Последняя ставка - читать онлайн книгу. Автор: Тим Пауэрс cтр.№ 124

Хозяин подошел к открытой сдвижной стеклянной двери в углу комнаты, обращенном к бассейну, и, оглянувшись, поманил гостя рукой с наманикюренными пальцами.

Крейн поднялся на ноги, обратив внимание на то, что на ногах у него туфли, а не резиновые ласты, и что он совершенно не ощущает тяжести воздушного баллона на спине, и, пройдя по ковру, вслед за хозяином вышел на небольшую квадратную веранду.

Ниже расстилался протянувшийся до бассейна зеленый газон, на котором росли редкие пальмы, а за бассейном возвышалось фисташково-зеленое здание казино. Позади казино шло узкое шоссе, а дальше уходила к горизонту пустыня, и Крейну пришлось перегнуться через перила веранды и посмотреть направо, лишь так он смог увидеть ближайший дом – приземистое неказистое строение, расположенное в доброй полумиле за шоссе.

Он узнал его. Мальчиком он много раз бывал там.

Это был «Последний фронтир», казино и мотель, дурно имитировавшие стиль ранчо и насыщенные «западным» декором, и коротенькая «улочка», словно пересаженная сюда из города-призрака, чтобы развлекать детей.

Потом его продали, вновь открыли в 1955 году под названием «Новый фронтир», а в шестьдесят пятом снесли. Казино «Фронтир», в котором ему довелось поиграть в покер в последние дни, построили в шестьдесят седьмом на том же месте.

И, конечно, он знал, где находился. Он опустил взгляд, и по спине у него пробежали мурашки, когда он увидел розарий, который так хорошо помнил.

Он находился на веранде пентхауса отеля «Фламинго». Таким здание было в начале сорок седьмого года, до убийства Бенджамина Сигела, известного как «Багси», хотя мало кто осмеливался так назвать его в лицо. Именно так «Фламинго» выглядел, когда был единственным фешенебельным отелем-казино в Лас-Вегасе. Тогда этот дом с пентхаусом на четвертом этаже был самой высокой постройкой на семь миль в округе.

Крейн выпрямился, посмотрел на элегантно одетого мужчину, который стоял перед ним. Он попытался произнести: «Мистер Сигел», но сумел лишь выпустить воздух из регулятора.

– Ты знаешь, что это за место, – утвердительно сказал Сигел. Крейн уловил в его речи признаки нью-йоркского акцента и обратил внимание на то, что звуки теперь звучали синхронно с движениями губ.

Крейн кивнул.

– Мой замок, – сказал Сигел, поворачиваясь и возвращаясь в гостиную. – Отец, вероятно, водил тебя сюда после того, как застрелил меня.

Он остановился возле узкого книжного шкафа, встроенного в стену; нижняя секция была закрыта. Подмигнув Крейну, хозяин поднял нижнюю полку, находившуюся на уровне колена, и вывалил книги на пол. Под полкой оказался не какой-нибудь ящик, а темный прямоугольный лаз с деревянной лестницей, прикрепленной к дальней стенке и уходивший вниз, в темноту.

– Прибежище и укрытие, – сказал Сигел.

Он отшвырнул полку в сторону, широкими шагами вернулся к столу и сел в свое кресло.

– Садись, – сказал он.

Крейн прошагал по паркету и устроился на краешке противоположного кресла, ощущая за поясом тяжесть пистолета. Он напомнил себе о необходимости ровно дышать и ни в коем случае не задерживать дыхания: в реальном мире 1990 года он вполне мог сейчас погружаться или всплывать, а то и вовсе плавать на поверхности.

– Джон Скарни как-то показал мне один трюк для ставки на уникальные события, – сказал Сигел. Он содрал бумажные обертки с кусочков сахара, а затем открутил крышку с баночки «флита». – Он называется «la mosca». В переводе с испанского – муха.

Из-под стола он извлек проводной микрофон и заговорил в него:

– Эй, шеф! У меня здесь валет, и нам нужна одна живая муха. – Он выпустил микрофон, который растаял облачком дыма.

Сигел окунул палец во флакон и легко прикоснулся к верхним граням обоих кубиков сахара.

– С этим трюком я однажды выиграл десять штук у Вилли Моретти; здесь, в этой комнате. Суть дела в чем: ставишь на то, какой кубик выберет муха, чтобы сесть. Шансы вроде бы равные, верно? Но что надо сделать – надо повернуть кубики так, чтобы у того, который возьмет твой человек, смоченная ДДТ сторона была обращена вверх, а у другого – вниз. Муха всегда выберет сахар без яда, и ты выиграл.

В дверь, находившуюся за спиной Крейна, негромко постучали, и Сигел повысил голос:

– Войдите!

Крейн услышал, как открылась дверь. Оттуда появилась фигура в смокинге и остановилась у его кресла. Сигел указал на стол.

Крейн удержался и не вскрикнул в регулятор, но все же дернулся в кресле, увидев руку вошедшего официанта.

Это была рука скелета, кости которой облепили и опутали бурые водоросли. Длинные пальцы изящным движением поставили на стол картонную коробочку с пробитыми в крышке дырками. Изнутри доносилось громкое жужжание.

Один из глаз Сигела был теперь жемчужно-белым, но он улыбнулся Крейну, перевернул один из кубиков сахара и снял крышку с коробки.

Отчаянно жужжавшая муха размером с добрую сливу взмыла вверх и стремительно описала круг над столом, болтая членистыми ногами под пухлым телом.

Крейн дернулся от насекомого, но оно уже кружилось над сахаром.

– Допустим, ты поставил пять штук на то, что она сядет на этот, – жизнерадостно сказал Сигел, указав на тот кубик, который лежал отравленной гранью вверх.

Муха опустилась на другой и, словно обняв его длинными ногами, припала к сахару хоботком.

Свет за окном стал меркнуть; Сигел махнул загорелой рукой, и тут же зажглось несколько ламп, заливших стол желтоватым светом. Движение вспугнуло муху, и когда она тяжело взвилась под потолок, хозяин взял со стола выбранный ею кубик сахара и, не оглядываясь, швырнул его через плечо за окно.

– Это было для пари, – сказал Сигел. Его голос звучал теперь хрипло и скрипуче, и Крейн взглянул на него. Загорелая кожа сходила со щек Сигела, обнажая грубый голубой коралл. – А это для… иллюстрации.

Муха снова опустилась на кубик и вгрызлась в сахар. Крейн даже слышал чуть слышное похрустывание.

– Она знает, что сахар отравлен, – прохрипел Сигел, – но не понимает, что этот самый. Она видит только сладкую съедобную сторону и не знает, что в ней скрывается тот же самый яд.

В меркнущем свете казалось, будто на кубике мерцают точки, как будто белая краска; потом мерцающие отметки превратились в карточные масти. Муха отдирала крошки, стремясь поглотить сахар, и ее щетинистая голова уже погрузилась в дырку, прогрызенную в кубике.

Но тут муха содрогнулась и свалилась со своего пиршественного стола. Она лежала на боку, дрыгая в воздухе длинными ногами, и по ее морде текла мутная слизь.

– Она поняла свою ошибку, – просипел Сигел, – но слишком поздно.

Окна за его спиной вдруг оказались закрытыми, и за стеклянными прямоугольниками, как за стенками аквариума, темнела мутная от плавучих водорослей вода озера Мид.