Сочини мою жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Лана Барсукова cтр.№ 21

– Зачем вы это сделали?

– Что именно? – Тонкие брови Валерии Геопольдовны поползли вверх.

– Что? Испортили мой текст! И вообще превратили его в какое-то письмо.

– Испортила? – Похоже, она не умела обходиться без вопросов.

– Да, я такого не писала, это же совсем другое.

– А это, как вы выразились, «другое» стало хуже? Вы в этом уверены? Хотите обсудить оригинал? Вы действительно этого хотите? Извольте, я готова.

У Тани появилось нехорошее предчувствие. Но останавливать разбор полетов было поздно. Валерия Геопольдовна уже достала из бумажных завалов на своем столе знакомый листок и начала читать Танины вирши томным голосом, прижимая руки к груди, отчего текст стал казаться до неприличия пафосным, карикатурно-возвышенным и каким-то глуповатым. В этих словах не было даже намека на то, что чувствовала Таня после спектакля, что она пыталась передать читателю.

Таня не ожидала. Она была посрамлена. «Письмо» действительно было лучше. Оно было просто сереньким, никаким. А Танин текст был еще каким! Позорным и слащавым до приторности. На глаза Тани навернулись слезы, они потекли по щекам.

– Не надо больше, – глотая их, попросила Таня.

– Вы уверены?

– Да, я больше никогда ничего не буду писать, – пообещала Таня и повернулась к выходу из кабинета.

– А вот вывод неверен, – впервые Валерия Геопольдовна свернула с вопросительной интонации на утвердительную, да еще на какую утвердительную, – вы не делаете правильных выводов, и это очень опасно. В жизни это может подвести вас под монастырь. И не факт, что под мужской.

Последняя фраза была простовато-шутейной и означала, что Валерия Геопольдовна пытается смягчить свой урок. Таня благодарно шмыгнула носом.

– Если, Танюша, у вас есть время, мы могли бы поговорить чуть более серьезно. Обещаю больше не декламировать ваш первый опус. Поверьте, мой был не лучше.

И Таня осталась.

Эта встреча, начавшаяся с Таниных слез, закончилась весьма необычно. Валерия Геопольдовна предложила Тане «наведываться по возможности». Так и сказала. И от этих редко употребимых речевых конструкций, от слов, дышащих благородством, Таня простила ей все и сразу, она вышла окрыленная и готовая молиться на Валерию. В школе бы сказали «приходить после шести» или «быть здесь в среду как штык», а тут «наведываться по возможности». Это был другой мир – благородный и изящный, возвышенный и романтичный, и Валерия была его жрицей. Прекрасная Валерия! И она предлагает Тане войти в эту дверку. Какие могут быть сомнения? Таня тянула ненавистную школьную лямку и жила возможностью «наведываться» в ТЮЗ, чтобы научиться у Валерии красиво говорить и выразительно писать. Школьные подруги хотели походить на эстрадных див, а Таня выбрала себе в кумиры изящную Валерию Геопольдовну.

Главным, в чем Валерия Геопольдовна убедила Таню, была простая мысль о том, что чувствовать и мыслить может каждый человек, а вот описывать свои чувства, настроения, движения души и ума могут немногие. Это ремесло, которому нужно учиться. Конечно, Львом Толстым не станешь, тут надо, чтобы природа постаралась. Гении не вытачиваются по болванке. Но быть сносным журналистом может каждый, если приложит достаточно труда.

Изящная и тонкая Валерия занималась с Таней по простой схеме: давала задание написать нечто на предлагаемую тему, а потом разносила это в пух и прах. Иногда они встречались по нескольку раз в неделю, иногда не виделись месяцами. Их встречи трудно было назвать занятиями. К обучению примешивались разговоры о жизни, обсуждение книжных новинок и громких премьер. Таня стала читать и смотреть не то, что читали и смотрели ее одноклассники, она тянулась за Валерией, пыталась ей соответствовать.

Довольно скоро Таня поднаторела в складывании слов во вполне изящные предложения. Она стала помогать Валерии Геопольдовне готовить анонсы театральных событий, репортажи о премьерах, очерки о творческом пути к юбилейному бенефису артистки, словом, овладела письменным словоблудием на вполне приличном уровне.

К окончанию школы Татьяна Сидорова окончательно и бесповоротно решила стать журналисткой. В этом ее решении сплавились воедино и желание взять реванш после провала с первой заметкой, и восхищение перед тонкой и ироничной Валерией Геопольдовной, и полное отсутствие конкуренции со стороны школьных учителей за интерес к своему предмету. Но главное, что журналистика в представлении Тани обрекала ее на интересный круг общения со знаменитыми людьми, эта профессия пахла кофе и звучала гулкостью аэропортов, с ней можно было объехать всю страну, а если повезет, то и мир.

Валерия Геопольдовна, конечно, говорила про тяжелый труд журналиста, а многотиражные газеты иначе как «братскими могилами талантов» не называла. Но Таня пропускала это мимо ушей. Зачем? У нее все будет иначе, ее ждет блестящая карьера и положение властительницы дум. Почему? Потому что она Татьяна Сидорова. Других аргументов у нее не было.

Она легко поступила на журналистский факультет местного института. И когда ее одноклассники несли благодарные букеты и коробки конфет школьным учителям, Таня Сидорова принесла огромный торт в кабинет заведующей литературной частью ТЮЗа. Валерия Геопольдовна, как всегда, реагировала в вопросительной форме:

– Неужели поступила? Не будешь потом меня винить?

– Вы шутите?

– Отнюдь. Ну чего уж теперь, дело сделано. Тортик шоколадный?

– Конечно, как вы любите. – Тане хотелось сделать Валерии приятное, ведь без нее о журфаке можно было бы только мечтать.

– Чек сохранила? – неожиданно спросила Валерия.

– Зачем?

– Как зачем? На память. Это твой входной билет в мир журналистики. Только помни, в этот мир вход – рубль, а выход – два.

Таня удивилась такой странной математике, но она уже привыкла, что частенько не понимает изящную Валерию. Однако чек сохранила, спрятала его в кошелек в укромный отдел. Как входной билет в самый лучший из миров, из которого ей никогда-никогда не захочется выйти.

И сейчас, возвращаясь от Леры, дочери Валерии Геопольдовны, Таня пребывала в изумлении от причудливости жизни, от удивительных совпадений и случайностей, которыми развлекается кто-то там, наверху.

Виталий Петрович заехал к Игорю Лукичу к концу рабочего дня, в пятницу. В их планах было навестить какой-нибудь бар и нанести удар по печени. Роскошь общения они видели в том, что полностью доверяли друг другу. Крупный бизнес и участие в партийной жизни обязывали держать язык за зубами. Так и ходили со стиснутыми челюстями, отчего скулы сводило тоской. И только друг с другом они разжимали зубы, разминали онемевшие скулы и отводили душу в честных разговорах.

На этот раз Петрович был в откровенно хорошем настроении, и это предвещало феерию. Как рассказчику ему не было равных. Это был величайший артист разговорного жанра.