Походы и кони - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Мамонтов cтр.№ 71

Защита Дона

Когда через несколько дней погода переменилась, опять наступили морозы и Дон замерз, красные решили наступать. У них было впечатление, что они легко с нами справятся. После такого отступления и последних боев, когда они легко заняли Ростов и наша кавалерия бежала через Дон, чего раньше не случалось, красные, вероятно, вообразили себе легкую победу.

И действительно, когда они переправились через Дон, то наши части стали отходить. Но в эти несколько дней что-то произошло в наших войсках. Это не были больше беглецы, но рвущиеся в бой войска. Мы отошли, чтобы заманить красную пехоту подальше от прикрытия их батарей на том высоком берегу. Потом все разом повернулись и яростно атаковали красных. Красные никак не ожидали такого фортеля и растерялись. А мы не дали им опомниться и гнали их до самого Дона. Только темнота прекратила побоище.

У красных было преимущество сил, преимущество позиции – высокий берег Дона, откуда их батареи могли, для нас невидимые, прекрасно обстреливать поле сражения, и преимущество мороза, который сковал Дон и позволял беспрепятственный переход на нашу сторону. Они не могли примириться с поражением и много раз пытались переходить через Дон. Но каждый раз терпели неудачу. Они решили даже переправить артиллерию, чтобы поддержать наступление пехоты. Результат был тот, что мы забрали их орудия, которые они не смогли быстро увезти.

В течение двух недель красные пробовали форсировать Дон по крайней мере четыре раза, а может быть, и больше, и каждый раз были биты. Бои настолько походили один на другой, что не могу их больше различить. Помню только, что бои были упорные и поражение красных жестокое. У меня сложилось впечатление, что каждые три дня был бой.

Наша кавалерия пополнилась. Эскадроны были опять эскадронами. Регулярную кавалерию свели в корпус, которым командовал генерал Барбович.

В боях под Ростовом особенно отличался полковник Кузьмин со своим Первым офицерским конным полком. Но все полки и батареи вели себя прекрасно.

Мы ходили дозором между Азовом – Койсутом – Батайском.

На походе солдаты моего орудия подъехали ко мне. Фейерверкер моего орудия Шакалов сидел на чудном караковом коне, которого я видел впервые. Он держал в поводу совершенно такого же другого.

– Господин поручик, вот лошадь для вас. Дуре нужно дать отдых. Мы давно заметили, что вы в походах ходите пешком, чтобы не утомлять Дуру. Мы искали для вас лошадь. Вот она.

Я был тронут заботой солдат. Правда, что Дуре нужен был отдых. Караковый жеребец был великолепен. Чуть молод.

Вот спасибо. Красавец… Где вы его сперли? У немцев (колонистов). Не беспокойтесь. Все одно красные у них все отымут. Лучше уж вы попользуетесь. Ну что же, спасибо вам. Принимаю подарок. Переседлайте Дуру, я сейчас его попробую.

Караковый оказался хорошим конем, резвым и не особенно шкодливым. Не очень сильным из-за молодости. Но я недолго на нем ездил. Вот что с ним произошло. Утро с туманом. Тревога. Одетый я вышел из хаты, и поляк-солдат ведет мне оседланного каракового. В это время красная граната, совершенно случайно сюда залетевшая (они же не видели из-за тумана, куда стреляют), лопается между мною и лошадью. От неожиданности поляк выпустил повод, конь взвился и исчез в тумане. Я послал поляка его искать, сам этим не мог заняться, потому что начался бой. Поляк его не нашел. Так исчез караковый с седлом, переметными сумами и моими вещами. Конечно, кавалеристы его поймали и спрятали. В походах мы его искали, но напрасно. Хорошо еще, что пачка денег была у меня за пазухой, а не в седле. Пришлось вернуться к Дуре, которая все же немного отдохнула.

Брюховецкая

Нежданно-негаданно батарея получила приказание идти в станицу Брюховецкую, где были наши обозы, для пополнения и отдыха. Удивленные и обрадованные, мы решили выступить немедленно же, чтобы избежать возможности отмены приказа. Спешно собрались и выступили, как тати в нощи, стараясь не привлекать внимания. Отошли с десяток верст и тут же заночевали в каком-то хуторе.

У Кущевки начинается Кубанская область. Мы вели бои еще в Донской области. Донские казаки относились к нам, добровольцам, без враждебности. Кубанские же были тогда сепаратистами, хотели создать свое государство и относились к нам враждебно. Эта перемена в настроении кубанцев происходила каждый раз, когда наши дела были плохи. Они легко поддавались большевистской пропаганде. Брюховецкая лежит примерно в ста пятидесяти верстах от фронта.

Казаки-хозяева были хмуры, и мне досталась комната в нетопленой половине хаты. Я бы мог уйти и поселиться с другими офицерами, но настроение мое из-за тревоги за брата сильно понизилось и мне хотелось быть одному. Люди меня раздражали. Я остался в нетопленой хате. Брал книги в библиотеке школы и читал. Но станица была богатая, и наши люди и лошади здесь хорошо отдохнули. В Брюховецкой мы справили Рождество. Тут находились генерал Колзаков, полковник Шапиловский и много других офицеров нашей батареи. Обозненко поправился от тифа. Батарея пополнилась людьми, лошадьми и офицерами. В станице стояли обозы всего корпуса.

Инспекторский смотр

Перед тем как вернуться на фронт, батарея подверглась инспекторскому смотру. Смотрел генерал князь Авалов, инспектор конной артиллерии. Было много снега, и батарея встала на краю дороги возле обширного плаца со снегом и отдельными деревьями.

При инспекторском смотре команд не подают. Авалов подошел к моей первой пушке. Мы, конечно, вычистили и смазали орудие, почистили лошадей, сами приоделись, вычистили сапоги и упряжь. Но все это пропало зря. Ящиков с батареей не было. Авалов беглым взглядом окинул номеров (солдат), внимательней посмотрел на лошадей. Снял чехол и открыл затвор орудия, заглянул внутрь, мазнул по внутренности пальцем и посмотрел на свет. Потом он нагнулся и открыл коробку на лафете, предназначенную для панорамы (прицельное приспособление). Панорамы в ней не оказалось. Дело в том, что во время походов железная коробка получает толчки, деформируется и больше не закрывается. В мороз панорама покрывается инеем, и ее нужно очищать и отогревать до того, как начать стрельбу. Мы поступали практичнее: наводчик возил панораму за пазухой, – там она не индевеет и всегда готова к действию. Но, понятно, это против устава. Мы так свыклись с этой системой, что даже в голову не пришло положить панораму в коробку для смотра.

Обозненко и я следовали за Аваловым по пятам. Шапиловский остался дома, сказавшись больным. Итак, коробка оказалась пуста.

Где находится панорама? – спросил меня Авалов. За пазухой у наводчика, ваше превосходительство, – ответил я. Что?! – он повернулся к Обозненко. – Вы в курсе этого? Так точно, ваше превосходительство. А панорамы других орудий находятся тоже за пазухами у наводчиков? Так точно, ваше превосходительство. Мы это делаем, потому что опыт пока… Я не хочу смотреть такую батарею!!! – крикнул князь, махнул рукой, повернулся и скорыми шагами удалился.

Смущенные, мы с Обозненко смотрели друг на друга. Как это мы не догадались положить проклятые панорамы в ящик для смотра? Все бы обошлось, а теперь скандал.