Золотые крыланы и розовые голуби - читать онлайн книгу. Автор: Джеральд Даррелл cтр.№ 13

Я с интересом наблюдал за своими товарищами. Энн отделилась от нас, так что образовался чисто мужской коллектив. Вахаб с его потешным капором сосредоточенно осматривал пальмы, напевая себе под нос и периодически извлекая из кармана бумажный кулек с липкими леденцами, которыми он потчевал всю компанию. Высокий и тощий Джон дрожал от возбуждения и поминутно протирал очки, полный решимости ничего не упустить в этом герпетологическом раю, о котором он столько мечтал и говорил. Звонкоголосый Дэйв, весь нетерпение и задор, трещал как сорока и сыпал превосходными степенями, что твоя голливудская реклама, перемежая речь звукоподражанием в таком количестве, что за ним не угнался бы никакой артист-имитатор, изображающий утро в деревне. Тони в выгоревшей зеленой рубахе и защитных брюках, сливаясь с ландшафтом, будто хамелеон, отвечал на любой вопрос пулеметной очередью информации и всех нас превосходил организованностью и обстоятельностью. По первому требованию он был готов извлечь из маленькой корзинки все что угодно, от горячего чая до бутербродов с джемом, от холодного кэрри с рисом до апельсинового сока. Потрясенный талантом этого иллюзиониста, я не сомневался, что стоит мне попросить, и Тони сотворит обеденный стол, подсвечники, столовое белье и смокинги, чтобы мы могли на нелюдимых склонах острова Круглого устроить трапезу по всем правилам этикета, соблюдаемого англичанами в тропиках, если верить легенде.

Отловив часа за два дозволенное количество гекконов, мы сели поджариваться на крохотном пятачке тени подле купы пальметто. Джон ухитрился обнаружить в своем костяке шестнадцать неизвестных дотоле сочленений и свернулся клубком на клочке, где даже чихуахуа почувствовал бы себя стесненным. Вахаб обвился вокруг пальмы и раздавал отнюдь не утоляющие жажду липкие леденцы. Тони присел на корточки возле обросшего вьюнками камня и сразу превратился в невидимку, время от времени ошарашивая нас своим появлением, словно Чеширский кот, чтобы предложить апельсинового сока или бутерброд с джемом. Дэйв распределил свою плоть между тремя пятнышками тени величиной с суповую тарелку и затеял перепалку с фаэтонами, которые с резкими криками кружили и пикировали, точно скопище обезумевших метеоритов. Вахаб продемонстрировал, как, взмахивая каким-нибудь белым предметом — носовым платком, мешком для змей, рубашкой, — можно заставить фаэтонов пикировать прямо на человека. Этот маневр вкупе с нескончаемым каскадом едких реплик Дэйва на птичьем языке, возымел такое действие, что вскоре над нами, на фоне синего неба, уже металось два-три десятка белых, как морская пена, голосистых тонкоклювых птиц с длинными хвостами-иглами и заостренными крыльями.

— Ну так, — сказал Джон, обуреваемый жаждой деятельности после нашего кратковременного отдыха, — что будем делать теперь?

— Теперь, — отозвался Тони, возникая из ничего, — если вы желаете… так вот, если хотите поймать несколько малых… малых сцинков, то они обитают преимущественно на макушке острова, так что надо нам подниматься на макушку.

И он указал большим пальцем себе за спину. Шутит, подумал я. Склон, вдоль которого мы следовали до сих пор, был настолько крут, что здесь не мешало бы обладать разными по длине ногами, а позади нас возвышалось нечто такое же отвесное, недоброе и опасное, как Юнгфрау в жаркий день, и сколько я ни всматривался, не мог обнаружить никаких опор для рук и для ног.

— А я-то склонялся к мысли, Тони, что ты хороший человек, — сказал я. — Нет, правда, не мешало бы тебе обуздать немного свое пристрастие к черному юмору. А то ведь если примет тебя всерьез кто-нибудь такой же стройный и моложавый, как я, может запросто схлопотать сердечный припадок от твоих острот.

