Ельцин как наваждение - читать онлайн книгу. Автор: Павел Вощанов cтр.№ 20

…Въезд во двор респектабельной сталинской многоэтажки на Кутузовском проспекте перекрыт шлагбаумом. Из стоящей возле него будки выглядывает милиционер, явно служащий не по милицейской части. На него достаточно взглянуть, чтобы догадаться – наша машина на охраняемую территорию не проедет ни при каких условиях. Он жестом просит нас подойти и через приоткрытую дверь задает интересующие его вопросы: «К кому? Подъезд, этаж, номер квартиры?», после чего берет в руки наши служебные удостоверения и заносит их данные в лежащий перед ним толстый гроссбух. Суханов недовольно морщится: и зачем это надо?

– Затем, что такой порядок. Вот когда они, – «девятошный» мент трясет депутатским удостоверением Виктора Ярошенко, – этот порядок отменят, мы ничего записывать не будем. А, может, даже вообще отсюда уйдем.

– Думаете, станет хуже?

– Эти, – он кивает на стоящие в ряд машины с дипломатическими номерами, – умолять будут, чтоб мы вернулись! С нами, и то тут чуть ли не каждый день что-то случается – то дворники снимут, то зеркало оторвут. А уж без нас такое начнется, мало никому не покажется.

Бдительный охранник с пистолетом на боку и иномарки на любой вкус и цвет – не единственное, что отличает этот ареал комфортного обитания иностранцев. Гораздо более сильное впечатление на нас производит подъезд c лестницами, устланными ковровыми дорожками, и с бесшумным лифтом, благоухающим ароматами ненашенского парфюма. Ничего из того, к чему мы привыкли – ни весящих на одном гвозде почтовых ящиков с вывороченными дверцами, ни разбросанных по полу грязных рекламных листовок, ни стойкого аромата человечьих и кошачьих испражнений. Другой мир, в котором хочется жить. Но, увы, это не наш мир. Глядя на него, Суханов произносит с какой-то неприязненной завистью:

– Да-а, у нас так живет только высшая номенклатура!

Похоже, наш коллега не может разобраться в своих чувствах: осуждает он подобный стандарт элитарного бытия или завидует тем, для кого он – обыденность? Но мы с Ярошенко воспринимаем его слова, как продолжение нашего дневного диспута, непосредственно касающегося предстоящей поездки в Японию. Мы битый час ломали голову над тем, какой авиакомпанией лететь, какого класса брать билеты и как регистрироваться в Шереметьево – на общих основаниях или через же Депутатский зал. Для кого— то, вероятно, это и не самые важные вопросы, но только не в нашем случае.

После возвращения из Америки лейтмотивом всех выступлений и интервью нашего шефа стала борьба с необоснованными номенклатурными привилегиями. Предложенный им лозунг текущего политического момента будоражит воображение истомившихся в бесправии граждан: «Сам живу, как все, и ни одному чиновнику не позволю жить иначе!». Едва ли не каждодневно он обличает зажравшихся партократов, возомнивших себя людьми высшего сорта, особой кастой, и рассказывает про то, как не гнушается посещать районную поликлинику, как нередко пользуется общественным транспортом, как питается тем, что супруга покупает в обычном московском гастрономе. Ей, как Раисе Максимовне Горбачевой, не доставляют на дом продукты из кремлевской «кормушки». Постоит вместе со всеми в очереди – что сумеет достать, тому и рада, тем и кормит семью.

– Вы представляете, какой в прессе поднимется шум, если журналисты вдруг прознают, что мы в Шереметьево воспользовались Депутатским залом? А если полетим не Аэрофлотом, а какой-нибудь западной авиакомпанией, да еще в первом классе?

Не знаю, как Суханова, а меня убеждать не надо. Уверен, на сей раз мы не должны прокалываться даже в таких мелочах. Мне хорошо известно, насколько скептически настроено наше журналистское сообщество к обещаниям шефа поставить на место самодовольную и всевластную номенклатуру. У себя в редакции уже доводилось читать в гранках подготовленные к публикации заметки про, якобы, царившее в Свердловской области сословное византийство, в пору княжения там Бориса Ельцина. От их появления на полосе «Комсомольской правды» спасала только удивительная осторожность ее главного редактора Владислава Фронина, в условиях политической неопределенности предпочитающего не вмешиваться в разборки между «нашими» и «вашими».

В отличии от меня и Ярошенко, у Суханова нет уверенности, что технические детали нашего полета в Японию имеют какое-то касательство к лозунгам шефа о борьбе с необоснованными номенклатурными привилегиями. Во всяком случае, днем мы не смогли убедить его в обратном. Но сомнения, похоже, посеяли.

– Давайте сделаем так, – лифт останавливается на нужном нам этаже, но Суханов не торопится выходить, – сейчас послушаем, что нам предложат японцы, а после будем решать.

Кроме уже знакомого нам корреспондента, в офисе TBS нас встречают два улыбчивых японца – Аоки-сан и Йосида-сан, директора телекомпании, отвечающие за визит Ельцина. А поскольку они не говорят ни по-русски, ни по-английски, вместе с ними приехала еще и переводчица, Мари-сан, по лицу которой трудно понять – то ли она симпатизирует нашей затее, то ли относится к ней до крайности неприязненно. Глядя на «стол переговоров», начинаю сомневаться, что встречаться в офисе лучше, нежели в ресторане – он, буквально, уставлен огромными контейнерами с суши, сашими и прочими японскими яствами. Напитки тоже на любой вкус – от баночного пива до малокалиберных бутылочек экзотического сакэ.

На обсуждение программы визита уходит не более получаса, после чего приступаем к неформальному общению за едой. При этом сразу же обнаруживается, что японские коллеги отдают предпочтение не национальному слабоалкогольному напитку, а забористому шотландскому виски, и при этом во время еды помногу курят. В нашем некурящем коллективе (Борис Николаевич вообще не переносит запах табачного дыма) такое исключено. Хмелеют они тоже быстрее нашего, а захмелев, забывают о том, ради чего мы встретились. В какой-то момент кажется, что застолье организовано вовсе не для гостей, а скорее для самих себя. Правда, есть одна тема, о которой эти ребята, похоже, не забывают в любом состоянии – «северные территории».

– Ельцин— сан готов заявить о признании суверенитета Японии над островами? – Аоки— сан вопросительно смотрит то на Суханова, то на Ярошенко. – Это было бы мировой сенсацией! Этот визит вошел бы в историю!

Мои коллеги не склонны поддаваться эйфорическим мечтаниям японца и отвечают уклончиво: господин Ельцин в свое время изложит позицию по этой проблеме. На лице Аоки— сан отражается чувство глубокого удовлетворения услышанным. Покачиваясь всем корпусом взад— вперед, он повторяет, словно заклинание: «Вакаримас! Вакаримас! – Понимаю! Понимаю!», и, видимо, в благодарность, как откровенность за откровенность, сообщает нечто такое, что мы непременно должны будем иметь в виду, когда приедем к ним в Японию:

– Ельцин— сан должен быть очень осторожен. Очень! Желтая пресса будет охотиться за ним. И за вами тоже.

Америка меня многому научила. В том числе и тому, как следует себя вести под круглосуточным надзором бульварной прессы. Но вдруг у Японии в этом вопросе есть свои национальные особенности, о которых мы даже не догадываемся? Полагаю, наш друг Аоки— сан (а мы уже успели выпить за дружбу между нами, лучшими представителями двух великих народов) не откажется поделиться с нами информацией на сей счет, тем более что и в его интересах сделать все, чтоб визит Ельцина прошел, что называется, без сучка и без задоринки.