Зимняя война. Дороги чужого севера - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 27

— Ползком через поле, — приказал Никита. — Обещаю, оно короче, чем нам кажется. До леса метров пятьсот.

На деле оказалось гораздо больше. Ползли, стиснув зубы, берегли дыхание. Это бескрайнее финское поле измотало донельзя. Наконец добрались до леса.

— Может, поспим, товарищ старший лейтенант? — простонал Данилов. — Сил уже нет, и глаза слипаются. Неужели не заслужили?

— Я сейчас кому-то посплю, — выдохнул Мечников. — А ну, отставить разговоры! Две минуты лежим, и вперед.

Они углубились в чащу метров на триста. Потом ландшафт сменился, справа образовалась каменная гряда. Вереница скал рассекала чащу в южном направлении. Деревья подступали к скалам, и в отдельных местах даже не было прохода. Пришлось снять лыжи и пешком штурмовать препятствия. Бойцы отправились в обход, а Данилов, заметив, что пышные ели загородили вход в пещеру, любопытства ради пробрался через плотные ветки и сделал интересное открытие, о котором сообщил остальным. Отряд остановился. Никита на коленях прополз в пещеру… а выходить уже не захотелось. Это был вместительный каменный мешок, и он ни секунды не колебался: местность незнакомая, люди замерзли и устали, и попытка пробиться к своим еще до утра чревата во всех отношениях.

— Эй, все сюда! — позвал взводный. — Сбываются мечты, товарищи красноармейцы! Отдельным из вас, кто не будет занят охранением, позволительно снять лыжи… Нарезать лапника, прием пищи… если у нашего друга Иванченко что-то осталось, четыре часа на сон, больше не просите, не дам…

Сон пролетел, как скорый поезд по свободному перегону. Снова та же темнота, зимний лес, холод. Люди, ежась, поднимая воротники, стали на лыжи и двинулись в путь. Еловые лапы хлестали по лицам, тянулись бесконечной вереницей отроги скал, поваленные деревья. Отряд не шел, а тащился. Минут через сорок замаячило заснеженное поле, дальше в низине — черная полоса леса.

Раздавшийся неожиданно невнятный гул ударил ножом по нервам…

— Данилов, на разведку, — приказал Никита, — остальным ждать.

Паренек отсутствовал минут пятнадцать, а когда вернулся, прижимаясь к скалам, глаза его таинственно блестели.

— Докладываю, товарищ старший лейтенант. Поле тянется с запада на восток. Посреди него дорога — в том же направлении. Проехал вездеход с орудием, больше никого. За линию фронта не скажу — где наши, где не наши, но нигде не стреляют, и «чуйка» помалкивает. Слева перелесок посреди поля — дистанция метров шестьсот, и там работает дизель. Поле неоднородное — овраги, холмики. Справа в километре, похоже, деревня — огоньки виднеются. А если не спят, значит, военные…

— Понятно, — вздохнул Никита. — Что ж, снова пешком пойдем.

— Я еще не все сказал, — сообщил Данилов, и огонек в глазах стал до неприличия таинственным. — За скалами с запада на восток протянут телефонный кабель — прочная такая штуковина в толстой оплетке. Возможно, связывает деревню с подразделениями, стоящими в перелеске и далее. Я тут подумал, товарищ старший лейтенант… Ведь финские отряды, которые собирались вклиниться в наши порядки, как-то должны связываться между собой… Неужели мимо пройдем?

Мечников задумался. Устами молодого разведчика гласила банальная истина.

— И я, кстати, еще не закончил, — добавил Данилов. — Там справа часовой имеется…

— Подробнее, — нахмурился взводный.

— Метрах в двухстах справа от того места, где кончаются скалы. Маячит посреди поля, ходит взад-вперед, кабель, должно быть, охраняет. Одет в маскхалат, но фигуру в общем-то видно. Он вроде один. Слева до перелеска тоже чисто…

— На этом все? — уточнил Никита.

— На этом все, — гордо подтвердил Данилов.

— Молодец, — хмыкнул Мечников и снова задумался.

— Думай не думай, командир, а фигуру надо убирать, — сказал Карабаш. — Не пойдем же через поле у него на виду? Дело техники, справимся. А потом перережем кабель и дальше пойдем.

Выбора не оставалось. Люди поправили амуницию, закутались в маскхалаты. Смертельно надоело таскаться с лыжами, но приходилось нести их с собой. Часть пути проползли по извилистой канаве. Обрисовалась фигура финского солдата — невысокая, вся в белом. Он курсировал туда-сюда, временами подвергал осмотру вверенный участок. Телефонный кабель тоже присутствовал — жилистый провод был протянут через поле. Соблазн немедленно его перерезать преодолели. Никита, чувствуя что-то интересное, даже забыл про усталость. Разведчики медленно подползали. Часть группы осталась в яме на краю поля, дальше шли втроем: Иванченко, Карабаш и Мечников. Действия часового стали понятны: сто метров в одну сторону — сто метров в другую. Имея хорошее зрение, он мог визуально контролировать все пространство между перелеском и деревней. Чу — застыли! Из мрака со стороны деревни показались еще двое — они приближались. Очевидно, в снегу была протоптана тропка. Разведчики терпеливо ждали. Трое — это слишком. Человек в маскхалате приосанился, когда к нему подошли, поправил автомат, свисавший с плеча. Разводящий и новый часовой, догадался Никита. Трое потоптались на месте, посмотрели по сторонам, после чего младший командир и смененный солдат отправились к деревне и вскоре пропали во мраке. Часовой покурил, прикрывая сигарету варежкой, повертел головой, двинулся навстречу своей смерти. Разведчики лежали, сохраняя выдержку. Впрочем, пройдя немного, солдат развернулся и двинулся в обратную сторону.

— Вот мать твою, — посетовал Иванченко, — гоняйся теперь за ним. Можно подумать, нам делать больше нечего… — и, извиваясь как уж, пополз по растоптанной тропке.

Солдат вскрикнул, когда под ногами вдруг беззвучно взорвался снег, выросло «нечто», повалило его и сжало горло. Он не слышал, как за ним ползли — уши шапки были плотно завязаны. Сделавший свое дело Иванченко встал во весь рост и стал изображать часового, а Никита с Карабашем оттащили пленного в ближайшую яму, где и провели «содержательную беседу». Военнослужащего звали Кайло Топпинен, он был молод и больше всего на свете хотел жить. Финны были храбрые, когда воевали плечом к плечу, ощущали поддержку соседа, а поражения Красной Армии только укрепляли их боевой дух. Оставшись наедине со смертью, они испытывали панический ужас и готовы были продать хоть мать родную. Сколько у него детей, какими болезнями страдают родственники, разведчиков мало волновало, хотя солдат и пытался это донести до их сострадательных и милосердных душ. Он сообщил, что к востоку от деревни располагался замаскированный узел связи. В штате — восемь связистов, включая трех офицеров и караульное отделение. Объект осуществлял бесперебойную телефонную и радиосвязь между подразделениями в данном районе. Войска готовились к нанесению контрудара, но случилась заминка, про которую Топпинен ничего не знает. Офицеры были расстроены и получили нагоняй от начальства. («Наша работа», — не без удовольствия пробормотал Карабаш.) В самой деревне войск не было — осуществлялся режим маскировки. Войска дислоцировались в окрестных лесах и перелесках. До противника, насколько знал рядовой, отсюда километра четыре, но у Красной Армии здесь только кордоны и пулеметные заграждения, а порой — и вовсе ничего, можно прогуляться хоть до Ленинграда. Деревня заброшена, за восточной околицей бывшая конюшня, в помещении которой и прорыт бункер. Раньше там был подвал, финские специалисты его расширили, углубили, усилили бетоном. Стоит старая завалюха — и никто не догадается, что там важный военный объект. Бдительность — не на должном уровне. До текущей ночи русская разведка не проявляла активности, и военные расслабились. В карауле — двенадцать душ, не считая капрала и начальника караула лейтенанта Лапсалы. Узел функционирует круглосуточно — связисты спят по очереди. Караульное помещение — бревенчатая изба, примыкающая к конюшне. В левой части — непосредственно караулка, справа — угловая комната, где проводит время лейтенант Лапсала. Четыре поста — один в деревне, другой в поле на востоке, третий — у входа в бункер, четвертый — на крыльце у бревенчатой избушки. Служба размеренная, печка, теплая одежда, необременительная компания…