Наяль Давье. Ученик древнего стража  - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Зещинский cтр.№ 57

С преступниками здесь не церемонятся. Убийство, кража, изнасилование, оскорбление знатного человека – из-за любого преступного деяния человека сразу же отправляют в храмы к жрецам. После этого его ждет только одна участь – стать жертвой.

Если человек стал калекой, но при этом он еще может работать, то чаще всего он становится рабом. Если он приносит пользу своему хозяину, то его кормят. Если же пользы от калеки нет никакой, то дорога ему опять же только в храм.

То же самое происходит и со стариками. Пока они еще могут ходить и работать, их никто не трогает. Но стоит им слечь, как их свои же родственники отправляют к жрецам.

Жестоко? Может быть, но здесь законы устанавливали жрецы, которым необходимы жертвы. И поэтому они все вывернули так, чтобы постоянно получать то, что им требуется. Не станут же они резать на алтаре друг друга.

Арагур рассказал, что еще совсем недавно законы в Холикалоне было намного строже. Больше всего меня поразило то, что каждая семья обязана была отдавать в храм своего первенца. Что с ними дальше там происходило, никто не знал. Конечно, это не касается Арагура. Он знал все отлично.

Судьба у таких первенцев была разной. Всех детей поначалу воспитывали одинаково, пытаясь понять, кто есть кто. В итоге позже их разделяли. Тех, кто по характеру мог стать жрецом в будущем, в дальнейшем воспитывали именно в этом ключе. Красивые грели постели жрецам. Если к красоте прилагался еще и ум, то позже они могли и сами стать жрецами. Обделенные умом дети отправлялись на алтарь. То же самое происходило и с теми, кто часто болел.

Работал этот закон недолго. Отдавать своих детей жрецам людям совсем не понравилось. Вспыхнул бунт. Жрецы не были дураками, бунт подавили, а закон отменили, решив, что не стоит слишком уж давить на людей.

А то, что в храмах до сих пор резали калек да стариков, людей мало трогало. Кого они вообще могут волновать? Тем более что жрецы, наученные опытом, старались забирать только одиноких.

Судя по всему, нечто подобное в скором времени будет и в Ротеберне. Сейчас еще они там действуют вроде как скрытно, но пройдет немного времени и подобные действия приобретут законность.

Именно после этого рассказа я передумал показываться на глаза людям Холикалона. Со мной вряд ли справятся, ведь я могу попросту исчезнуть, слившись с любым предметом, а вот Дрого делать этого не умеет. На дорогу выходить я тоже не собирался. Ни к чему это. До нужного места можно дойти и по лесу.

«Недалеко есть деревня. Там можно раздобыть лошадей, – подсказал Арагур. – На них быстрее будет».

По лесу на лошадях? Я огляделся внимательно. Ну, в принципе, вполне можно, главное, не галопом.

За лошадьми идти я планировал сам, оставив Дрого в глубине леса, подальше от деревни. Мальчишка с этим моим решением не согласился.

– Меня злыдни сожрут, пока вас не будет, – сказал он, складывая руки на груди и смотря на меня исподлобья.

– А ты на дерево залезь и подожди меня там, – ответил я, мысленно соглашаясь с ним. Действительно ведь сожрут, а я добежать обратно не успею. У него карма, видать, такая. Как только дожил до этого дня, непонятно.

– Пф, – фыркнул мальчишка. – Можно подумать, меня это спасет. Когда злыдни придут сюда, я точно свалюсь с дерева, и они меня сожрут. Или вообще придет бочехвост.

– Кто? – переспросил я, пытаясь из головы Дрого выцепить образ этого бочехвоста. Когда нашел, о чем он говорит, то понял, что животное больше всего напоминает медведя, только с хвостом, похожим на толстую трубу. – А, понял. И что?

– А то, что он заметит меня и полезет на дерево. А потом сожрет.

– Я смотрю, у тебя на все один ответ – сожрет.

– Конечно, – Дрого кивнул, а потом поежился. – С моей удачей меня точно кто-нибудь или задерет, или сожрет, – произнес он, жалобно глянув на меня.

– Хорошо, – выдохнул я, сдаваясь. – Но под руку не лезть. Останешься за пределами деревни. Будешь сидеть тихо, как мышь. И не дай все боги этого мира начнешь шуметь.

– Договорились, – Дрого широко улыбнулся и закинул на спину тощий мешок, в котором не осталось продуктов.

Вот еще и о пропитании для него надо позаботиться. После того, как перестал ощущать голод, я с некоторым удивлением наблюдал за тем, сколько ест Дрого. Нет, в принципе, он питался не сказать что плотно, но даже так количество пищи, потребляемой человеческим организмом, меня удивляло. А ведь ее еще и приготовить надо.

К деревне мы подобрались ближе к вечеру. Обойдя её по кругу, я скомандовал отдых. Пока Дрого вздыхал и потирал голодный живот, сидя около дерева, я размышлял над тем, как мне лучше всего проникнуть в деревню. При этом сделать так, чтобы меня, во-первых, не заметили, а во-вторых, не услышали.

В прошлой жизни я просто бы всех усыпил с помощью подходящего сонного плетения. Здесь сделать этого я не мог. Хотя…

«Как ты там навеваешь нужные мысли?» – спросил я у Арагура.

«Неужели ты думаешь, что можешь воспользоваться этим умением без предварительных тренировок?» – Арагур явно удивился моему вопросу.

«А вдруг получится».

«Мне казалось, ты хотел сам преодолевать возникающие у тебя на пути трудности».

«Так я и преодолеваю. Именно в таких ситуациях проявляют себя различные умения, а то, что не выходило ранее, получается».

«Не знаю, не знаю, но попробуй, мне не жалко».

После этого Арагур объяснил мне, как именно нужно вкладывать людям нужные мысли. Если объяснять кратко, то необходимо было представить в голове нужный образ, потом зафиксировать его, чтобы он не распался при малейшем движении, а затем поместить этот образ в голову человека, удерживая его постоянно на поверхности мыслей.

С одной стороны, казалось, что ничего сложного в этом нет. А вот с другой стороны, сложностей хватало, начиная от создания образа и заканчивая удержанием его на поверхности – человек постоянно о чем-нибудь думал и мысли его в голове двигались в хаотичном порядке.

На усыпление одного жителя деревни у меня ушло минут тридцать. При этом я ощутил себя так, будто на самом деле весь взмок.

Плюнув на это дело, велел Дрого сидеть и даже не дышать, пошел в сторону деревни. При этом силестин на себе я воплотил в полностью прозрачный плащ.

Оглядев закрытые деревянные ворота, прошел сквозь них, после не забыв убедиться, что силестин до сих пор изображает из себя целлофановый дождевик.

Насколько я успел узнать, лошади в этой деревне водились у двух семей. Обе они мне не нравились по совершенно определенным причинам.

У старосты Дартона когда-то было не трое сыновей, а четверо. Вот только второй сын как-то пошел на охоту и не вернулся. Дартон собрал деревенских жителей и пошел искать сына. Нашел около того самого бочехвоста. Животное юноше убить удалось, но тот успел его хорошо подрать. Вместо того, чтобы лечить сына, тратить на это деньги и время, Дартон отдал его жрецам.