Зимняя война. Дороги чужого севера - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 7

Он ставил задачу внятно и лаконично. Первое отделение — на левом фланге, второе — на правом. Поле преодолевать ползком, и ему плевать, что холодно, и все такое. Никто ведь не рассчитывал, что зима будет теплой и без снега? Постоянно держать визуальный контакт, общаться жестами, под пули и снаряды не лезть, но огневые точки выявить. Будут финны молчать — это не повод встать в полный рост и с песней зашагать заре навстречу. Их уже неоднократно оставляли в дураках, пора начинать умнеть. Есть вопросы? Мечников поедал глазами своих парней, пытался понять, что у них под шапками. Под внешней невозмутимостью таилась буря эмоций. Но разведчики держали себя в руках. Практически все — комсомольцы, трое — члены ВКП(б). Сильные, выносливые, не паникеры. Не взвод, а готовый Интернационал. Удмурт Александров (с ударением на «о»), таджик Камбаров, татарин Анкутдинов, хохлы Гурмаш и Тарасенко, белорус Корович, еврей Латкин (бросил учебу в институте, пошел в военкомат — наперекор родителям, крупным светилам из научной среды)… Сколько их еще погибнет, пока Красная Армия пройдет три линии проклятой финской обороны?

— Виноградов, Кочергин, все понятно?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — вразнобой отозвались рослые командиры отделений. — У Абызова кашель какой-то нехороший, — добавил Кочергин, — утром рвало с мокротой.

Никита мрачно уставился на упомянутого бойца. Тот сглатывал, загонял внутрь назревающий недуг, но глаза слезились, и лицо было бледнее обычного.

— Нехороший, говоришь? Что нужно сделать, чтобы стал хорошим?

— Да все в порядке, товарищ старший лейтенант, — смущенно выдавил Абызов, ушастый крепыш, работавший до войны инструктором в подмосковном спортивном клубе. — Подпростыл немного, продуло. Кашель как кашель, у всех такой. Температуры нет, на ногах стою. Если позволите, сбегаю в санчасть, наберу таблеток. Все будет отлично, не волнуйтесь.

— Ты уверен, Абызов?

— Конечно, товарищ старший лейтенант. Вернемся — разберусь с простудой. Мы же ненадолго, нет? — Абызов вдруг побагровел, насилу сдерживая рвущийся из груди кашель.

Мечников вздохнул, отвернулся. Каждый человек на счету, приходится делать вид, что ничего не замечаешь…

На флангах ландшафт был сложный — овраги полосовали ровные участки местности. Неглубокие, фактически трещины в земле, наполовину заваленные снегом. Разведчики перебирались, растянувшись рваными цепочками. Мечников шел на левом фланге с отделением Виноградова. Кочергин на другой стороне действовал самостоятельно. Командиров отделений Никита назначил из состава красноармейцев. Со званиями «отделенный командир» и «младший комвзвода» никого не осталось. Старшина Сидоркин погиб четыре дня назад от пули снайпера. Никита месил тяжелый снег, старался не высовываться. За спиной сопел Виноградов — двадцатитрехлетний парень из Ярославля, молодой, а уже женатый, даже папа. Местность сгладилась. Виноградов передал по цепочке, чтобы все встали, соблюдая осторожность. Мечников выполз на косогор, стал разглядывать в бинокль знакомую местность. За спиной остался лес, слева озеро, подернутое тонким слоем льда, дальше непролазный ельник с буреломом. Природа сильно постаралась, чтобы прикрыть фланг финской группировки. Протяженный склон возвышенности, у которой полк Уматова мялся уже четыре дня. Километр до переднего края, чуть больше — во фланг, до северо-восточной оконечности склона. Там работали бойцы второго отделения. Кто-то также припал к биноклю, разглядывал окрестности. Кажется, он узнал Кочергина. По отделению разведчиков никто не стрелял. Отделение Виноградова тоже не подвергалось обстрелу — и это было несколько странно. Вражеские позиции на гребне холма хранили молчание. Ночью шел снег, припорошил изрытое воронками пространство, противотанковые надолбы, передний край, напичканный огневыми средствами… Никита всматривался и начинал испытывать некоторое недоумение. Да, это могло быть военной хитростью… Складывалось впечатление, что на позициях никого нет. Он скользил взглядом по амбразурам, по вынесенным за пределы траншеи пулеметным гнездам и засек ячейку с вздыбленными бревнами наката — через нее группа разведчиков проникла ночью к противнику. Воронки перед бруствером, присыпанные снежком, вздыбленные рогатки, надолбы. Касок финских солдат над косогором нет. На правом фланге виднелся ствол зенитной пушки — он был направлен под углом к горизонту и вряд ли представлял угрозу. Никаких замаскированных гнезд, пулеметных стволов…