— Но я не шучу, — возразил Тони. — Это самый подходящий путь, и он совсем не трудный, если идти зигзагом.

— Зигзагом, — протянул Дэйв. — Что за чертовский бред я слышу? Чтобы подняться здесь зигзагом, надо быть горным козлом с липкими копытами.

— Уверяю вас, это вовсе не так трудно, как кажется, — настаивал Тони.

— Мы забыли кислородные маски, — заметил Вахаб. — Но есть верное средство — задержать дыхание до самой вершины.

— И зачем только я с вами связался, — сказал я. — Вообще, надо же было такую глупость учудить, тащиться в эти края!

— Ты что, в самом деле предпочел бы дома остаться? — спросил Джон таким тоном, словно я учинил богохульство.

— Да нет, вряд ли, — признался я, вставая и вешая на себя фотоаппарат. — Недаром говорят: нет хуже дурака, чем старый дурак.

И мы двинулись, петляя, вверх по отвесному склону. Волей-неволей нам пришлось признать правоту Тони — неприступная на первый взгляд круча оказалась в общем-то одолимой, если передвигаться по ней зигзагами, наподобие пьяной многоножки. Время от времени мы вздрагивали от жутковатых воинственных криков, вырывавшихся как будто из самых недр земли. Это краснохвостые фаэтоны, сидя в гнездах под лавовыми плитами, пытались отогнать нас. Величиной они с небольшую чайку; голова с большими трогательными глазами похожа на голову крачки, клюв сургучного цвета; оперение на голове, груди и в основании крыльев отливает нежным светло-розовым оттенком, словно птиц искупали в растворе некоего эфирного красителя. Убедившись, что их дикие крики не возымели действия, фаэтоны смолкли и продолжали созерцать нас из своих убежищ. Эта глупая привычка сидеть на месте, примирясь с судьбой, — главная причина массовой гибели фаэтонов: птицы становятся легкой добычей рыбаков, которые высаживаются на острове Круглом, убивают их и везут на Маврикий, чтобы продать в китайские рестораны.

Вершина упорно не желала нам покоряться. Только одолеешь склон и думаешь — все, а перед тобой уже дыбится новая стена. В конце концов мы все же выбрались на плоскую площадку с каменными плитами, словно сброшенными с неба чьей-то небрежной рукой. Здесь было куда жарче, чем на склонах, поскольку между камнями росли одни лишь жиденькие кустики вьюнков, и не нашлось даже самого хилого пандануса, чтобы даровать нам толику тени. Гекконы Гюнтера тут не водились, зато по камням струйками ртути скользили юркие, словно колибри, маленькие сцинки длиной десять-одиннадцать сантиметров, с длинным хвостом, острой головой и такими маленькими ножками, что их можно было принять за змеек.

— Нет, вы только посмотрите! — выдохнул Дэйв. — Вы поглядите на них! Где еще вы видели таких чертовски маленьких тварей? Прелестные малыши, правда?

Ясноглазые сцинки знай себе продолжали стремительно скользить по туфу, точно дождевые капли по стеклу, не придавая значения адресованным им дифирамбам. Сверкая на солнце гладкими блестящими чешуями бледно-зеленого и кофейного цвета, они занимались поиском пропитания и отвлекались от этого важного дела лишь для того, чтобы устроить притворную потасовку, когда их пути нечаянно скрещивались.

Дэйв вытер о брюки потные ладони, крепко сжал в руках удочку и стал подкрадываться к довольно крупному, плотному сцинку, который исследовал трещины в скале с придирчивостью детектива, обыскивающего дом в погоне за торговцем наркотиками. Его рвение и добросовестность несомненно были бы поощрены начальником любой полиции. Спайк не обратил никакого внимания на склонившегося над ним Дэйва.