Красная мельница - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мартыненко cтр.№ 3

– А помнишь, Степан, как, бывало, из бани да в снег?!

– Как не помнить? – Степан осторожно дул на горячий свежезаваренный чай, держа блюдце кончиками пальцев.

– Когда наметил приступать? – спросил Ефим.

– Пускай оттеплит, чтобы земля толком отошла. С котлована и начнем. Камень для фундамента заготовлен.

– Место самое подходящее. Это хорошо, что на фундаменте будет мельница. Долго простоит… Потом, поди, другие мельницы понастроют, с механикой… Слыхивал о таких?

– Даже доводилось видеть, когда в японскую кампанию на Дальнем Востоке походом шли. В Маньчжурии паровые мельницы рисовую муку делают.

– Как ни верти, а заграница лучше нас живет. У них там и аэропланы летают, и даже корабли такие есть, что под воду ныряют.

– Да ну? – удивился Степан насчет диковинных кораблей.

– Вот те и лапти гну. Спирька рассказывал. В книжке вычитал.

– В книжке? Басни, поди, – усмехнулся Степан.

– Там еще немой капитан этим кораблем заправлял, – все больше увлекаясь, продолжал рассказывать Ефим, убежденный, что если о чем написано в газетах, а тем более в книжках, то непременно так и есть на самом деле…

– Ну ладно, есть так есть такой диковинный корабль, – согласился, наконец, Степан. – За спором-то забыли, о чем говорили?

– О посельщиках, которые согласились бы помочь.

– Одним нам с тобой не управиться. Мне еще и пахать, и сеять.

– Знаю. Мне и так лишний раз неудобно к тебе за помощью лезть.

– Ну, это, брат, ты зря говоришь. Кто же, как не кровные люди, друг дружку поддержит?

– Тоже верно, – согласился Степан и крепко пожал твердую ладонь брата.

– Да брось ты, – отдернул тот руку. – Не горюй, срубится твоя мельница. Главное, чтобы желание не пропало. Я, честно сказать, опасался, что не потянешь ты эту стройку. Потому и мужики дивятся, что, мол, Степан Ворошилов за такое неподъемное дело надумал взяться. Не тонка ли, мол, кишка с Комогорцевым сравняться. Так судачили в селе. Люди всякие. Хватает и злюк бабьих, и трепачей из мужиков.

– И теперь опасаешься?

– Теперь нет. А про Комогорцева чего языком молоть? Не своим ведь горбом-то строил. По наследству досталась. Дед его в фартовых старателях хаживал на приисках. Мельницу поставил, когда внук – нынешний Комогорцев – еще под стол бегал.

– Знаю. – Степан приподнялся из-за стола и позвал жену: – Лиза, иди к нам. Присядь. Будя там, у печки, пурхаться.

– Щас! Пока разговаривайте свои мужские разговоры, – отозвалась Елизавета из-за дощатой перегородки. На плите что-то шипело.

– А где Ефремка?

– Ушли с ребятами карусель чинить.

– Вырос мой племяшь. Хороший парень, – одобрительно заметил Ефим. – С моими не сравнить. Вот ведь двоюродные они, где-то в них и кровь одна по жилам течет, а совсем разные. И в кого? По нашей-то родовой все смирные были. Из-за того, как-то моя Зинка на меня разобиделась. Два дня не разговаривала. Ночью задницей спала…

– Поди, про брата ее каторжного вспомнил? – догадался Степан, откусывая краешек шанежки.

– Так и есть, – качнул бородой Ефим. – И ведь трезвый был. Что-то вскипятнулось в душе. Не утерпел… А вынудили мои ребята. Помнишь, разодрались они с казаковскими?

– Помню. Накостыляли тем по сопаткам. Приходили тогда от казаков. Стращали, что, мол, за кастет и срок схлопотать недолго.

– Какой кастет? Это Афонька камешком приложился. Пока Спирька от двоих казачат отбивался кулаками, на Афоньку толстозадый Пронька рыжий навалился. Ухватил за горло и давай тушей давить.

Братья замолчали.

– Зинаиду твою зацепило, что ты про ее родственника в полном здравии упомянул. Кабы пьяный, так еще простительно. Какая блажь во хмелю в башку не взбредет? А тут при полной ясности ума такой упрек! Конечно, обидно. Елизавета тоже бы не спасибо сказала на подобные упреки в адрес ее родни.

– Я опосля извинился. К тому же брат ее не по уголовной части в Усть-Кару угодил, а за прокламации. Третий год ни слуху ни духу. Жив или червей в земле кормит, неведомо. Через него, Гришу-то, и старуха-теща слегла. Парализовало ноги. И помирать не помирает, и жилец не жилец. На днях доктор приезжал со станции. Сказал, что при хорошем уходе и покое, может, и поправится.

– Ну, Зина при ней постоянно, – заметил Степан.

– Это верно, старая при заботе. Матушка есть матушка. Святой человек для своего детенка.

В сенях стукнула дверь. Вошел Ефремка. Лицо красное от холода.

– Озяб? – спросила мать.

– Не шибко. Хиус тянет.

– Что, управились с каруселью? – поинтересовался дядя.

– Ага. – Паренек разматывал толстый вязаный шарф. – Убрали до следующей зимы. Кататься пацанам малым.

– Следующей зимой небось не до каруселей будет, – усмехнулся в бороду дядя Ефим. – Тогда уж на вечерки начнете бегать с девчатами?

– Поживем – увидим, – буркнул Ефремка. Щеки его еще больше запунцовели.

– Брось парня смущать, – улыбнулся отец, глядя на брата.

* * *

Через два дня по утру, когда из-за сопок медленно выплывало зимнее туманное солнце, Ворошиловых всполошил резкий и громкий стук в окошко. Кто-то нетерпеливо тарабанил по стеклу.

– Кого бы это спозаранку принесло?! – Степан поспешил в холодные сени, чтобы откинуть с дощатых дверей крючок.

С улицы ввалился в заиндевевшем тулупчике Прохор Иванович. Лицо взволнованное.

– Еще не слышали?! – закричал с порога. – Конечно, не слышали! Откуда слышать? Ну, сосед, ну, паря, такие дела на свете делаются!

– Чего, Прохор Иванович? Чего стряслось-то? Беда какая?

– Пойдем, пойдем в тепло! Там расскажу, – поторопил сосед, подталкивая Степана к обтянутой толстым войлоком двери.

На кухне Прохор Иванович сообщил нежданную новость:

– Я только что со станции! Первым делом к вам! Царя свергнули! Отменили его власть. Во, паря, что стряслось-то!

– Как это? Как царя свергнули? – Ошарашенный громким известием, Степан подставил соседу табуретку. Из горенки показалась заспанная Елизавета. Услышав шум, тер глаза проснувшийся Ефремка.

– Сам в толк не возьму. Станционный телеграфист принял сообщение. В депо уже и митинг объявили. Сказали, что будут выступать агитаторы. Подъедут паровозом аж из Читы.

– Читы-ы? – протянул в неопределенности Степан, все больше путаясь в мыслях. – И что же теперь?

– Что теперь? Теперь, значит, паря, сам народ будет собой управлять…

– Надо же, надо! – повторял, не до конца еще понимая смысл произошедшего, Степан. – Вот так-так! Какая новость!