Сочини мою жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Лана Барсукова cтр.№ 4

Захотелось сбежать, но это было бы еще комичнее. Таня дала себе слово выбросить машинку по зачистке катышков вместе с сиреневым пуловером и купить что-то дорогое и элегантное, такое, чтобы эти холодные мужчины из службы охраны сверкнули глазами и проводили ее взглядом как недоступную им роскошь. Таня мечтала и одновременно знала, что это вряд ли сбудется. Она шла по жизни по другому треку, по другой лыжне, и траектория ее движения не пересекалась с дорогими магазинами вовсе не по причине нехватки денег. Если бы денег стало больше, вряд ли бы что-то изменилось. Просто каждому свое. В ее среде сиреневый пуловер был вполне уместным нарядом. У журналистов своя униформа – джинсы и что-нибудь сверху, от растянутых футболок до толстых свитеров, в зависимости от сезона. И сидеть она любит, поджав одну ногу, что не стыкуется с деловой юбкой. В другой позе у нее прекращается течение мысли. Но за небрежное отношение к одежде надо платить. Например, выдерживая на себе надменный взгляд охраны.

– Вы к кому?

– К Игорю Лукичу.

Таня перехватила недоуменный взгляд вышколенных охранников.

– Он вас ждет?

– Да, – выдавила из себя Таня. Голос при этом дал предательскую слабину. Она уже ни в чем не была уверена.

– Ваш паспорт?

Таня увидела, как один охранник взял ее документ, а второй отошел в сторону и стал звонить. Паспорт листался долго. Тане показалось, что бесконечно долго. И унизительно долго. Было очевидно, что охранник тянет время, пока его напарник выясняет, действительно ли ждут Татьяну. А если там не подтвердят? Ее выгонят, как корову, зашедшую в чужой огород? Возьмут хворостину и похлопают по бокам, приговаривая: «Пошла, пошла!»

И ведь пойдет. Что ей останется? Между лопатками противно потекла струйка пота. Ничего, резинка от трусов надежно стоит на ее пути. Это уже было три года назад, когда она приехала в Москву. И что изменилось? Стоило ли приезжать? Зачем все это? Напрасные хлопоты ей выпали, не более.

– Проходите, пожалуйста, – голос охранника стал любезным и даже подобострастным, – по лестнице, на второй этаж.

«Ага, значит, меня и вправду там ждут», – смекнула Таня.

– А дальше куда?

– Я же сказал, на второй этаж.

– Спасибо, я услышала про второй этаж. Кабинет не подскажете?

– Девушка, у Игоря Лукича кабинет занимает весь второй этаж. Там одна дверь, вы не ошибетесь. – В голосе охранника чувствовалось удивление неосведомленностью посетительницы.

Видимо, сюда приходили только осведомленные.

Но главное, что ее ждут. Это придало ей уверенности, и по мраморной лестнице с витыми перилами она поднималась уже без прежней душевной дрожи. Вот и второй этаж, длинный коридор, в конце которого обозначена одна-единственная дверь. Похоже, ей сюда. Как не хочется! Как в пасть к удаву. И как тянет туда!

У Игоря Лукича выдался плохой день. Точнее, обычный. Все последние дни тяжело было назвать хорошими. Он вынужден был тащить на себе груз борьбы за место в партийном списке, дающем право стать депутатом Государственной думы. Мало состоять в партии, надо получить «проходное» место в заветном списке, определяющем очередность прохода в законодательный орган страны. И Игорь Лукич старался изо всех сил, преодолевая отвращение к внутрипартийной борьбе.

Выборы в стране были устроены не хитро, но конспиративно. Никакого мошенничества! Механика выборов проста и элегантна. Члены партии, как лошади на скачках, имели свои порядковые номера в партийных списках, в строгом соответствии с которыми дружными рядами шли в Думу. Но перед каким-то номером дверь закрывалась, мест на него не хватало, и ему не оставалось ничего, кроме как заливать горе коньяком стоимостью с бюджет малого городка.

Ради экономии на коньяке или по какой-то другой причине, но члены партии прикладывали титанические усилия, чтобы получить «проходной» номер, дающий шанс на победу. Они толкались локтями, трясли кошельками, всячески доказывали верность партии и ее лидеру. Ситуация напоминала очередь за синими курицами на излете советской власти. Все стояли с номерами, написанными на ладошках, и вдруг какому-то номеру объявляли: «Курей больше нет, кончились». Здесь же «заканчивались» не куриные мощи, а мягкие, обитые бархатом, кресла в Государственной думе. Это был весомый повод расстроиться и напиться с горя.

Конечно, прохождение в Государственную думу не обходилось без помощи народа, который по этому случаю называли электоратом. Народ гордился этим высоким званием, догадываясь о его заморском происхождении, и старался оправдать оказанную ему честь. Электорат подходил к урнам, бросал туда избирательные бюллетени и покупал в местном буфете пирожки по цене, соответствующей официальным оценкам инфляции. Потому что в обычных магазинах инфляция почему-то была выше.

Правда, народ не голосовал за людей из партийных списков. Это было бы хлопотно, ведь пришлось бы читать трудно выговариваемые фамилии и вникать в хитросплетения биографий. Чтобы не утомлять народ, то есть электорат, ему предлагали голосовать за лучших представителей той или иной партии. Обычно ими оказывались спортсмены и артисты, герои и губернаторы. И купивший пирожок представитель электората не вполне понимал, что, отдавая голос этим белозубым красавцам, он открывал дверь в Думу всему «партийному списку». Поэтому артиста или спортсмена политтехнологи называли «паровозом», который тащил на себе в Думу собратьев по партии. И чем больше голосов собирал «паровоз», тем больше номеров партийного списка оказывались проходными.

Когда обыватель видел по телевизору светлый лик представителя власти, он недоумевал, дескать, ну как такого могли выбрать. «И какой мудак за него голосовал?» – спрашивал он жену с ноткой подозрения, уж не она ли. Прекраснодушный наивный обыватель даже не догадывался, что именно он привел этого странного человека в депутатское кресло. А если ему сказать об этом, то можно обидеть до глубины души. Нет, никогда и ни за что! Он голосовал за известного артиста, или за спортсмена, или за героя всевозможных войн. Где же они? Почему вместо них нарисовались эти невыразительные и очень довольные собой лица? В строгом соответствии с законом, по очередности партийного списка.

Вот в этом всем и болтался последнее время Игорь Лукич. Он ненавидел эти игры, презирал собратьев по партии, подозревал в прохиндействе партийное руководство, а уж политтехнологов вообще за людей не считал, они вызывали у него брезгливость. Но ему нужен был мандат депутата. Это открывало перед его бизнесом определенные перспективы, выводило на новые высоты и создавало соблазнительные возможности. А бизнес был для него всем, он жил ради возможности развивать свое дело.

Однажды Игорь Лукич ударил психолога, который пытался ему внушить, что в жизни есть что-то более важное, чем бизнес. Нет, Игорь Лукич точно знал, что дело важнее всего. Потому что его земной путь закончится, а бизнес будет жить. Это его загробная жизнь, намек на вечность, его египетская пирамида. Психолог посягнул на веру Игоря Лукича и получил по морде, как получает святотатствующий в храме.