Говорящий с травами. Книга первая - читать онлайн книгу. Автор: Денис Соболев cтр.№ 43

Мама стояла на крыльце и смотрела как-то беспомощно. Матвей подошел к ней, обнял, сказал:

– Не переживай, мам. Все хорошо будет. Если что в тайгу уйдем. Да не будет ничего, скорее всего.

Мама только посмотрела на него, ничего не ответив. Развернулась и ушла в дом – пора было готовить обед…

…Лошадь под ним шла легко, мерно вышагивая по накатанной дороге. Рядом бежал Серко, верная винтовка висела за плечом. Сыпал легкий снежок, и Матвей немного переживал, каким будет подъем. Тропа к участку была богата на подъемы, это он еще с лета помнил. Но ничего, справится. Пора было везти отцу припас и забирать у него добытые собольи и беличьи шкурки.

Вот и подъем. Конь шел уверенно, лишь иногда оскальзываясь на скрытых под снегом камнях, но тут же выравниваясь. В конце концов Матвей спрыгнул с седла и пошел впереди, ведя коня в поводу. Так было гораздо легче им обоим. К участку Матвей добрался далеко за полдень – и он, и конь устали неимоверно. У Матвея не хватало пока опыта правильно ходить по горам, он умотался сам и коня умотал. Один Серко все так же бежал впереди, пружинисто переставляя лапы и рыская по сторонам, зарываясь временами в глубокий пушистый снег.

Отца в избушке не было, но печка была теплой – внутри теплились угли. Значит, ушел утром. Интересно, когда вернется? Может ведь и в тайге заночевать, если далеко сегодня за соболем пошел…

Избушка почти скрылась под снегом, утопая в сугробах. Дверь заросла куржаком – внутри тепло.

Матвей разгрузил седельные сумки, приготовил похлебку с солониной и жареным луком, накормил Серко. Потом напоил коня (тот уже успел отдышаться после подъема, и можно было поить), уселся на завалинке.

От порога избушки открывался сказочный вид на горы, покрытые тайгой и уходящие вдаль сплошным волнующимся морем.

Солнце понемногу скатывалось за гору, и скоро должна была наступить ночь. Вечера в горах не бывает. После дня сразу наступает ночь, стоит только солнцу спрятаться за горами.

Матвей подумал, что отец сегодня уже не придет. Ну что же, завтра он проверит лабаз – там должны лежать засоленные шкуры – и поедет домой. Припас отцу он привез, а и маму одну оставлять не годится…

Отец так и не пришел. Матвей ворочался на лавке и никак не мог уснуть – это ведь была его первая самостоятельная ночевка в тайге. И не важно, что он в теплом зимовье, и рядом надежный друг Серко и верная винтовка. Все равно было как-то жутковато. Но сон все же пришел, смежил веки…

Проснулся Матвей от холода – печка прогорела и в избушке стало свежо. Вскочил, подбросил дров – за маленьким слепым окошком стояла непроглядная темнота. Он поежился зябко и нырнул под теплую медвежью шкуру…

Утром пришел отец. Матвей растопил печку и умывался, когда отец вышел из-за деревьев. Он шел легко, уверенно шагая на широких охотничьих лыжах. За пояс на веревке были привязаны небольшие салазки, на которых лежали битые соболя и белки. Увидел Матвея, улыбнулся и ускорил шаг.

Обнялись. Матвей помог занести добычу в дом, запарил в закипевшем котелке чай.

Отец посмотрел вопросительно:

– Ну, как дома?

– Нормально, бать. Мама переживает немного, но ничего. Если что, мы уйдем.

– Ладно, забирай добычу и езжай – негоже мать одну оставлять надолго.

Они споро ободрали свежую добычу, отец засыпал каждую шкурку крупной солью и скатал в тугой рулончик. Затем достал добычу первой недели из лабаза, сложил все в один из арчимаков, и Матвей поехал домой…

Снег бывает очень разным. Бывает острым, колючим. Под порывами ветра он мелкой крупой сечет лицо, шуршит по насту и почти не закрывает обзор.

