Покой - читать онлайн книгу. Автор: Ахмед Хамди Танпынар cтр.№ 96

— Ты можешь описать мне свободу?

Суат минуту внимательно смотрел на Ихсана. Тот был уже готов ему ответить; однако внезапно Маджиде, изрядно напуганная, перебила его:

— Ихсан, бога ради, смотри, чтобы он не задумал убить свою жену Афифе…

Ихсан с усмешкой успокоил жену: какой же ты ребенок, о Господи! А затем тихо сказал:

— Нет, не бойся, он просто хочет поговорить… он просто немного рассержен, все из-за этого.

После он повернулся к Суату, ожидавшему его ответа:

— Да, могу. Это благо, которого мы хотим для других.

— А для себя, для себя ты что хочешь?

— Желая свободы для других, я становлюсь свободным от собственного темного начала.

— Это разновидность неволи. Каждый из нас живет сам по себе.

— С одной стороны, это так, то есть если я захочу в это поверить. Но подумай о том, что ты живешь вместе с остальными, вот это и есть истинная свобода. Когда ты говоришь, что каждый из нас живет сам по себе, ты в одно мгновение все теряешь. Существование едино, и мы все его части! В противном случае мир каждую минуту может стать намного хуже. Нет, конечно же, существование едино. И мы его меняющиеся части. Наше счастье и наш покой мы можем обрести только с помощью этой мысли. — Тут Ихсан улыбнулся: — Я предложил тебе много альтернатив, Суат… Пойми мои мысли, может быть, мы можем объединиться в чем-то главном. Каждый не может стать богом; но если однажды человечество создаст для себя достойную мораль, то оно сможет обрести качества бога. Некоторые великие качества приобретаемы.

Суат уселся в углу, будто устал. Стаканчик ракы он крепко сжимал в руке. Мюмтаз только смотрел на него. «Странный вечер у нас выдался». Теперь он больше не сердился на Суата, как прежде; было видно, что тот страдает. В то же время нельзя было сказать, что он ему по-настоящему сочувствовал. Что-то было такое в характере Суата, что отрицало любую жалость. Суата можно было либо сильно любить, либо сильно ненавидеть, но жалеть его было невозможно. Его суета заслонила в нем человеческое сердце. Даже сейчас, сидя на диване, в свете электрической лампы, он оставался чужаком по отношению ко всему и всем, непонятной загадкой, далекой от всех.

— Нет, проблема не в этом… Вы поняли все наоборот. Я говорю о личной правде. И говорю не о бедняках, а о людях, рожденных в богатстве. А вы додумались применить общую для всех дисциплину к такому человеку. А ведь он гораздо выше всех. Вспомните, с чего я начал свой рассказ. Я сказал, что это человек, для которого имеет ценность только он сам.

— Ну и что из этого?

— А вот что. То, что другие получают посредством труда, уже есть у него от природы.

— И среди всего, что есть у него от природы, присутствует чувство долга и ответственности?

Нуран закрыла глаза: «Интересно, что сейчас делает Фатьма?»

— Нет, этого нет. Он совершенно свободен по отношению к окружающим, однако при этом щедр.

Ихсан тихо спросил:

— Разве ты сейчас не понимаешь, где у тебя несоответствие?

— Нет, не понимаю. Ну и что из того, все равно, пусть Мюмтаз напишет такую историю.

Ихсан продолжал:

— Ты лишаешь человека чувства ответственности. Вместо этого ты награждаешь его некоторыми готовыми, доставшимися от рождения добродетелями. А ведь само понятие человека начинается с ответственности. Все остальное — просто богатство характера. Между тем в твоем рассказе герой, этот полубог, которого ты вообразил, меняется из-за женитьбы, из-за потерянных иллюзий или из-за беспричинной ненависти и доходит до убийства. А ведь чувство ответственности…

— Чувство ответственности тоже меняется. Только увеличивается количество обязанностей. Но прежде всего теряются ценности.

— Да, теряются, но герой выходит из круга людей. Потому что понятие человека начинается с ответственности.

Суат покачал головой:

— Ну и что из этого следует?

— А следует вот что. Герой не сможет примириться с людьми и с жизнью, как ты сказал. Напротив, их будет разделять кровь. Чтобы оставаться в мире с человечеством и со Вселенной, нужно, чтобы их отражение во мне было всегда полным и на своем месте. Между тем как убийство, или малейшая несправедливость, это отражение в нас разрушает. Мы оторвемся от Вселенной. Или же Вселенная нас выплюнет.

