Ночной сторож, или семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухине в тысяча девятьсот неизвестном году - читать онлайн книгу. Автор: Вениамин Каверин cтр.№ 60

Мы простились, но я вернулся с порога:

— Извините, Павел Степанович. Но теперь, когда вы успокоились, могу я вас спросить, зачем вы постоянно держите перед глазами песочные часы? Ведь они должны напоминать…

— Вот для того и держу, чтобы напоминали, — сурово ответил он. — Ведь это только кажется, что я такой уж вежливый и аккуратный. А на самом деле я очень часто с трудом сдерживаюсь, чтобы не сказать кому-нибудь дерзость. Особенно по вечерам. Что поделаешь! Дурная привычка!

Если бы дядя Костя не убедил Горсовет, что Музею до зарезу нужен ночной сторож, возможно, что немухинцы не заговорили бы о возвращении Нила Сократовича в Немухин — они просто не могли вообразить на его месте другого человека. Между тем они заговорили. Более того: сёстрам Фетяска приснился однажды новый сон: они своими глазами увидели Нила Сократовича, который, закинув плащ на левое плечо, стоял на палубе фрегата. Но позвольте! Как известно, два уважаемых гражданина держали пари, что Немухинку можно перейти на ходулях. Как же мог поместиться в её берегах фрегат, трёхмачтовый парусный корабль? Однако сёстры Фетяска утверждали, что поместился, и, как нарочно, через несколько дней в город прибыли землечерпательные машины. Горсовет давно решил углубить русло, расширить берега — словом, сделать Немухинку судоходной рекой. И тогда решительно весь город, до последнего человека, поверил, что сон — в руку и что Нил Сократович вернётся не иначе как на фрегате.

Замечали ли вы, что общее желание — если, конечно, ему не мешать — постепенно превращается в уверенность, а уверенность — в исполнение желания. Так вот эта необъяснимая уверенность заставила дядю Костю отказать сперва одному кандидату, который надеялся получить место ночного сторожа, а потом другому, несмотря на то что они были достойные уважения люди. Но поступить вопреки общему желанию он не мог, тем более что Горсовет, решая вопрос об увеличении штата Музея, как бы воочию видел в этой должности Нила Сократовича, и никого другого.

…О слухах говорят, что они ползут, но этот слух полетел, как подхваченный ветром. Он летел горизонтально — из одной улицы в другую, но в то же время и вертикально — от первого этажа до самой крыши, где голуби и галки прислушивались к нему с интересом.

Сперва разговоры в городе сравнительно медленно вертелись вокруг возвращения Ночного Сторожа. Но когда Горсовет принял постановление, они стали вертеться быстро и вдруг остановились, сосредоточившись на вопросе: «Когда?»

На дворе стоял уже октябрь, и было решено, что Нил Сократович — если сон действительно в руку — вернётся не позже конца месяца. Случалось, что в конце ноября Немухинка уже замерзала. Потом откуда-то появилась дата, и так как это была действительно дата, то есть календарное число, отмечающее (или не отмечающее) событие, к концу ноября в Немухин стали съезжаться те, кому хотелось встретить Нила Сократовича и вместе с ним порадоваться его возвращению.

Из Посёлка Любителей Чистого Воздуха приехала фея Музыки со своим Кузнецом, прихватив большой букет из осенних цветов. Приехал Петя Воробьёв из Москвы, где он учился в Университете, и Таня Заботкина тоже из Москвы, где она училась в Консерватории. Пришёл из Берёзовой Рощи Леший Трофим Пантелеевич, который от застенчивости не мог вымолвить ни слова и только время от времени понюхивал табачок. Прилетела откуда-то из Сибири Настенька, не забывшая, что в детстве она была Снегурочкой. На пристани она стояла под зонтиком — был ясный солнечный день. На пристани? Да, вообразите, именно на пристани, недавно построенной Николаем Андреевичем и, по общему мнению, украсившей город. На пристани, потому что Ночной Сторож телеграфировал, что вернётся, правда, не на фрегате, но на яхте, принадлежавшей Тулупову, Директору Института Вечного Льда. В годы своих странствий Нил Сократович познакомился и подружился с ним.

Что касается коренных немухинцев — нечего и говорить: здесь были все — начиная с Трубочного Мастера и кончая Славиком Заботкиным, который учился уже в третьем классе. Словом, на берегу собрался почти весь город — хорошо, что Николай Андреевич размахнулся и построил настоящий Речной Вокзал. В плане будущего Путеводителя дяди Кости этот Вокзал был уже указан как одно из самых красивых зданий. Среди взрослых было много детей — они рассчитывали, без сомнения, что, едва ступив на берег, Нил Сократович расскажет им новую сказку. Стоит заметить, что они угадали. Но не будем забегать вперёд!

По радио было сообщено, что яхта находится на расстоянии двух кабельтовых — диктор, бывший боцман, любил морские выражения, иными словами, вот-вот должна появиться за поворотом. Пристань заволновалась, а оркестранты Музыкальной Школы приставили к губам мундштуки своих корнетов и кларнетов. Ещё семь, шесть, пять минут, и ясно послышалось дыхание ветра, осторожно выгибавшего паруса показавшейся яхты. Да, сёстры Фетяска ошиблись во сне. Это была небольшая стройная яхта, ничем не напоминавшая ни фрегат, ни образ фрегата, мелькнувший в сознании тех, кто слушал концерт Варвары Андреевны во Дворце пионеров. Не торопясь, яхта приблизилась к пристани, и все увидели Ночного Сторожа точно таким, каким он изобразил себя на оборотной стороне карты Индийского океана. Впрочем, он похудел. Огромный, озорной, самолюбивый нос стал острее, длиннее; упрямые губы, казалось, ещё более внятно говорили: «Я — это я и прошу вас с этим считаться». Но добрые глаза ещё подобрели, хотя это было почти невозможно, и он по-детски рассмеялся, услышав музыку и увидев на пристани друзей, о которых он рассказал в своих сказках. Но, рассмеявшись, он тут же заплакал — всё-таки это было трогательно, что его пришли встретить все немухинцы от мала до велика. И хотя оркестр играл очень громко, толпа заглушала его криками:

— Добро пожаловать!

— Куда вы пропали?

— Почему вы похудели?

— Не плачьте, а то и мы заплачем!

Утирая слёзы кончиком истрепавшегося в странствиях плаща, он крикнул в ответ:

— Чудаки! Неужели вы не понимаете, что иногда и от радости плачут?

Потом, стараясь показать, что он хотя и постарел, но не очень, лихо прыгнул с борта на пристань. А вслед за ним прошёл по мостику скромный высокий белокурый молодой человек с большими, удивлёнными глазами. Кое-кто знал или узнал его, и даже не кое-кто, а Таня, Петя и Трубочный Мастер — недаром же они переглянулись, спросив друг друга:

— Неужели?

Впрочем, через несколько минут все узнали, кто этот молодой человек, потому что Нил Сократович обнял его за плечи и сказал: — А вот это, прошу любить и жаловать, Лёня Караскин, в прошлом «Летающий мальчик», а в настоящем — отличник лётной подмосковной школы.

И он запел старческим, но ещё сильным голосом:

Всё станет понятным и круглым, как шар,

Когда мы заглянем в пустой самовар!

Никто, кроме дяди Кости и меня, не понял этих загадочных слов. Да и мы не очень-то поняли! Откуда он знает, что самовар — единственный предмет, который нам не удалось найти? Угадал?