А бывает пушистым и мягким. Медленно падает на землю сплошной стеной, большими кружащимися словно в танце хлопьями. Такой снег бывает перед морозами в безветренные дни. И как ни силься ты разглядеть хоть что-то, ничего не выходит – снег скрадывает расстояния и приглушает звуки.

Сегодня был особенный снег. Он маленькими искорками сыпался с неба и сверкал на солнце тысячами самоцветов. Это был даже не снег, это летели из не по-зимнему высоких туч кристаллики льда, заметные только по разноцветным взблескам. Они тоненькими острыми иголками легонько касались лица и таяли от дыхания. Уже третий день давил крепкий морозец. Такой крепкий, что в лесу с громким треском лопались сосны, а выдыхаемый пар тут же оседал на землю такими же точно ледяными кристаллами. Глухари и косачи сидели в сугробах, спрятавшись от стужи, а белки с бурундуками не рисковали высунуть на улицу носы, пережидая морозы в уютных дуплах. Одни только медведи спали в теплых берлогах, и не было им дела до опустившейся на тайгу стыни.

Зима пришла в тайгу полновластной хозяйкой. Осеннее разноцветье сменилось белоснежными кружевами. Елки и кедры оделись в белоснежные шубы, их лапы склонились под тяжестью снега, грозя обрушить вниз целые сугробы. Снег сковал твердый острый наст, и лоси резали ноги, пробираясь по тайге в поисках еще не объеденных осинок…

…Широкие охотничьи лыжи, подбитые камусом, легко скользили по насту. Эти лыжи Матвей сделал сам, по отцовой науке. Парил в бане и гнул, держал в зажимах, а потом подбивал шкурой с ног лося. Такие лыжи не скатывались назад – густая жесткая шерсть камуса не пускала.

Сегодня он вышел в тайгу поискать зайца или другую дичь: скоро Рождество и Васильев вечер, и мама наказала добыть чего-нибудь на праздничный стол. Матвей втайне гордился этим – раньше мама отцу наказывала добывать дичь, а теперь вот и он подрос.

Отец все еще был на участке, но должен был вернуться сегодня или завтра. За это время Матвей успел сходить к нему несколько раз, доставить припас и забрать шкурки.

Легконогий Серко летел по снегу, как будто его не касаясь. Они шли к зимовью, а потом в сторону большой кедровой гривы – там всегда было много птицы, да и заячьих следов по опушкам и полянкам было множество.

Вот возле одного из сугробов у корней могучего кедра Серко остановился, принюхался, зарывшись носом в снег. И вдруг, взметнув снег и заставив собаку испуганно отпрянуть, из сугроба выскочил косач. Черный, краснобровый, он шумно захлопал крыльями, пытаясь взлететь, и не мог – засиделся за ночь в сугробе. Матвей вскинул винтовку… и передумал. Ему стало жаль эту красивую гордую птицу, оказавшуюся вдруг беспомощной. Серко почти беззвучно лязгал зубами, больше угрожая, чем реально пытаясь схватить. И тут рядом взметнулся еще один сугроб, и еще. Матвей изумленно наблюдал за появлением косачей. Всего их появилось около десятка. Они вспархивали и улетали, петляя между деревьями и тяжело просаживаясь почти до земли. Матвей проводил их взглядом и пошел дальше, мысленно ругая себя за жалостливость. Серко же просто посмотрел на него недоуменно и порысил дальше…

А мороз тем временем все крепчал. Он перехватывал дыхание и крепко хватал за щеки. Но теплый овчиный тулупчик и богатая соболья шапка не давали Матвею замерзнуть. Шел он на лыжах легко, ходко, скатываясь с пригорков и легко взлетая на подъемы. Ему нравилось бежать по тайге вот так. Тайга стояла непривычно светлая и прозрачная, пахло снегом и немного хвоей, и Матвей не мог напиться этим воздухом, хрустким и звонким.