Испанский жених - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 3

Карл расхохотался – зычно, как обычно смеялись все Габсбурги. И почти сразу осекся. В последнее время меланхолия покидала его все реже. Она давала знать о себе в минуты самых упоительных наслаждений, подстерегала и в радости и в горе.

Коварный Клемент стал его пленником, но священный город все-таки осквернен, от этого никуда не денешься. Отныне, говоря о разграблении Рима, люди непременно будут упоминать его имя. Пусть даже он не имеет никакого отношения к тому печальному событию.

– Святая Матерь Божья, – взмолился он с таким же пылом, какой проявляли его подданные, собравшиеся под окнами дворца, – сделай так, чтобы это не стало зловещим предзнаменованием в жизни моего сына!

Узнав о случившемся, королева велела принести младенца. Когда приказание было выполнено, она выхватила сына из рук кормилицы и порывисто прижала к себе.

Леонора, глядевшая на нее испуганными глазами, суетливо перекрестила Изабеллу. Ее губы прошептали:

– Пресвятая Дева Мария, заступись за нас. Пусть Божий гнев не падет на этого мальчика. Отведи от него беду, Святая Богоматерь, не дай случиться непоправимому.

По ее щекам текли слезы. Она не переставала думать о злодействе, совершенном в Риме.

Королева Изабелла поглаживала сына по белокурой головке и молилась. Мальчик кричал, требуя молока. Его тельце было маленьким и хрупким, и все с трепетом смотрели на него. В любой день Божий гнев мог обрушиться на них, а как же еще Господь мог их покарать, если не направив удар на этого новорожденного принца?

Однако шли неделя за неделей, и ребенок рос, как положено всякому здоровому младенцу. Постепенно на улицах Вальядолида начали поговаривать, что Господь не собирается мстить за разграбление Рима маленькому Филиппу Испанскому.

Маленький белокурый мальчик вглядывался своими голубыми глазками в смуглое лицо красивой, хотя и довольно полной женщины, державшей его у себя на коленях. Он любил ее – любил ее мягкую грудь, поцелуи и ласки, которые она ему дарила. Ему нравилось лежать на пухлых, убаюкивающих руках этой женщины, вдыхать исходившие от нее запахи – вина, луковых приправ, аромат ее тела и благовоний, которыми она пользовалась, чтобы устранить эти запахи.

Втайне от всех он любил ее больше, чем кого-либо, – больше, чем мать, и гораздо больше, чем маленькую сестренку, принцессу Марию. Его мать постоянно внушала ему, что он должен быть храбрым и сильным, – для Леоноры же он был не столько принцем Филиппом, наследником испанского и имперского трона, сколько просто мальчиком. С ней ему было хорошо и уютно. Он мог поплакать, прильнув к ее теплой груди; мог рассказать ей о том, как боится всех этих строгих мужчин, которые приходили, чтобы наблюдать за ним и говорить о величии Испании, чьи огромные владения ему предстояло укрепить и умножить; мог показать синяк на ножке или порез на пальчике – тогда она охала от жалости к нему, а потом целовала ушиб или ранку, стараясь уменьшить боль. Она называла его своим маленьким храбрецом, а если он порой всхлипывал и тер глаза, то это всегда оставалось их секретом, потому что никто в мире не должен был подозревать принца Испании в такой ребяческой слабости, как слезы.

Благодаря Элеоноре, в нем смогли ужиться две различные натуры. Наедине с ней он был отзывчивым и добрым малышом Филиппом – каким бы угрюмым и молчаливым ни казался в присутствии важных испанских грандов. Ему недавно исполнилось два года, и он еще ходил в коротеньких штанишках, но все же был принцем самой могущественной христианской державы.

В последнее время ему впервые в жизни довелось испытать муки ревности. Леонора по-прежнему любила его, но теперь она не принадлежала ему одному. Он видел, как теплел взгляд Элеоноры, когда она брала на руки нового ребенка; как она смеялась от удовольствия, когда маленькая Мария хватала ее за палец. «Ты ее любишь больше, чем меня!» – иногда укорял он. Но в таких случаях ее глаза вспыхивали, и она клялась всеми святыми, что это не так. «О нет, нет!.. поверьте, я не совершу такого преступления, как измена моему принцу». – «Но я не хочу быть твоим принцем, Леонора, – отвечал он. – Я хочу быть твоим Филиппом».

Тогда Леонора обнимала его одной рукой и нежно целовала. Какие мысли зреют в этой белокурой головке? – думала она. Многие боялись, что он будет страдать слабоумием. Их опасения не оправдались. Для своего возраста он был вполне рассудителен, разве что быстрой смекалкой не отличался. А вот чем оказался слаб, так это здоровьем – хрупким, тщедушным тельцем.

«Мария еще совсем маленькая, – терпеливо объясняла она, – а такие женщины, как я, не могут не любить маленьких деток. Нас всегда трогает их беспомощность. Такие же чувства я испытывала, когда вы были ребенком. А теперь вы не только ребенок, но и принц.

И, разглядывая этих детей, Леонора мысленно сравнивала их. Мария уже сейчас проявляла темперамент. Целыми днями играла, радостно агукала – не то, что ее брат. Мария пошла в Габсбургов. За нее можно было не тревожиться. Что же касается Филиппа… вот с ним дело обстояло иначе. Его сосредоточенность доставляла удовольствие его матери и государственным мужам, но Леоноре она казалась неестественной. Ей бы хотелось видеть мальчика более жизнерадостным, более веселым и открытым, не раздумывающим сначала: а можно мне улыбнуться? никто не подсматривает? Едва ли такое поведение нормально для двухлетнего мальчика.

Да. Леонора не лгала, когда говорила, что больше любит принца. Она чувствовала, что хоть был он и мальчиком, и будущим повелителем половины мира – все равно не мог обойтись без ее любви, а как сказала сама Леонора, именно беспомощных не могут не любить такие женщины, как она.

Сейчас она обнимала его и рассказывала о том, как вот уже больше года назад, в один из апрельских дней весь блистательный мадридский двор приносил ему официальную присягу. Он слушал внимательно и серьезно, хотя этот рассказ уже не впервые звучал в ее устах.

– Это вам они приносили присягу… вам, мой маленький! Ах, как я вами гордилась! Я стояла, затаив дыхание, а из глаз у меня текли слезы. Вот, думала я, мой малыш, и все самые важные люди почтительно склоняются перед ним и целуют его маленькую ручку… пухленькие пальчики, которые столько раз трогали меня! И все придворные клялись, что признают его своим законным принцем, а когда он возмужает, то пойдут за ним даже на край земли и не щадя жизней будут служить ему.

– Вот так они и говорили? – с задумчивым видом спросил маленький мальчик. – Жалко, что я не мог понять их слов.

– Ах, что вы! Вы смотрели на них так, точно все прекрасно сознаете, но не придаете ни малейшего значения их велеречивым посулам и обещаниям.

– А я плакал, Леонора?

– Вовсе нет! Конечно, вы очень устали от них, да к тому же вас раздражал блеск такого огромного количества бриллиантов на их камзолах… Но держались вы превосходно, уверяю вас! Вы помнили, что вашему великому отцу не хотелось видеть вас плачущим.

– А он был там? Да, Леонора?