— Твоя тревога этого не разрушает?

Ихсан ответил без всяких колебаний:

— Напротив, мои тревоги помогают мне примириться с человечеством. Я понимаю его только лучше, когда страдаю. Нас начинает объединять что-то теплое. И тогда я начинаю лучше понимать мое чувство ответственности. Тревоги и страдания — это наш повседневный хлеб; тот, кто стремится убежать от них, бьет человечность в самое слабое место; самое большое предательство человечности — это попытка убежать от страданий. Сможешь ли ты изменить судьбу человечества по этому плану? Если ты устранишь нищету, если ты дашь людям полную свободу, то смерть, болезни, отсутствие возможностей и духовные терзания не денутся никуда. Так что бежать от страданий означает поджечь крепость изнутри. Ну а бежать к смерти совсем страшно. Это означает уподобиться безответственным животным.

Он минуту помолчал. Было совершенно ясно, что он страдал в жизни столько же, сколько Суат, а может быть, гораздо больше. Лицо его было покрыто потом, но он медленно продолжал:

— Человек — пленник своей судьбы, и у него не остается никакого оружия перед этой судьбой, кроме веры и возможности терпеть страдания.

— Вы говорите о вере, а следуете путем разума.

— Да, я следую путем разума. И, конечно же, я буду следовать путем разума. Сократ говорил, что рациональная любовь лучше страстной любви. Разум — это качество, выделяющее человека.

— Но разве убийца не погибает вместе с тем, кто погиб от его руки?

— В какой-то степени это верно. Но именно эта смерть не обеспечивает нового рождения, которого тебе так хочется. По крайней мере, не каждый раз. Потому что подобный бунт позволяет нам выйти за рамки категории. Ты не можешь поместить человека внутрь Вселенной вместе с тем, чего он достоин. А между тем именно с этого следует начинать. Я вовсе не из тех, кто придает человеку божественные свойства. Однако господин Вселенной — это человеческий дух.

Суат рассмеялся.

— Наконец-то я столкнулся с разгоряченным Ихсаном, — сказал он. — Но ты, Мюмтаз, все равно запиши эту историю!

Мюмтаз впервые вмешался в разговор.

— А почему ты хочешь, чтобы я написал, а не напишешь сам?

— Все очень просто. Ты — замечательный рассказчик. Тебе нравится писать. У нас разные роли. А я просто живу!

— А я разве не живу? — этот вопрос Мюмтаз задал невероятно мягким голосом, но так, будто спрашивал: я что, уже умер?

— Нет, ты не живешь; то есть живешь, но не так, как я. Ты находишь какую-то точку средоточия и живешь в ней. У тебя обширные и блестящие планы. Ты говоришь себе, что сумеешь повелевать временем. Ты бьешься изо всех сил, чтобы не потерять то, что для тебя ценно. Ты умеешь отделять, что для тебя полезно, а что нет. Ты смотришь на то, что хочешь, и не смотришь на то, что не хочешь, — Суат разговаривал как будто сам с собой. То и дело он начинал кашлять и после каждого приступа качал головой, словно бы говорил: не обращайте внимания, пройдет. — У тебя есть свой собственный мир, ты хочешь, чтобы он был твоим во что бы то ни стало. Ты продолжаешь оставаться в нем, даже если он ненастоящий. А разве я такой, как ты? Я жалкий, материалистичный пьяница, человек, избегающий любых своих обязанностей. Моя жизнь — это жалкая и бесполезная трата. Я теку, как ручей. Я болен, я много пью; у меня есть дети, но я не хочу их даже видеть. Я давно забросил собственную жизнь и каждую минуту живу в обличье другого человека. Каждый встреченный мной вор, каждый убийца, каждый бедняга, что с трудом волочит ноги, каждое живое существо становится для меня новой возможностью. Они зовут меня. А я бегу следом за ними. Они раскрывают передо мной свои панцири, а может быть, это я раскрываюсь перед ними, и они незаметно селятся внутри меня, захватывают мои руки и мысли, их страхи и подозрения становятся моими страхами, моими подозрениями, по ночам я вижу их сны. Я просыпаюсь от их ужаса. Разве это просто? Я проживаю внутри себя муки всех отверженных. Я хочу на личном опыте познать каждое падение. Знаешь, сколько раз я уже обчистил кассу нашего банка, которую доверили мне?