необъятного бронежилета.

– На счастье, – сказал инспектор.

– Убери. Мы не инквизиция, – велела Коломба.

Инспектор неохотно заправил крестик под футболку, прижав к волосатой груди: волосами он зарос всюду, кроме головы.

– Хотите знать мое мнение, госпожа Каселли? Немного инквизиции тут не помешает. А иногда и пара зуботычин.

– Ей твое мнение до лампочки, Клаудио, – сказал Гварнери. – Пора бы тебе это усвоить.

– Ну и ладно. Попадете в ад, не жалуйтесь, – проворчал Эспозито, паркуясь.

Когда-то двухэтажное здание исламского центра в Ченточелле занимала автомастерская, и на одной из его стен еще можно было заметить следы старой вывески: за тэгами и граффити на арабском и итальянском языках виднелись число 500 и приставка «Авто». Центр находился в переулке, который оканчивался оградой заваленного мусором и выброшенными электроприборами пустыря, где ночами собирались парочки и барыги.

В полдень, когда к зданию подъехали Коломба и три амиго, его уже окружили десятки бронированных фургонов спецназа и полицейских машин. В тупике тремя рядами выстроились полицейские, экипированные для борьбы с уличными беспорядками. Вход в центр им преграждала сотня выкрикивающих лозунги по-арабски иммигрантов с Ближнего Востока, среди которых были даже дети.

Противостоял манифестантам полицейский в штатском, в котором Коломба узнала инспектора Кармине Инфанти из своего отдела. Поняв, что его включили в целевую группу, она не слишком обрадовалась – Инфанти был конченым кретином.

– Говорю вам, освободите дорогу! – раскрасневшись, кричал он.

– Мы не имеем никакого отношения к халифату, – на хорошем итальянском сказал мужчина в коричневом костюме. – Мы здесь среди друзей. А вы заявляетесь к нам, как гестапо.

– Друг, мы всего лишь исполняем свой долг. А теперь дай пройти и скажи своим приятелям, чтобы посторонились!

– Вы не имеете права! Это наш храм! – снова возмутился араб.

Трое или четверо стоящих позади него манифестантов прокричали что-то в его поддержку. В толпе начали скандировать новые слоганы.