Война демонов - читать онлайн книгу. Автор: Антон Грановский cтр.№ 36

– Куда ты денешься? Моя кровь уже бурлит в твоих жилах.

Несколько секунд Велигор стоял, с изумлением прислушиваясь к своему телу, затем вдруг бросился к мечу. Лагин хотел преградить советнику дорогу, но тот оказался расторопнее. До-бравшись до меча, советник быстро поднял его, выдернул из ножен и с размаху вогнал клинок себе в живот.

Лагин злобно зарычал, замахнулся ногой и с силой пнул Велигора по ребрам. Тело советника взлетело в воздух, перекувыркнулось, пролетело две сажени и бухнулось на бурелом. Торчащие из бурелома ветки проткнули советника насквозь.

– Глупец! – презрительно и гневно крикнул Лагин. – Ты мог стать неуязвимым и сильным, как бог! А теперь сдох, как паршивая собака, и упыри обглодают твое тело! Тьфу!

Стригой в сердцах сплюнул себе под ноги, развернулся и быстро зашагал к городу.

5

– Здрав будь, пресветлый княже!

Князь Егра поднял тяжелые веки и взглянул на советника.

– И тебе не болеть, Велигор, – проговорил он своим тихим, скрипучим голосом. – Веки князя чуть прищурились. – Ты сегодня странно выглядишь, советник. Уж не захворал ли?

Велигор поправил рукою волосы, выбившиеся из-под красной парчовой шапки-кумовки, и улыбнулся.

– Всю ночь провел без сна, княже. Все думал, верно ли мы делаем, что ссоримся с лесными тварями.

– И что решил?

– Решил, что верно. Ежели у тебя во дворе муравейник, выжги его огнем, пока термиты не сожрали твой дом.

Князь Егра усмехнулся:

– Вижу, бессонная ночь пошла тебе на пользу, Велигор.

Егра протянул руку к столу, стоявшему у дивана, и взял серебряный кубок с прохладным красным вином. Поднес кубок к губам и сделал несколько больших глотков.

– Пришли послания от князей радимичского и дреговичского, – доложил Велигор. – Они не станут нам мешать. А радимичский даже пришлет на подмогу отряд из тысячи конных дружинников. Через три дня будут здесь.

– Хорошая новость, – сказал князь и поставил кубок на стол. – Что с Гиблым местом?

– Все, как ты велел, княже. Вырубили десять верст вглубь.

– Что серый люд? Ропщет?

– Ропщет. Но дальше этого дело не идет.

Егра потер пальцами безволосую щеку. Потом провел широкой ладонью по лысой гладкой голове и спросил:

– Сколько сгинуло минувшей ночью?

– Три десятка человек, – ответил Велигор.

Князь вздохнул и с неудовольствием проговорил:

– Много.

– Будет больше, коли не вырубим лес, – сказал на это Велигор.

– Тут ты прав. – Егра снова потянулся за кубком, и самоцветные перстни ярко блеснули у него на пальцах. – Созови домовых бояр. Будем держать совет. Хочу через четыре дня двинуть дружину на Голядь.

Велигор кашлянул в тощий кулак и осторожно проговорил:

– Не все бояре тебя поддерживают, княже. А есть такие, которые начнут сеять раздор да разлад. У иных бояр языки длиннее их кафтанов.

– Ничего. Языки и подрезать можно. – Егра мрачно усмехнулся и добавил: – Вместе с головой. Дружина мне верна, а значит, бояр бояться нечего.

– Верно, – согласился Велигор.

– Ну, раз верно, так ступай.

Князь поднес кубок к толстым губам, а Велигор, поняв, что разговор закончен, пошел к двери.

Выйдя из княжьих покоев, советник повел себя странно. Он прислонился спиной к стене и обмяк лицом.

Затем поднес ко рту руку и выплюнул на ладонь маленькую черную горошину. По лицу его пробежала судорога, Велигор хрипло вдохнул воздух и… вдруг превратился в юную девицу.

Губы девицы приоткрылись, и она шепнула сама себе грубым мужским голосом:

– Рута!

И сама же ответила – но голосом тонким, девичьим:

– Да, мой господин!

– Получилось ли?

– Да. Тяжело, но я справлюсь.

– Ты умная девочка.

Рута улыбнулась:

– Это ты умный. Я токмо рот раскрываю. А ты в него словеса вкладываешь.

– Не истаял ли перелиц?

Рута глянула на горошину.

– Не весь. Стаял на четвертинку.

– Это хорошо. Ты помнишь, что тебе нужно сделать?

– Да, мой господин. Я все помню.

– Не подходи к окнам до сумерек.

– Да.

– И не забудь главного – тебе нельзя умываться. Смоешь травяную мазь, и солнце тебя погубит…

Рута вздохнула:

– Да, мой господин. Я помню. Не волнуйся за меня. Пока ты со мной, я ничего не боюсь и все могу.

– Я верю в тебя, моя милая. Не подведи меня.

– Не подведу.

Рута набрала побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и снова сунула перелиц под нижнюю губу.

6

Рута была дочерью теремной девки и «проезжего молодца». С двенадцати лет мать стала посылать ее на торжок – торговать с лотка баранками и сладкой снедью.

Руте на торжке нравилось. Рядом – веселые подружки, мимо прохаживаются молодцы. С иными из них девки игриво заговаривали и говорили такие вещи, от которых Рута краснела.

Вскоре, однако, краснеть она перестала. А иногда и сама вставляла словцо-другое. Весело было на торжке – что и говорить. Да только всему однажды приходит конец.

Так случилось и с жизнью Руты. Сперва у нее заболела мать. Заболела ни с того ни с сего – просто легла на кровать и сказала, что больше не встанет. В горнице осталась огромная корзина с ворохом господского нестираного белья. И Рута испугалась не столько за здоровье матери, сколько за это белье.

– А с бельем-то что? – спросила она тревожно.

– Пропади оно пропадом, – ответила мать, не поднимая головы с дырявой подушки, набитой перьями вперемешку с сухим мхом.

Рута пыталась уговорить мать, убедить ее, что надо встать и заняться бельем, но мать была непреклонна.

– Я больше не встану, – сказала она дочери, отвернулась к стенке и не отвечала ни на какие вопросы.

Всю последующую ночь Рута терла белье у реки. Вокруг было темно и страшно, но на груди у Руты болтался оберег, подаренный бабкой, – он должен был защитить и от лесного зверя, и от плохого мужика, и от темной нечисти.

Защитил. Вернулась Рута под утро, уставшая до смерти, но с постиранным бельем. Посидела на лавке, погрызла сухарь с соленым огурцом, запила водой, а потом привела в порядок одежду, повесила на плечи деревянный лоток и отправилась на торжок.

Такая жизнь длилась почти две седмицы. Ночами Рута стирала белье, боясь потерять материны заказы, утром кормила мать и шла торговать на торжок. Вечером возвращалась, кормила мать и ложилась передохнуть. После двух-трех часов тревожного сна она снова подымалась и снова шла с корзиной к реке. И так каждый день.