Говорящий с травами. Книга первая - читать онлайн книгу. Автор: Денис Соболев cтр.№ 35

Матвей стоял на крыльце, зябко кутаясь в такую же телогрейку и переступая голыми ногами – стук поднял их с лавок.

За воротами стояли давешние мужики в шинелях. Хмурые, заспанные и какие-то помятые, с щетиной и стойким запахом перегара. Отец глянул вопросительно:

– Ну, чего шумите? Ночь на дворе, чего не спится-то?

Старший из них, с винтовкой с примкнутым штыком, сказал грубо, проталкиваясь во двор:

– А скажи-ка мне, голубь, когда ты Прохора видел последний раз?

Отец опешил:

– Вот те раз! Вы ж сами его вчера от меня увели? А чего спрашиваешь?

Старший пытался раскурить самокрутку, прикрыв ее ладонью – скорее по привычке, ветра не было, и за него ответил второй:

– Нашли вашего Прохора за огородами, мертвого, что характерно. – Он тоже потянулся за табаком, но старший цыкнул на него, и он передумал.

Отец крякнул озадаченно, почесал в затылке и спросил:

– А я при чем? Чего ко мне пришли-то?

Младший открыл было рот, но старший первым сказал:

– Так вы с ним ругались – нет? Он на тебя хулу возвел, вот ты его и того, а?

Отец ощерился, Матвей никогда его таким не видел. Жесткая складка пролегла от губ, глаза стали злыми:

– Что мелешь, ты?!

Мужики даже отшагнули немного, и Матвей невольно подумал, что отец его стоит напротив этих мужиков, как волк против двух дворняг. Вроде и одного племени, но…

Потом старший опомнился, шагнул к отцу:

– Ты не очень-то тут… мы ж поговорить пришли.

– Отчего ж не поговорить, – повернулся к Матвею, – давай чаю, сынок. А вы вон, в кухню проходите.

Мужики забухали сапогами в мерзлую поутру землю – с вечера шел дождь, а ночью приморозило немного. Зашли в кухню, разместились. Матвей зашел в дом, оделся быстро. Мама уже достала из печи чугунок с горячей водой и запаривала иван-чай. Матвей подхватил его и понес отцу, зажав в прихватках. От чугунка шел густой вкусный пар.

В кухне мужики расселись вокруг стола и с наслаждением дымили – все же в тепле и сухости, не на улице, где промозглый октябрь вытягивал из тебя остатки тепла.

Матвей бухнул чугунок на стол, туда же поставил кружки. Отец выжидательно посмотрел на старшего. Тот отвел взгляд, потом начал говорить:

– В общем, Лукьян, – он кивнул на младшего, – шел сегодня… ну, из гостей шел. Решил срезать немного, чтоб через всю деревню не тащиться, ну и за огородами увидал Прошку вашего. Чего молчишь, говори? – он повернулся к напарнику.

Тот пожал плечами и заговорил:

– А чего тут говорить. Иду. Смотрю, в канаве чернеет что-то. По темну и не разглядишь. Подошел ближе – мужик какой-то. Я его винтовкой ткнул – не шевелится. Переворачиваю – а у него горло от уха до уха перехвачено, вот так-то, – он с вожделением посмотрел на исходящий паром чугунок.

Отец заметил его взгляд, сказал:

– Погодь немного, пусть напарится чутка, а то совсем пустой будет.

Потом повернулся к старшему:

– Ну а ко мне-то чего пришли?

Тот смутился немного, но ответил все же:

– Я ж говорю – ты на него злой был, все знают. Да и он на тебя хулу возводил – мол, с беглыми знаешься. Вот мы и подумали, что это ты его. Как только Лукьян заявился, мы сразу к тебе.

Отец усмехнулся как-то недобро:

– Это вы ошиблись. Никогда я на человека руки не поднимал, если только по уху треснуть. А чтобы вот так, по-воровски, глотку резать… Нет. Я бы об эту падаль и руки пачкать не стал.

Старший смотрел на отца внимательно, вдумчиво, потом сказал:

– Это ты не нам будешь рассказывать. В город поедем, там и расскажешь.

Отец вскинулся:

– Кому там рассказывать-то? Там же непонятно кто власть? То красные, то белые. Что непонятного-то? Не я это.

Тот кивнул согласно, но сказал:

– Мое дело маленькое – доставить тебя, а там пусть разбираются, ты аль не ты.

Отец помолчал, потом встал, разлил по кружкам чай:

– А если не пойду добром? На штык будешь брать?

– Я не буду. Но в город все равно доложить обязан. А те уж церемониться не станут, точно тебе говорю. Поехали лучше с нами. Если не ты, так и не будет ничего – дознаются, и домой поедешь.

Тут подал голос младший, Лукьян:

– Погоди. Давай света дождемся и на место пойдем, поглядим – может, следы какие есть? А там и решим. Как можно вот так облыжно человека винить? Никак не можно.

Старший глянул на него, на отца и кивнул, соглашаясь…

Утро занималось солнечное – ветерок разогнал серую хмарь и дохнул свежестью на сонные улицы. Матвей с отцом и оба шинельных ехали на телеге туда, где лежал Прошка. Матвей ежился внутренне, страшась увидеть мертвого Прошку, но деваться было некуда – оставить отца одного с этими двумя он никак не мог.

Вот и канава. Матвей издали увидел сначала торчащие из канавы растоптанные, с прилипшими комьями грязи сапоги – они почему-то бросились в глаза. Подошли ближе, стараясь ступать по траве – вдруг в грязи следы. И Матвей, и отец сразу увидели четкий след, вдавленный в грязь, со скошенным правым каблуком. Это Бирюк. Отец отдал ему свои старые сапоги, со скошенным каблуком на правой ноге. На Прошку Матвей не глядел – боязно. Отец, однако, склонился над ним, посмотрел, вздохнул.

Оба мужика тоже увидели этот след. Старший сказал отцу:

– Покажь-ка правый сапог.

Потом повернулся к Матвею:

– А ты, парень, покажь?

Почесал в затылке, спросил:

– У тебя ведь нету больше сапог, а?

Отец сказал спокойно:

– Отчего ж нету, есть. Да только нормальные они у меня, с целыми каблуками. Пошли, покажу.

Они, кряхтя, загрузили Прошку на телегу и поехали к дому старосты – тот должен был поднять женщин и подготовить похороны. Родных у Прошки не было, некому было теперь о нем заботиться.

Староста обомлел, увидев Прошку, но потом взял себя в руки. Отец оставил телегу у него во дворе – пригодится им еще, потом заберут. И они вчетвером пошли к дому, скользя на еще не оттаявшей под утренним солнышком грязи. Иней блестел на траве, не спеша таять, все вокруг было таким чистым и красивым. И Матвей невольно думал о том, что вот пропал Прошка, а вокруг ничего не поменялось. То ли Прошка был такой беспутный, что мир и не заметил его ухода, то ли мир такой, что смерть одного человека ничего в нем не меняет…

Дома шинельные осмотрели сапоги и ушли, сказав напоследок:

– В город доложим как есть. Пусть сами решают.

Хлопнула калитка, отец сел на стылое крыльцо, зачиркал спичкой, прикуривая.