Молот и наковальня - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 88

— Кажется, Нифона чувствует себя неплохо, — переменил тему разговора старший Маниакис. — А у твоей дочери прорезался столь зычный голос, что, будь она мужчиной, из нее получился бы превосходный глашатай.

— Да, в этом отношении пока все в порядке, — ответил Маниакис. — Да будет благословен Господь наш, благой и премудрый, за ниспосланные им мне милости. Но стоит взглянуть на это, — он махнул рукой в сторону лагеря макуранцев на той стороне пролива, — и мои личные дела бледнеют перед проблемами империи, словно горсть жалких медяков перед горой золотых монет.

— Преуменьшать влияние личной жизни Автократора на судьбы империи — большая ошибка, — осуждающе покачал головой отец. — Когда у властителя серьезные неприятности в собственном доме, ему не избежать принятия самых идиотских решений на поле брани.

— Ха! — воскликнул Маниакис, в порыве чувств ударив себя кулаком по лбу. — Да я куда более жалок, нежели восемь несчастных идиотов вместе! Знаешь ли ты, какой вопрос задал мне Генесий перед тем, как я отрубил ему голову? Он спросил, уверен ли я, что смогу управлять империей лучше, чем он! Теперь, оглядываясь на происшедшее в течение первого года, проведенного мною на троне, я вынужден дать отрицательный ответ!

— Не принимай это слишком близко к сердцу, — посоветовал старший Маниакис. — Ведь ты пока всего лишь пытался вычистить доставшуюся тебе по наследству запущенную конюшню. А ничего, кроме гор дерьма, Генесий после себя не оставил.

— Один Фос видит, как ты прав, — вздохнул Маниакис. — Поговорив с тобой, я почувствовал себя лучше. Немного лучше, я хотел сказать. Но пускай это дерьмо не моих, так сказать, рук дело, нюхать-то его приходится именно мне! Мы должны вымести его как можно дальше от стен столицы. — Маниакис снова указал на столбы дыма, поднимавшиеся над Акросом.

— Они просто не смогут перезимовать там, — сказал старший Маниакис. — Не смогут. Скоро они поймут, что форсировать пролив и осадить Видесс им не удастся, после чего им останется только откатиться назад.

Но макуранцы не вняли его советам.

* * *

Камеас вошел в кабинет, где Маниакис продолжал заранее проигранное сражение с регистрами провинциальных налогов. Разве можно перехитрить тот простой факт, что золото перестало поступать в казну? И можно ли еще раз ограбить храмы, или, выражаясь более благопристойно, позаимствовать часть храмовых сокровищ? И осталось ли в храмах и монастырях достаточно золота и серебра, чтобы ограбление имело хоть малейший смысл?

Автократор оторвал взгляд от конторских книг в надежде, что новости, принесенные постельничим, хоть немного отвлекут его от неразрешимых проблем. Камеас действительно не ударил в грязь лицом.

— Величайший, — сказал он, — из дворцовой гавани прибыл вестник. Он доложил, что генерал Абивард, ныне пребывающий в Акросе, просил одного из наших капитанов передать тебе, что хотел бы вступить с тобой в переговоры.

Маниакис недоуменно приподнял брови.

— Вот как?

— Да, величайший, — ответил постельничий и сокрушенно добавил:

— Он принес торжественную клятву, что ты будешь в полной безопасности, а после переговоров живым и здоровым вернешься в Видесс через Бычий Брод.

— В самом деле? — невесело рассмеялся Маниакис. — Этзилий заверял меня в том же, а как обернулось дело? Может, я не слишком умен, но пока еще в состоянии учиться на собственных ошибках. Как бы ни были благородны обещания, раздаваемые Абивардом, я даже не подумаю добровольно сунуть голову в пасть макуранскому льву!

— Значит, ты отказываешься встретиться с генералом? — расстроенно спросил постельничий. — Ведь любая возможность хоть как-то уладить дело миром…

— Я не верю в такую возможность, — прервал его Маниакис. У Камеаса сделалось такое лицо, будто Автократор только что пнул ногой его любимого щенка. Маниакис успокаивающе поднял руку:

— Не надо дуться на меня, достопочтеннейший Камеас. Если Абивард желает переговоров, он их получит. Просто я не строю иллюзий. Ведь мы сейчас не в том положении, чтобы рассчитывать на уступки со стороны макуранцев, не так ли?

— Боюсь, что так, — вздохнул Камеас.

— Тогда скажи вестнику, чтобы передал генералу следующее: я согласен встретиться с Абивардом завтра, в четыре часа дня. — Видессийцы, как и макуранцы, делили день и ночь на двенадцать часов, отсчитывая их от восхода или от заката соответственно. — Пусть он обозначит знаменем то место на берегу, где будет меня ждать. Я останусь на борту корабля. Извести его также, что неподалеку расположатся мои военные галеры. На всякий случай. Дабы ему в голову случайно не закралась мысль о предательстве.

— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил Камеас и вышел, чтобы передать вестнику слова Автократора.

Маниакис снова уставился в толстенный кадастр, который пытался изучать до прихода постельничего. Но цифры прыгали перед глазами; мозг отказывался их воспринимать. Он решительно захлопнул налоговый регистр и начал размышлять о предстоящей встрече с Абивардом. Вряд ли результатом этих переговоров может явится что-нибудь стоящее, подумал Маниакис.

Но сорняк надежды пускает в сердце такие прочные корни, что вырвать его оттуда почти невозможно…

* * *

— Вон там, величайший, — указал рукой капитан корабля, на котором находился Маниакис. — Знамя с красным львом воткнуто прямо в прибрежный песок.

— Да, вижу, — ответил Маниакис. — И если на то будет воля Фоса, мне никогда больше не придется увидеть это знамя на видессийском берегу.

Он оглянулся. Там, на восточном берегу Бычьего Брода, он все еще оставался Автократором. Ему повиновались, не задавая лишних вопросов, словно он был воплощением закона. Но на том берегу, к которому Маниакис сейчас приближался, законом служили не его слова, а слова Шарбараза.

Там, возле знамени Макурана, стоял высокий человек в роскошном полосатом кафтане из тонкой шерстяной ткани. На поясе этого человека висел меч, верхушку конического шлема венчал султан из перьев. Сперва Маниакис решил, что перед ним не Абивард: его сбило с толку обилие седины в бороде. Но когда судно подплыло ближе, Автократор безошибочно узнал вельможу, издавна делившего с Шарбаразом все превратности судьбы, и махнул ему рукой. Тот сделал ответный жест.

— Подгоните корабль ближе к берегу, — сказал Маниакис капитану. — Правда, тогда возникнет угроза обстрела из луков, но я не желаю попусту надрывать глотку.

— Слушаюсь, величайший, — ответил капитан после секундной заминки и тут же отдал приказ гребцам:

— Будьте постоянно наготове в случае чего увести корабль от берега с самой большой скоростью, на какую способны!

Поскольку Маниакис счел подобную предосторожность весьма разумной, он просто молча кивнул в знак согласия.

— Приветствую тебя, Маниакис! — крикнул Абивард на макуранском языке, не сопроводив свое обращение никаким титулом, поскольку властитель Макурана не признавал Маниакиса законным Автократором Видессии.