Мечников поднял руку, чтобы привлечь внимание наблюдателя на другой стороне поля. Тот замер, тоже вскинул руку. Никита махнул — наблюдатель кивнул в ответ. Обе группы пришли в движение. Разведчики покинули канаву, разбежались. На отдельных участках они ползли, на других перебегали, разворачиваясь цепью. Позиции молчали. Обе группы сошлись у трехметрового прохода — здесь имелись ориентиры в виде каменных глыб. Слева и справа — заминированные участки, дальше — противотанковые и противопехотные препятствия. Рядовые Машковский и Дробыч лежали в тылу, держа вражеские амбразуры в прицелах ручных пулеметов, остальные перебегали по одному и по двое. Все делали быстро, не маячили подолгу в полный рост. Несколько человек свалились в воронку перед бруствером (здесь давеча накрыло финнов, но трупов уже не было) и, пока подтягивались пулеметчики, прикрывали товарищей, растянувшихся перед бруствером.

— Передать по цепи: вперед ползком! — скомандовал Мечников. — Гранаты к бою, забросать траншеи! Да не мимо, мужики, — только в траншею!

Бойцы вылезли на склон, привстали, швырнули гранаты за бруствер и упали, закрывая головы. Меры предосторожности оказались напрасными. Траншею накрыло волной разрывов, катились бревна наката, сыпалась земля, но ответных действий не последовало. Там же нет никого! — закрепилась в сознании мысль. Разведчики перекатились в траншею — не все сразу, по очереди. Их встретила опустевшая оборонительная линия, финны ушли — по крайней мере, из этой траншеи. Валялись обертки из-под еды, консервные банки, окровавленные бинты, какая-то рваная одежда. Валялся никому не нужный пулемет с заклинившим затвором. Разведчики опустились на дно траншеи, отпуская недоуменные замечания. В окружающем пространстве все было тихо. Возвышались деревянно-земляные огневые точки, бетонное сооружение в стороне, тот самый сортир, на выходе из которого прибрали ночью финского капитана. От главной ветки обороны уходили в глубину территории ходы сообщения.

— Кочергин, проверить траншеи и дзоты! — крикнул Никита. — Виноградов, твои люди остаются на месте, прикрывают бойцов Кочергина! Проявлять осторожность, здесь могут быть мины и растяжки!

За несколько минут все траншеи и прилегающие территории были осмотрены. Потом пошло отделение Виноградова, пройдя вперед, бойцы залегли у подножия северного склона высоты. Солдаты осматривали дзоты, отхожие места, походную столовую в яме, где были установлены лавки и несколько столов. Меры предосторожности, впрочем, оказались нелишними. Мощное взрывное устройство сработало у входа в бетонное строение, окрещенное разведчиками (возможно, безосновательно) офицерским бункером. Что-то щелкнуло внутри, когда рядовой Иванченко потянул на себя стальную дверь. Он среагировал мгновенно, покатился в ближайший приямок, крича дурным голосом: «Ложись!» Залечь успели все, кто находился поблизости. Взрыв был ужасен. Бетонная конструкция лопнула, как мыльный пузырь, разлетались куски бетона, столб огня вырвался из съехавшей крыши, мгновенно угас, но повалил зловонный дым. Никита, источая проклятья, побежал по траншее, заорал: все ли целы? Оглушенные разведчики отзывались вразнобой. Сдвинулся огрызок низкокачественного бетона, накрывший приямок, высунулась чумазая физиономия Иванченко: