Молот и наковальня - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 20

— Добрый день, величайший! — хором воскликнули оба.

— Добрый день, — ответил Маниакис. — Значит, вы оба думаете, что нам не миновать морского сражения? — Такая перспектива очень беспокоила его. Если флот на Ключе и в самом Видессе сохранит верность Генесию, то, даже собрав вместе все остальные корабли империи, все равно проиграешь войну.

— В этом не будет ничего удивительного, — сказал турмарх. Фракс кивнул, а Доменций продолжил:

— Конечно, даже если друнгарий остался верен нынешнему Автократору, вовсе не обязательно, что все капитаны поступят так же. Капитан, пренебрегающий настроениями команды, рано или поздно отправится кормить рыбу, если не сумеет вовремя сдать назад.

— Спасибо за науку, но мне сдавать назад уже поздно, — сухо сказал Маниакис, вызвав своими словами нервный смешок Фракса. — Лично я надеюсь попасть на Ключ, избежав по пути каких-либо столкновений. Для этого с помощью Господа нашего, благого и премудрого, мы попытаемся использовать вельмож; пусть они, так сказать, умаслят флотских офицеров.

— Конечно, — милостиво согласился Доменций, — это было бы великолепно. Но гарантий никаких. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.

— Согласен, — сказал Маниакис. — Тогда подскажите мне, как изловчиться и нанести поражение флоту с Ключа в морском сражении.

Доменций переглянулся с Фраксом. Последний, может потому, что был с Маниакисом начиная с Калаврии, набрался смелости ответить:

— Величайший, если флот в полном сборе и хранит верность Генесию, шансов выиграть бой у нас просто нет.

Маниакис поморщился, но справился с собой, официально отсалютовав Фраксу.

— Благодарю за откровенность, — сказал он. — Я запомню этот случай и вознагражу тебя. Очень многие Автократоры пали по одной причине: ни у кого не нашлось смелости сказать им простую, но неприятную правду. Ликиний правил бы империей и поныне, а нам было бы незачем поднимать восстание, если бы кто-нибудь втолковал ему, что он подвинулся разумом, отдавая армии приказ зимовать к северу от реки Астрис.

Доменций недоуменно взглянул на Фракса, потом с пробуждающимся изумлением — на Маниакиса.

— Величайший! — попросил он. — Позволь мне тоже быть откровенным!

— Это лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — ответил тот.

— Ну, раз так… — Даже после сказанного Маниакисом Доменций все еще колебался. — Ладно. Правда заключается в том, величайший, что я, как и многие другие обладающие мужеством люди, просто вынужден выступить против Генесия, ибо сейчас всякому ясно, что тиран влечет империю прямиком в ледяную преисподнюю к Скотосу. Но, выслушав тебя сейчас, я начал надеяться, что ты не только лучше Генесия — слава Господу, в империи таких людей как песка в море, — но можешь оказаться искусным, сильным правителем, занявшим свое место по праву, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— На все воля Фоса. — Маниакис очертил магический круг солнца над своим сердцем.

— Да, было бы прекрасно, если б ты оказался хорошим правителем не только по праву рождения, но и по праву ума, — вставил Фракс. — Иначе Царь Царей оставит тебе от империи такой малюсенький кусочек, каким не стоит и править.

— Знаю, — сказал Маниакис. — Причем знаю лучше других. Сабрац был могуч уже шесть лет назад, когда мы с отцом помогали ему вернуть трон. С тех пор он стал еще сильнее. Надеюсь, я тоже.

— На все воля Фоса… — Пришел и черед Доменция пробормотать эти слова.

— Но сейчас Сабрац меня не очень беспокоит, — продолжил Маниакис. — Пока я не устранил Генесия, прямое столкновение с Царем Царей мне не грозит. — Он покачал головой:

— Странно об этом говорить, но Генесий, помимо всего прочего, сейчас служит буфером между Сабрацем и мной…

Расстегнув кожаный кошель на поясе, он покопался в нем и выудил золотой с изображением Генесия. У нынешнего правителя Видессии было треугольное лицо, широкое у лба и узкое у подбородка, длинный нос и козлиная бородка. Во всяком случае, так он выглядел на монете. Маниакис никогда не встречал человека, изображенного на этом кусочке золота, но верил, что портрет отвечает действительности, — на золотых монетах, отчеканенных при Ликинии, лицо было совсем другим.

— Он выглядит не так уж отвратно. — Маниакис позволил монете скользнуть обратно в кошель. — По крайней мере, внешне. Если бы в его голове имелась хоть одна извилина… — Он вздохнул. — Но ее там нет. Он правит, опираясь на шпионов и убийц, а этого недостаточно. Люди боятся его, ненавидят и не хотят исполнять его распоряжений, даже когда конкретный приказ не так уж плох.

— Его следовало свергнуть давным-давно, — прорычал Фракс.

— Вне всякого сомнения, — отозвался Маниакис. — Но ведь не одни солдаты радовались, увидев голову Ликиния на острие копья. Ликинии обложил крестьян, торговцев и ремесленников непомерными налогами, заставив их оплачивать свои войны, поэтому Генесий получил такую поддержку, которой иначе ему было бы не видать, как своих ушей. А когда люди начали понимать, что он собой представляет, он с такой жестокостью подавил первые несколько мятежей, что заставил всякого дважды и трижды подумать, прежде чем решиться на восстание.

— Кроме того, всякому понятно, что, когда видессийцы идут войной на видессийцев, в выигрыше оказывается один Шарбараз, — добавил Доменций.

— Хотелось бы верить. — Маниакис поджал губы. — Надеюсь, люди действительно думают так сейчас и будут думать впредь. Но как вы знаете, я васпураканец по крови и отчасти по воспитанию, а потому иногда могу взглянуть на Видессию со стороны. И с моей точки зрения, я не хочу задеть вас, подавляющее большинство видессийцев сперва думают о себе, потом о своей родне и своих единомышленниках, а уж совсем потом, если больше не о чем думать, об империи.

— Видит Господь наш, благой и премудрый, как мне хотелось бы, чтобы ты ошибался, величайший, — сказал Фракс, — но, боюсь, ты прав. Полтора столетия назад императрица родила близнецов, двух сыновей, ни один из которых не захотел признать себя младшим. Оба не мыслили себя без алых сапог. И разразилась гражданская война, разорвавшая империю на части.

— Да они едва не угробили империю! — яростно проговорил Маниакис. — Они были так заняты своей междуусобицей, что опустошили приграничные крепости, позволив полчищам хаморов хлынуть на наши земли! И эти два корыстолюбивых идиота даже брали кочевников в наемники, чтобы пополнить свои войска!

Доменций метнул на Маниакиса лукавый взгляд:

— Как? Что я слышу, величайший! Неужели васпураканцы никогда не вели междуусобных войн? Почему же тогда страна принцев ныне поделена между Видессией и Макураном?

— А вот и нет! — возразил Фракс. — Спасибо Генесию. Он совершил столько грубейших ошибок, что теперь всей страной принцев единолично правит Шарбараз!

— Конечно, у нас были междуусобные войны, — сказал Маниакис. — Клан против клана. Именно так воины Васпуракана чаще всего попадали в Видессию. Они проигрывали сражение противнику из соседней долины, и им приходилось оставлять свои дома. Но междуусобица внутри клана? Что ж, случалось и такое, однако крайне редко.