Молот и наковальня - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 31

— Высокочтимый Курикий! Смею заверить тебя, что здесь никто никого не вышучивал. Высокочтимый друнгарий по моей просьбе рассказал мне, как он воспитывал своего сына. Может, момент выбран неудачно, но сам рассказ наверняка придется очень кстати, когда у нас с Нифоной появятся дети.

— Но, величайший! — негодующе заголосил окончательно выведенный из себя казначей. — Ты же прекрасно понимаешь, что…

— Некоторые вещи я действительно прекрасно понимаю, — прервал его Маниакис. — Например, мне ясно, что на Ключе нет и не может быть пищи, способной удовлетворить твой изысканный вкус. Либо ты и твои спутники съедите то, что приготовили повара, либо вам придется встать из-за стола голодными. Когда мы выиграем эту войну, большинство из вас вернется на свои виллы и в свои поместья, где вы сможете ублажать себя любыми деликатесами, милыми вашему сердцу. Ну а до тех пор вам придется соизмерять свои аппетиты с условиями, в которых вы оказались, а заодно не забывать, что, останься вы в столице, и большинство из вас узнало бы, какие лакомства по душе человеку с перерезанным горлом.

Курикий злобно затопал прочь. Угрюмо взял с подноса жареного кальмара. Демонстративно вонзил в него зубы… И его брови поползли вверх от удивления — кальмар давно остыл. Чему уж там удивлялся Курикий, Маниакис так и не понял. Еда как еда, все в порядке.

Ни Маниакис, ни Эринакий не собирались терять время попусту. Чем скорее флот отправится на Видесс, тем лучше. Но уходить в плавание без четкого плана сражения значило напрашиваться на неприятности.

Эринакий провел Маниакиса к карте столицы, на которой рельефно выделялись порты. Маниакис мало интересовался портами, когда жил в Видессе. Даже когда ему приходилось плыть на корабле, гавань оставалась для него всего лишь местом, откуда он отбывал или куда прибывал. О военном значении портов он тогда не думал.

— Как тебе известно, Неорезийская гавань на северном побережье столицы в основном используется военными судами. — Эринакий указал на карту. Маниакис кивнул, это ему было хорошо известно. Друнгарий продолжил:

— Гавань Контоскалион на юге ничуть не хуже северной, уверяю тебя, хотя и меньше. Закон и обычай предписывают торговым судам заходить в южную гавань, а военным — в северную, хотя во время гражданских войн никто, к сожалению, не прислушивается к закону и обычаю. Ты следишь за моей мыслью?

— Да. Пока ты выражаешь ее очень ясно. Когда же она усложнится?

— Не волнуйся, величайший, — фыркнул Эринакий, — мы уже вплотную к этому подошли. — Он резко ткнул указательным пальцем в третий обозначенный на карте порт, расположенный на западной оконечности полуострова, в городской черте Видесса. — Эта бухта находится в непосредственной близости от дворца. Обычно там почти нет кораблей, только несколько таможенных посудин, яхта Автократора, на случай, если ему вздумается совершить морскую прогулку, несколько рыбацких суденышек, снабжающих дворцовую кухню свежей рыбой; может, что-нибудь еще в том же духе. Но гавань отлично укреплена и содержится в образцовом порядке, ничуть не хуже, чем Контоскалион. Когда армии необходимо переправиться через Бычий Брод, скажем, чтобы двинуться в западные провинции, все необходимое в основном идет через эту гавань как через самую близкую и наиболее удобную. Но поскольку обычно этот порт используется мало, есть шанс, что защитники столицы при подготовке обороны не обратят на него должного внимания. И если мы сумеем высадить там свои ударные силы…

— Тогда мы легко захватим императорскую резиденцию и заставим Генесия метаться, словно вспугнутая куропатка, — закончил за друнгария Маниакис.

— Так и случится, если все пойдет как надо, — согласился Эринакий. — Конечно, такой день, когда все идет точно по плану, вряд ли когда-нибудь наступит. Но по крайней мере, высадка в районе дворца смешает Генесию все карты, заставив его спешно перемещать свои силы, что тоже нас устраивает, поскольку вызовет страшную неразбериху.

— Верно, — согласился Маниакис. — Если он распылит свои силы, наши люди смогут взять штурмом городскую стену со стороны моря и пробиться в город. Эта стена ниже той что защищает столицу с суши; к тому же она одиночная, а не двойная.

— Может случиться и так, — рассудительно проговорил Эринакий, — но я бы на это не рассчитывал. Если нам удастся взять стену, значит, Генесий полностью лишился поддержки собственной армии и флота. А в таком случае ему все равно конец. Так или иначе.

— Если я правильно понял намеки, которые ты рассыпал щедрой рукой, — заметил Маниакис, — то ты предлагаешь атаковать одновременно и Контоскалион, и дворцовый порт в надежде, что они оба укреплены хуже, чем Неорезийская гавань.

— Совершенно верно, — согласился друнгарий. — Но нам, быть может, придется выдержать большое морское сражение, прежде чем мы доберемся до столицы. А может, и нет. Все зависит от того, насколько уверенно будут чувствовать себя Генесий и его капитаны, обнаружив наше приближение. Если они не решатся дать бой, значит, они нас боятся.

— Интересно, как бы ты поступил на месте Генесия? — спросил Маниакис.

— Узнав, что по мою душу собрался выступить сам Эринакий? — Друнгарий горделиво выпятил грудь. — Величайший, я бы до смерти перепугался!

* * *

Маниакис уже начал привыкать к кислым взглядам, которыми одаривали его священники, благословлявшие его дело. Они справедливо не доверяли его показной правоверности, но за шесть лет правления Генесия крепко усвоили: истинность веры сама по себе не дает никакой гарантии, что империя получит достойного правителя.

— Пусть Господь наш, благой и премудрый, дарует свое покровительство тебе, твоему правому делу и нашей святой церкви! — воскликнул священник, повернувшись к Маниакису и ясно давая понять, что, по крайней мере с его точки зрения, просто невозможно быть достойным правителем, не исповедуя при этом истинной веры. — Пусть возвратить он мир, спокойствие и былые победы славной Видессии! Да будет так!

— Да будет так! — эхом отозвался Маниакис. — Благодарю тебя, святой отец!

С его точки зрения, эта голубая сутана изложила все шиворот-навыворот; если видессийцы не начнут снова одерживать победы над врагами, ни мира, ни спокойствия империи не видать как своих ушей. Но затевать с клериком диспут было не время и не место.

— И я благодарю тебя, величайший! — ответил священник. — Я неустанно молюсь, чтобы ты после своего триумфа принял участие в богослужении в Высоком храме столицы. Неописуемая красота и святость этого храма делают его истинной обителью Фоса на нашей грешной земле. — Клерик вздохнул:

— Ах, если бы мне было суждено служить Господу нашему в таком чудесном месте…

Маниакис изо всех сил старался сохранить серьезную мину. Священник безусловно питал отвращение к васпураканской ереси, но это никак не мешало ему весьма прозрачно намекать на желательность своего перевода с Ключа в столицу. «Ох уж эти видессийцы, — подумал Маниакис. — В первую очередь думают о себе, во вторую тоже о себе. Всегда о себе…» Вслух он сказал: