Как не возненавидеть мужа после рождения ребенка - читать онлайн книгу. Автор: Дженси Данн cтр.№ 21

Этот неочевидный результат удивил даже самих исследователей, сказавших, что за семнадцать лет, которые Центр Пью проводит опросы, ни один пункт не поднимался в списке настолько стремительно. Иначе говоря, вопрос не в стирке, дело гораздо серьезнее: это прямое отражение ощущения справедливости или несправедливости в отношениях. Тут затрагивается целый ворох существенных и взаимосвязанных проблем: гендерные роли, деньги, уважение, ценности, близость, традиции.

Однако многие женщины либо не хотят быть навязчивыми (и, как Дина, стоически занимаются домом в одиночку), либо недостаточно убедительно просят, либо – как я – почему-то не чувствуют себя вправе подталкивать мужа к тому, чтобы он делал больше. Как сказал Риал, когда в нашем сеансе подошло время разговоров один на один, я по какой-то причине проскочила ключевой этап, на котором Тома можно было просто спокойно и внятно попросить о том, что мне нужно, и сразу бросилась обижаться и злиться. Почему мне так не хотелось озвучивать свои потребности?

– Нам, женщинам, порой бывает трудно просить о помощи, – говорит моя подруга Дженни. – Иногда и вправду хочется справиться со всем в одиночку или не хочется признавать, что нам это не под силу. Или же мы думаем, что мужья должны интуитивно угадывать, какая помощь нам нужна, и, если они этого не делают, мы злимся. Но делать все самой не героическая стезя, а путь в никуда.

Дженни права. Моя нерешительность отчасти объясняется тем, что традиционные социальные ожидания влияют на меня больше, чем мне хотелось бы признавать. Взять хотя бы безосновательный, но щекочущий нервы страх, что, если я буду чересчур «требовательной», муж от меня уйдет. (Для многих женщин «постоять за себя» до сих пор звучит как «проесть плешь».)

Сотни лет считалось, что для женщины главное – быть хорошей женой, матерью и хозяйкой. В детстве моим образцом для подражания была мама, которая сидела дома с тремя дочерьми и умело вела хозяйство. К деловому миру она присоединилась только тогда, когда мы были уже почти в колледже. Большинство моих подруг, вне зависимости от того, ходят они на работу или нет, берут на себя львиную долю домашних дел и ухода за детьми. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.

Моя монополия на домашнюю работу возникла не сразу. Когда родился ребенок, Том взял трехнедельный отпуск – у внештатных журналистов с этим проще. В те исполненные гармонии дни он бережно купал нашу дочурку, держал ее столбиком, чтобы сошла отрыжка, и стирал ее ползунки, тщательно забрызгивая пятна специальным средством. Он часами играл с ней и возил на долгие утренние прогулки в коляске, покупку которой превратил в целое научное исследование: замерял углы в нашей квартире, мучительно перебирал варианты подстаканников и придирчиво изучал представленные в интернете складные конструкции. В сумме Том потратил на коляску больше времени, чем на выбор семейного автомобиля, как будто само будущее нашего ребенка зависело от совершенства ее эргономичных линий.

Мы исправно откладывали часть доходов, чтобы я могла спокойно посидеть дома с дочкой. Я не могла забеременеть гораздо дольше, чем мы ожидали. Зато к моменту появления ребенка на свет наша заначка приобрела солидные размеры – достаточные, чтобы я могла безраздельно наслаждаться материнством как минимум два года. Конечно, при условии, что мы не будем сорить деньгами. Время от времени, чтобы подзаработать на карманные расходы, я перехватывала в журналах пару-тройку заказов, которые на скорую руку писала (или, перефразируя Трумена Капоте, отстукивала), пока малышка спала: история о вкусных и здоровых витаминах тут, интервью со знаменитостью там. В то чудесное беззаботное время я поклялась иметь дело исключительно с теми звездами, которые обладают острым и незамутненным умом. (Помню, у меня тогда получился скромный список, куда, в частности, попали Джулианна Мур и Найджела Лоусон. Последняя научила меня мантре, которую я теперь тоже повторяю: «Я верю в умеренность, умеренность».)

Том каждое утро уходил писать в читальный зал Нью-Йоркской публичной библиотеки, а я занималась ребенком. Раньше готовил он, но, поскольку в течение дня у меня находилось время для кухни, постепенно она целиком перешла под мое начало. Скоро я уже делала всю домашнюю работу, а Том отсыпался вволю по ночам и выходным. Но мне было так уютно в нашем маленьком гнездышке, что меня это не тревожило.

А потом, в один прекрасный дремотный день, мне позвонил менеджер Синди Лопер: не хочу ли я стать соавтором ее автобиографии? Видимо, у Синди остались теплые воспоминания об одном долгом бесшабашном вечере, который мы провели с ней в Лас-Вегасе, когда я работала репортером журнала Rolling Stone (и частенько ложилась после девяти). Если вы думаете, что нам было весело, вы совершенно правы. В реальной жизни знаменитости так часто бывают непохожими на свой звездный образ: комики оказываются мрачными и унылыми; а любимцы всей Америки – съехавшими с катушек буянами. Но Синди именно такая восхитительная хулиганка и простая девчонка из Куинса, какой ее знают и любят фанаты.

Нашей дочке как раз исполнилось два года, и сбережения были практически истрачены. После долгих обсуждений с Томом мы решили, что эта возможность чересчур хороша, чтобы ее упускать. Мы наняли няню, которая должна была подменять меня три раза в неделю, пока я буду ездить к Синди в Верхний Вест-Сайд записывать интервью. От менеджера Лопер поступила инструкция одеться по-спортивному и захватить диктофон, чтобы мы могли совмещать общение с энергичной прогулкой по Центральному парку.

Что сказать? Экипировка моя осталась девственно чистой. Изо дня в день Синди, одетая в костюм для фитнеса, бормотала: «А ну его к черту, давай останемся здесь». Она делала капучино для дежурившего внизу швейцара, а потом заваривала нам чаю. Мы усаживались у нее на кухне (винтажная обстановка которой как две капли воды похожа на декорации клипа Girls Just Want to Have Fun), ели и болтали.

Зачастую мне было трудно заставить ее сосредоточиться: мир Синди – это сплошная эксцентричная комедия в стиле 30-х годов, – но она отвлекалась так весело, что я не возражала.

СИНДИ (КОВЫРЯЯ ВИЛКОЙ КОФЕЙНЫЙ ТОРТ):

– Я такая жирная.

Я:

– В какой вселенной? Ты совсем не толстая. (Примечание: она не толстая.)

СИНДИ:

– Нет, толстая. Как тебе удается быть такой худышкой?

Я:

– Не такая уж я и худышка. У меня массивный зад, с которым я ничего не могу поделать.

СИНДИ:

– Дай-ка гляну. (Я встаю, чтобы показать ей.) Натяни штаны, чтобы видно было контур. (Она осматривает мой зад.) Эй, все не так уж плохо. (Она переводит взгляд на мое лицо.) Иди-ка сюда. Знаешь что, куколка? Без обид, но лицо у тебя суховато. Я тебя побрызгаю.

Я:

– Чем? Не уверена, что мне…

СИНДИ:

– Давай, давай. (Она вынимает из сумочки пузырек и обрызгивает мне лицо каким-то снадобьем, которое щиплет кожу. И так раз десять; ощущение, будто попал на автомойку.)