Отравительница - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 78

— Я люблю тебя таким, какой ты есть, мой дорогой!

Он засмеялся и приласкал ее.

— Гугеноты не могут быть дурными людьми, — сказал король. — Колиньи — один из них, а он — самый благородный человек из всех, кого я знаю. Амбруаз Паре тоже гугенот; он — величайший хирург Франции. Я сказал ему: «Вы лечите католиков так же старательно, как гугенотов, господин Паре? Или, работая скальпелем, вы иногда позволяете себе неверное движение… если ваш пациент католик?» И он ответил мне: «Ваше Величество! Стоя возле больного, я забываю о том, кто мой пациент — католик или гугенот. Я не думаю о вере в такие минуты. Я думаю только о моем профессиональном мастерстве». Это правда, Мари. В таких людях есть милосердие. Я бы хотел походить на них. Неужели я буду вечно испытывать желание походить на кого-то? Я бы хотел сочинять стихи, как Ронсар, быть великим лидером, как мой друг Колиньи, обладать красотой, мужеством и пользоваться успехом у женщин, как Генрих де Гиз. А еще я хотел бы одерживать победы в сражениях и быть любимцем моей матери, как мой брат Генрих.

Он нахмурился, вспомнив о брате. Он ненавидел его сильнее, чем кого-либо, потому что знал, что Генрих тоже ненавидит его; Карл подозревал, что Генрих и королева-мать готовят заговор с целью отнятия у него короны и передачи ее брату Карла.

Генрих ненавидел Колиньи так же сильно, как Карл любил адмирала. Катрин уговорила Генриха принять гостя, но ее сын притворился больным. Генрих явно представлял опасность для короля и Колиньи.

Дружба Карла с адмиралом крепла. Если бы король мог сделать это, он не отпускал бы Колиньи от себя ни на шаг. Колиньи говорил с Карлом о своих планах объединения Франции, он хотел присоединить к ней Нидерланды.

— Тогда там воцарится мир, Ваше Величество. Если мы одержим победу в войне с Испанией, мы сможем поднять французский флаг над испанскими территориями в Индии. Мы создадим империю, в которой люди получат свободу вероисповедания.

Король слушал Колиньи с одобрением. Он начал помогать гугенотам. При дворе ощущалось присутствие Колиньи и его влияние на короля. Некоторые католики, убивавшие протестантов в Руане, были казнены. Колиньи получал аудиенцию короля по первой просьбе. Парижские католики растерялись; де Гизы, временно отсутствовавшие при дворе, готовили низвержение адмирала.

Катрин тоже наблюдала за растущим влиянием Колиньи на короля, но без тревоги. Безумный Карл подчинялся ей; его воспитатели были ее людьми. Она считала, что никто, даже Колиньи, не в силах быстро ликвидировать плод ее многолетней работы. Она хотела оставить Колиньи при дворе. Не желая пока его смерти. Она ненавидела адмирала, относилась к нему с подозрением. Она будет внимательно следить за ним, но сейчас полезнее оставить его в живых. Он и Жанна Наваррская были ее главными врагами; тем не менее время для его убийства еще не пришло. С одной стороны, ей нравилась идея войны с Испанией. Колиньи был великим лидером, человеком, способным возглавить французскую армию в такой войне. Он может стать бесценным, если этот план осуществится. Война с Испанией! Победоносная война! Освобождение от страха перед мрачным грозным тираном-католиком из Мадрида. Он был основным жупелом в жизни Катрин, хоть их и разделяли многие мили. Другой причиной, по которой она не хотела избавиться от Колиньи, было ее желание выдать Марго замуж за Генриха Наваррского. Если она устранит Колиньи, как ей удастся заманить Жанну и ее сына ко двору? Нет! Колиньи будет получать все мыслимые почести, пока не устроит с его помощью бракосочетание ее дочери и сына Жанны Наваррской.

Сын Генрих раздражал Катрин своим отношением к Колиньи. Она понимала своего любимца. Ему было тяжело видеть при дворе своего недавнего военного противника, которого теперь чествовали и которому доверял король. Катрин не обладала ни властью над этим избалованным молодым человеком, ни влиянием на него; этим он отличался от других ее детей. Он хмурился и открыто демонстрировал адмиралу свою враждебность.

Значит, она должна приглядывать за Генрихом, шпионить за любимцем; она обнаружила, что он поддерживает тайную связь с Гизами, находившимися сейчас в Трое. Они не скрывали своего желания видеть адмирала мертвым; он не только был лидером их врагов, гугенотов, но также они считали его убийцей герцога Франциска де Гиза; это нельзя было ни забыть, ни простить.

Катрин обиделась, узнав что ее дорогой Генрих затеял интригу с де Гизами, не поставив в известность мать. Она отправилась к нему; когда они остались одни, она деликатно дала ему понять, что ей известны его тайные планы.

Генрих удивился; улыбнувшись, он взял руку матери и поцеловал ее.

— Я забыл о том, как ты умна, мама.

Катрин порозовела от радости.

— Мой дорогой, если я умна, то лишь благодаря моей любви к тебе. Я тщательно блюду твои интересы. Что это за план?

— Но ты же знаешь.

— Расскажи мне. Я хочу услышать все от тебя.

— Состоится праздник, нечто вроде маскарада, турнир-спектакль. Мы построим крепость в Сент-Клоде. Я должен буду защищать ее, а Колиньи поведет своих людей в атаку. Понимаешь, это будет потешное сражение. Так все начнется; затем внезапно спектакль кончится. В условный момент мы откроем стрельбу на поражение. Мы убьем всех присутствующих гугенотов. Что ты скажешь, мама?

Она посмотрела на его разрумянившееся лицо, на решительный рот Генриха. Ей все это не нравилось, но она решила промолчать, потому что в противном случае, если Генрих потерпит неудачу, он заподозрит, что она приложила руку к этому, и рассердится на нее. Это будет плохо, она не вынесет ссоры с ним. Поэтому она не станет объяснять Генриху, что ненавидит Колиньи так же сильно, как он, и приняла решение о его ликвидации — в нужное время. Она не станет объяснять ему, что, если адмирала убьют сейчас, королева Жанна не приедет ко двору вместе с сыном, и женитьба Генриха Наваррского на Марго не состоится. Если они решатся объявить войну Испании, этот брак — наилучшая вещь из всех возможных. Католики и гугеноты в едином строю выступят против Испании. Она боялась вызвать недовольство Генриха, поэтому не сказала ему обо всем этом; она поцеловала Генриха, полюбовалась его новыми украшениями, назвала его план хитроумным и попросила сына беречь свою жизнь, которая ей дороже всего на свете. Последние слова Катрин были искренними.

Она прошла в покои короля и, отпустив всех приближенных и убедившись, как обычно, в том, что их не подслушивают, рассказала Карлу о плане, разработанном его братом и Гизами.

Карл онемел от страха. На его губах выступила пена, глаза испуганно выпучились.

— Мой дорогой, — успокаивающим тоном произнесла Катрин, — иногда ты проявлял некоторую ревность к брату. Ты думал, что я люблю его сильнее, чем тебя. Если тебя снова посетит эта нелепая мысль, вспомни следующее: я знаю, как ты любишь адмирала; я знаю, что ты восхищаешься этим человеком; я выдала тебе замысел Генриха, чтобы ты мог пресечь его и спасти твоего друга.

Тело Карла начало дрожать, подергиваться.

Катрин продолжила: