Система РФ. Источники российского стратегического поведения: метод George F. Kennan - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Павловский cтр.№ 24

Страница

В отличие от Крыма, на Юго-Востоке Украины Москва решила проявить сдержанность. Она не использовала регулярные части, но не мешала инфильтрации для участия в украинском конфликте всех, кто хотел воевать. Украинская революция практически обнулила украинскую армию и государственность, и композитные волонтерские отряды неожиданно (думаю, неожиданно даже для Москвы) превратились в правящую силу Донбасса. Сегодня Москва едва ли сумела бы ими управлять, а отказываться от них не дает эмоционально кипящая российская масса поддержки. Те же 85 % поддержки Путина превращаются в этом случае в ограничительный фактор. Если только он захотел бы убрать этих людей из Украины, ему пришлось бы вторгнуться на ее территорию вооруженными силами и, оккупировав Юго-Восток, фильтровать волонтеров и вывозить их в Россию. Помимо того, что это политически немыслимо, Кремль знает – в этом случае он рискует встретиться с ними где-то под Москвой. Ведь они уже вошли во вкус свободы, понятой как решение вопросов с оружием в руках. Сегодня единственная суверенная гражданская сила в России – вне ее пределов: она воюет на востоке Украины.

Я хочу сказать, что попытка бороться с человеческими эмоциями, с человеческой волей к спонтанному поведению безнадежна. Все они вернулись обратно в нашу систему – став зверьми, опасными для дрессировщика, окруженного лжецами.

Это отрывки моей публикации «Маргиналии о геополитике» для сборника памяти Вадима Леонидовича Цымбурского, включающего главы из его (незаконченной) докторской диссертации по геополитике. Хотя я обычно избегаю геополитических текстов и даже слова «геополитика» – терминов «международная политика» и «мировая политика», как мне кажется, вполне довольно, – меня всегда интересовало влечение некоторых незаурядных людей к этой сумеречной зоне. В интеллектуальной честности В. Л. Цымбурского сомневаться не приходилось, и я воспользовался случаем, чтобы прочесть тот геополитический текст, в котором, как я мог быть уверен, нет ни намеренных передержек, ни, тем более, трескучих пустот на тему «борьбы миров за пространства». Это именно и в буквальном смысле заметки на полях, и публикую я их лишь затем, что, как мне показалось, я догадался, для чего «геополитика» вдруг понадобилась Вадиму. Есть тут и особое личное обстоятельство, о нем я говорю во вводке к «Маргиналиям».

1

У меня есть задолженность перед покойным Вадимом Леонидовичем, о которой, кажется, я так ему и не сказал. В 1994 году он заочно помог мне связать воедино разрозненные и оттого несносные для ума впечатления от событий в России. Перед тем была мучительно долгая пауза 1991–1993 годов, когда я не готов был встретиться с реальностью напрямую. Октябрь 1993-го опустошил словарь, оставив злые, только публицистически выразимые чувства. Но публицистика к этому времени уже была бесполезна – худшее произошло, и неожиданно для себя я попал в рабство данному. Нас поработил ход вещей, который мы не могли изменить, хотя отказывались принять. Большей интеллектуальной отчужденности и вражды к политическому статус-кво, чем в 1993–1994 годы, я, наверное, не испытывал ни разу в жизни. Но это был бесплодный ресентимент, да и мстить, собственно говоря, было некому. Онемение не поддавалось дискурсивной атаке – спорить стало не о чем и не с кем. Страну будто населяло несколько разных народов, отказавшихся говорить друг с другом.

Меня, все еще известного публициста, часто упрашивали «что-нибудь написать» – но я не мог. Начиная, захлебывался собственной желчью и бросал недописанным. В один из таких моментов – шел конец лета 1994 года – я еще раз попытался заставить себя писать. Чтобы от чего-нибудь оттолкнуться, взял номер журнала «Полис» и вышел на балкон. Читая эссе В. Л. Цымбурского «Остров Россия», я поглядывал вниз, во двор в одном из солнцевских микрорайонов.

И неожиданно для себя увлекся этой довольно большой и ученой статьей с солидным справочным аппаратом. Впечатления от чтения странным образом смешивались со звуками, доносившимися снизу со двора, но не нарушали хода мысли – ни моего, ни статьи Цымбурского. Вид с балкона на московскую разруху 1994-го вдруг предстал ландшафтом «беловежской» России, одновременно устрашающей – и нормальной, живой. Теоретически зная, что новая норма часто приходит жуткой, прежде я, видимо, не соглашался с этим. Цымбурский писал о России, не отводя взгляда, но как бы чуть искоса, не придавая значения публицистически явным уродствам. И не я, а мой мозг ощутил призыв взглянуть на вещи прямо, не горбясь от груза русских катастроф. Преступления совершены и уже развернулись в ландшафт. «Там была свобода и жили другие люди, совсем не похожие на прежних, там как бы самое время остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его».

То был интеллектуально освобождающий момент. Меня не привлекла собственно геополитическая рамка статьи Вадима Леонидовича, но вдохновил холодный энтузиазм его мысли, непринужденно переходящий в текст. Его постоянные «давайте приглядимся к этому поближе» диктовали курс любой будущей речи о России, открывая ее возможность. Непосредственным результатом стало то, что я «заговорил»! Прямо с того дня я стал писать свое эссе «О беловежских людях», вошедшее (вместе со статьей самого Цымбурского) в сборник «Иное» под редакцией Сергея Чернышева.

Здесь сработала интуиция еще одного скрытого мотива статьи Цымбурского. Мотива, в котором я тогда, по всей видимости, нуждался, как в витамине, – мысль о праве вмешаться в процесс, идущий помимо тебя и по твоему пониманию – беззаконно. Собственно, мотив выражен открыто странной фразой в конце статьи «Остров Россия»: «Для России сейчас очень хорошее время, дело только за политиками, которые это поймут». Отсюда уже недалеко до философии «эффективной политики», которой я вскоре увлекся.

Но собственно геополитическое содержание этого великолепного эссе тогда, в 1994 году, ничуть меня не увлекло. Не увлекает и сегодня. Читая неоконченный труд В. Л. Цымбурского, я пытался уяснить, что именно не нравится мне в геополитике? Эти заметкимаргиналии на полях незавершенной научной работы – мое жалкое приношение покойному другу.

2

Что является исходным пунктом нашего политического мышления об актуально происходящем? То, что мы не способны его мыслить, располагая будто бы всеми прежними средствами и инструментами.

Цымбурский хотел уйти от проклятой приблизительности и метафоричности бесчисленных «взглядов на Россию» – но так, чтобы не попасть в объятия так называемой научности, которая фактически выступала в РФ как импорт терминологических лексиконов. Он хотел помочь русским в интересах России вразумительным образом действовать государственно. Для этого нужно было найти основание этим будущим решениям. Первым ходом многих, столь разных в 1990-е, как я и Цымбурский, было: «теория, дающая советы власти». Отсюда геополитика Цымбурского, отсюда же и то, что я сам называл в 90-е то «прикладной политологией» (след чего остался в наименовании одного из московских учебных заведений), то «политической» и даже «исторической технологией».

Страница