Выбор - читать онлайн книгу. Автор: Эдит Ева Эгер, Эсме Швалль-Вейганд cтр.№ 51

Насыщение приходит, но из самого неожиданного источника.

Однажды – это был 1968 год – я прихожу домой и обнаруживаю в почтовом ящике письмо. Мой адрес написан по-европейски, но обратный адрес указывает на Южный методистский университет в Далласе, вместо имени отправителя стоят инициалы В. Ф. Я вскрываю конверт, читаю обращение и застываю. Выжившему от выжившего. У меня в руке письмо Виктора Франкла.

Прошло два года с моего предрассветного погружения в его «Человека в поисках смысла». Тогда, по горячим следам, я пишу очерк «Я и Виктор Франкл». Я делаю его для себя – не в качестве учебного задания, а как опыт исследования, – это моя первая попытка рассказать о своем прошлом. Я рассматриваю написанное как робкий шаг в сторону своего личностного роста и с опасливой надеждой показываю работу нескольким преподавателям и друзьям; в итоге ее публикуют в университетском журнале. Какой-то аноним без моего ведома отсылает мою статью Франклу в Даллас, где с 1966 года он как приглашенный профессор читает свой курс. Франкл на двадцать три года старше меня; когда его депортировали в Аушвиц, ему было тридцать девять ^[30], до этого, в мирной жизни, он уже состоялся как успешный невролог и психиатр с собственной практикой. Теперь он знаменитый основатель логотерапии. Он служит врачом, практикует, обучает и читает лекции по всему миру. Мой небольшой очерк производит впечатление на Франкла, и он выясняет, как со мной связаться. В письме он обращается ко мне как к выжившему собрату по катастрофе, как к равному. В очерке было воспоминание о том случае, когда Менгеле потребовал, чтобы я танцевала перед ним. Я описала, как лагерный барак силой моего воображения превратился в сцену Будапештского оперного театра. Франкл пишет мне, что делал нечто похожее: в самые худшие минуты он представлял себя свободным человеком, читающим в Вене лекции о психологии заключенных. Он, как и я, находил убежище во внутреннем мире, который одновременно защищал его от страха и боли в настоящем и поддерживал в нем надежду и целеустремленность, – это наделяло жизнь смыслом и помогало обрести волю к выживанию. Книга Франкла и его письмо поддерживают и направляют меня: благодаря им я найду нужные формулировки и позже уже смогу делиться своим опытом.

Так начинается наша переписка и дружба, которая продлится долгие годы, в течение которых мы пытаемся найти ответы на вопросы, пронизывающие всю жизнь – его и мою. Почему выжил именно я? В чем смысл моего существования? Есть ли смысл в моих страданиях? Могу ли я извлечь из них какой-то опыт? Как я могу помочь себе и другим выдержать тяжелейшие испытания и все-таки обрести любовь и радость? Впервые мы встречаемся где-то в 1970-х годах – на лекции, которую он читает в Сан-Диего. Франкл приглашает меня за сцену, знакомит с женой и даже хочет услышать критическую оценку своей лекции – это крайне ответственный момент, когда твой наставник обращается к тебе как к коллеге. Уже в первом его письме я нащупываю для себя предпосылки того, что позже сформируется в мое призвание. Вот они: обрести смысл жизни в том, чтобы помогать другим его обретать; излечить самоё себя, чтобы иметь возможность лечить других; лечить других, чтобы получить возможность излечиться самой. Кроме того, первое письмо Франкла помогает мне утвердиться в намерении выбирать собственный путь и собственную жизнь. Для этого я найду в себе и силу, и возможность, я смогу взять на себя эту ответственность. Правда, последовавший вскоре развод с Белой оказался совершенно неправильным осуществлением моего свободного выбора.

Первый осознанный шаг в поисках своего пути я делаю в конце 1950-х годов, когда сталкиваюсь с проблемами в развитии Джонни. Чтобы принять их, мне требуется помощь. Приятель рекомендует мне психотерапевта, который, в свое время учась в Швейцарии, стал приверженцем психологической школы Карла Юнга. Я почти ничего не знаю о клинической психологии как таковой и школе Юнга в частности, но, после того как я слегка вхожу в тему, некоторые его идеи находят во мне отклик. Мне нравится его обращение к мифам и архетипам – они напоминают о сказках, которые я любила читать в детстве. Меня привлекает мысль Юнга привести в равновесие две составляющие человеческой психики – сознательное и бессознательное. Я вспоминаю диссонанс внешних и внутренних переживаний Вики Пейдж из «Красных башмачков». В те годы мне так и не удалось вырваться из когтей своих внутренних конфликтов. Да и сейчас, чтобы избавиться от напряженного душевного состояния, у меня не возникает осознанной потребности в психотерапевтических сеансах. На самом деле психотерапевт мне нужен лишь для одного: я просто желаю выяснить, что мне делать с сыном и как по этому поводу преодолеть разногласия с Белой. К тому же у меня вызывает явный интерес взгляд Юнга на психоанализ: «Главное – сказать “да” самому себе, принять самого себя в качестве ведущей цели, осознанно совершать все действия и никогда не забывать об этом с учетом всех неоднозначных проявлений; воистину это испытание, которое подводит нас к пределам возможного». Сказать «да» самому себе. Я хочу это сделать. Я хочу расцветать и совершенствоваться.

Мой психотерапевт советует мне наблюдать за своими снами, и я скрупулезно записываю все сновидения. Я почти всегда летаю. Могу выбирать: лететь высоко или низко над землей, быстро или медленно. Могу выбирать, над какими местами пролетать: европейскими соборами; горами, покрытыми лесами; океанскими пляжами. Я с нетерпением ожидаю, когда наконец окажусь внутри своих снов, где я свободно парю – такая радостная, сильная и уверенная в себе. В этих снах я обретаю силу, преодолевающую образы печального будущего – будущего, которое обычно пророчат моему сыну. Я обнаруживаю в себе стремление выйти за пределы давящих на меня ограничений. Мне еще невдомек, что те ограничения находятся не вовне, – все они сосредоточены внутри меня. Именно поэтому, когда несколькими годами позже, под влиянием Виктора Франкла, я начинаю задаваться вопросом, чего я все-таки хочу от жизни, то сразу решаю, что сказать «нет» Беле – великолепный повод сказать самой себе «да».

Через несколько месяцев после развода я чувствую себя лучше. Несколько лет я страдаю мигренью (полагаю, это наследственное, так как мою мать тоже мучили изнуряющие головные боли), но сразу после расставания с Белой мигрень исчезает. Думаю, потому, что теперь я не подвержена бурным настроениям мужа: его крикам, циничным замечаниям, постоянным беспокойствам и разочарованиям. Уходят головные боли, а вместе с ними исчезает мое вечное желание прятаться – найти какое-нибудь убежище и укрыться в нем. Я приглашаю домой однокурсников и преподавателей, устраиваю шумные вечеринки, нахожусь в центре внимания и чувствую себя открытой миру.

Я думаю, что живу так, как мне всегда хотелось жить. Но довольно скоро опускаются сумерки. Вокруг все погружается в серые тона. Мне приходится напоминать себе, что надо поесть.