Тайный враг - читать онлайн книгу. Автор: Антон Грановский cтр.№ 8

– Ничего… – проговорила тогда Марфа, чуть шепелявя подрагивающими губами. – Ничего… Господь поможет мне.

Хрустнув старческими артритными суставами, Марфа тяжело поднялась с кресла и медленно двинулась к кровати, на которой лежал мальчик.

Проходя мимо стола, старуха, не глядя, сгребла с него нож, которым Евдокия резала хлеб, и двинулась дальше.

– Меня не обманешь, – хрипло шептала она. – Я отправлю тебя обратно в ад, бесенок. Пусть твой отец-дьявол прожжет меня молниями, но я успею расправиться с тобой. Господь на моей стороне.

Подойдя к кровати, Марфа остановилась. Пристально вгляделась в бледное лицо мальчишки, затем обхватила рукоять ножа обеими тощими руками и стала медленно поднимать нож над головой.

– Господи Иисусе, помоги мне расправиться с бесом… – бормотала она дрожащим голосом. – Дай мне силы для битвы… Будь со мной… Я всего лишь орудие в руцех твоих…

И тут мальчик открыл глаза. Встретившись с ним взглядом, Марфа затряслась и смертельно побледнела, будто из нее внезапно выпили всю кровь. Тонкие морщинистые губы ее обвисли, нож выпал из разжавшихся пальцев и со стуком упал на пол, а вслед за ним на пол повалилась и сама старуха.

– Господи… – прохрипела она, силясь приподнять голову и скосив выпученные глаза в сторону кровати, на которой лежал мальчик. – Не оставь меня в своей благода…

Слова застряли у Марфы в глотке, глаза закатились под веки, и тощая голова стукнулась об пол.

Матушка Евдокия и лекарь Елага, седой, осанистый, хорошо одетый, вышли из избы на улицу.

– Спасибо тебе, Елага-лекарь, – горестно проговорила Евдокия. – Не думала я, что тебе придется лечить и Марфу.

– Марфу уже не вылечишь, – ответил седовласый лекарь. – После удара она не оправится. Придется тебе искать человека, который будет за ней ухаживать.

– У нас большая община. Найдется кому за ней посмотреть.

– Это хорошо.

Они остановились у богатой, расписной телеги лекаря Елаги. Проповедница сдвинула брови и сказала:

– Мы уже на улице, как ты и хотел. Теперь ты можешь сказать, что за хворь напала на мальчика и чем мне его лечить?

Лекарь тоже нахмурился.

– Мальчику твоему лекари не помогут, – тихо сказал он. – Уж прости.

Лицо матушки Евдокии оцепенело.

– Не понимаю… – рассеянно проговорила она. – О чем это ты толкуешь? Нешто его хворь нельзя лечить? Ты только скажи, чем – а я достану.

– От его хворобы нет лекарства, – сказал Елага. – Не в теле коренится хвороба его, а в душе.

– В душе? – вскинула красивые брови Евдокия. – Хочешь сказать, что его душа больна?

– Больна. Его съедает не паразит и не влага земная, а тоска. Коли до причины той тоски не дознаешься, мальчик зачахнет и умрет.

Матушка Евдокия нахмурилась.

– Елага, – тихо проговорила она, – я слышала, что ты лучший лекарь в Хлынь-граде. Неужто это все, что ты можешь сказать? Неужто не присоветуешь никакого снадобья?

Елага наморщил лоб.

– Еще раз говорю тебе, Евдокия, против хвори этого мальчика нет снадобий. Я бы мог обмануть тебя и вытянуть из тебя последние деньги, но не стану этого делать.

С полминуты проповедница стояла молча, хмуря брови и о чем-то размышляя, затем достала из кармана платья крохотный кошель и ослабила тесьму.

– Вот. – Она протянула лекарю несколько медных монет.

– Что это? – нахмурился Елага.

– Деньги.

Лекарь покачнул головой и сказал:

– Убери это.

– Почему?

– Пять лет назад был я в отъезде, а сын мой заболел. Баба моя побежала к лекарю Сновиду, чтобы тот помог. Но кошель с деньгами был при мне, а она осталась дома без единой медяшки. Сновид отказался помочь, и мой сын умер.

Елага вздохнул и продолжил:

– Мне пора, матушка Евдокия. Запомни, что я тебе сказал, и не требуй от лекаря большего, чем он может сделать. Тут скорее поможет шаман или колдун.

Лекарь двинулся к телеге.

– Погоди, Елага, – окликнула его проповедница.

Лекарь остановился и обернулся.

– Я хотела спросить… Сновид по-прежнему живет с тобой по соседству?

Лекарь качнул седовласой головой:

– Нет. В прошлую зиму он захворал, а во всей округе не нашлось никого, кто смог бы ему помочь.

– Ты был в отъезде?

Елага покачал головой:

– Почему? Нет. Я был дома. Прощай, матушка.

И седовласый лекарь зашагал к телеге.

Пока он садился в телегу, и пока телега отъезжала от недостроенного храма, Евдокия все стояла и глядела ему вслед. Лицо ее было еще суровее, чем обычно, на чистом лбу прорезались едва заметные морщинки, а плотно сжатые губы побелели.

Сколько ужасов за один день, Господи! Сперва бойня в кружале у Озара. Потом, спустя час после возвращения, слег в постель мальчик. Теперь вот Марфа… И лекарь… О Елаге говорят, что он лучший в своем деле, и что же получается? Мальчик болен, а лекарь отказался лечить. Видано ли такое?

Сердце матушки Евдокии сжалось. Благо хоть Озар остался жив. Чужеземный чародей по своей странной, непостижимой простому уму прихоти пощадил его – об этом Евдокия узнала от одного из нищих бродяжек. Это была единственная хорошая весть за весь этот долгий, страшный день, который, несмотря на то что тени давно удлинились, а небо выцвело и потемнело, никак не хотел заканчиваться.

Расписная телега Елаги прогромыхала по ухабам и скрылась за недостроенным остовом храма. Евдокия вздохнула, повернулась и, уныло опустив голову, побрела к дому. Что еще преподнесет ей этот тягучий, как кошмарный сон, день?

– Господи Иисусе, прости и помилуй меня, грешную, ниспошли выздоровление отроку, коего я пригрела, – прошептала она, истово перекрестилась и с тяжелым сердцем переступила порог избы.

Но не усидела Евдокия дома. Не смогла, не вынесла. Мальчику после ухода лекаря стало еще хуже – теперь его изможденное личико было так бледно и тенисто, что более приличествовало мертвецу, нежели живому человеку. Лоб его был холоден, как лед, а губы – обескровлены и белы, будто у голодного стригоя.

Устав от душевных переживаний, Евдокия сама отнесла мальчишку на телегу, сама, не дожидаясь запропавшего где-то возчика Матвея, взяла в руки поводья и сама направила лошадку за торжок к единственной вещунье, о которой она не слышала ни одного худого слова.

И вот она уже у Голицы. Голица – баба дородная, румяная, в белом кружевном чепце – смотрит на Евдокию удивленно, но без вражды.