Как не возненавидеть мужа после рождения ребенка - читать онлайн книгу. Автор: Дженси Данн cтр.№ 12

Женщины обычно начинали с разработки стратегии, сказал он, а мужчины раньше времени срывались на «полевые» испытания. Одна из теорий, которыми ученые попытались объяснить превосходство женщин в условиях многозадачности, состоит в том, что в древности те посвящали себя быту родовой общины и приспособились заниматься многими делами сразу (доисторические вариации на тему «электровеник»), тогда как мужчины проводили время вдали от дома, решая так называемые линейные задачи, например гонялись за потенциальным ужином.

В контексте отношений мужчины, как правило, выражают свои мысли более прямолинейно, чем женщины, говорит ведущий эксперт по коммуникации Юлия Т. Вуд. «Мужчина может исходить из предположения, что, если у партнерши есть претензии, она выскажет их прямым текстом, – объясняет Вуд, – и не воспринимать грохот посуды как проявление гнева». Невербальные сигналы, добавляет она, «используются, как правило, на смысловом уровне отношений – и далеко не все мужчины способны их улавливать». (В самом деле, согласно масштабному опросу разведенных людей старше сорока, проходившему под эгидой Американской ассоциации пенсионеров, 26 процентов мужчин, которым принесли на подпись заявление о расторжении брака, не ожидали такого поворота событий.)

По словам антрополога Хелен Фишер, среднестатистическая женщина понимает язык мимики и жестов лучше среднестатистического мужчины. «С эволюционной точки зрения, – говорит она, – женщины миллионы лет растили самых беспомощных детенышей на планете, причем этот период беспомощности у нас, у людей, самый долгий. А поскольку наши малыши еще и разговаривать начинают не сразу, матерям нужно догадываться, в чем проблема, по выражению лица, тону голоса и позам. То есть в процессе эволюции женщины стали специалистами по языку тела, потому что много, очень много времени проводили с маленькими детьми».

Любопытно, продолжает она, что такие эмоции, как гнев, мужчины лучше читают в глазах других мужчин, а не женщин. Во времена охотников-собирателей приходилось защищать свою группу, «поэтому более приспособленным был тот, кто умел распознавать гнев другого мужчины, а те, у кого не получалось, не успевали увернуться от удара и погибали; возможно, так вымирала вся группа. Так что, вероятно, имел место положительный отбор мужчин, угадывающих гнев по лицу других мужчин. Проигнорировав мужской гнев, можно было отправиться на тот свет; а невнимательность по отношению к разгневанной женщине жизни обычно не угрожает. Максимум поспишь на диване». Иными словами, осточертевшее вам отрешенное выражение, которое появляется на лице мужа во время семейного завтрака, может объясняться эволюционными причинами.

В своей практике нью-йоркский психотерапевт Джин Фицпатрик очень часто сталкивается с тем, что «женщины по какой-то причине думают, что мужчины сами догадаются и помогут, и если они так не делают, это их осознанный выбор. Или им плевать. Из чего делается вывод: “Значит, я ему не нужна”. Хотя гораздо больше толку было бы, если бы они просто говорили: “Сейчас мне нужно от тебя то-то и то-то”».

Брене Браун называет эту тенденцию додумывать за человека то, чего вполне может и не быть, «сочинительством». В своей книге «Стать сильнее» (Rising Strong) она описывает следующую сцену: приближается время обеда, ее двое детей проголодались, а муж Стив открывает холодильник и сообщает: «У нас вообще не осталось продуктов. Даже колбасы». Брене тут же огрызается, мол, она и так делает все возможное, и он тоже мог бы сходить в магазин.

Потом ее мысли прояснились. Она извинилась и сказала мужу: «Я сочинила, что ты пеняешь мне за пустой холодильник». Стив ответил, что вообще-то досадовал на себя, потому что за день до этого планировал закупиться, но не успел.

Я понимаю, что додумываю за Тома на каждом шагу. Если я делаю пять дел одновременно, а он преспокойно играет по интернету в шахматы, мое воображение рисует картину, в которой он злорадствует: «Как я ловко устроил, чтобы всю работу делала жена! Кто молодец?

Я молодец!»

Тогда как на самом деле он думает: «Куда лучше рокировать: в длинную или короткую сторону?» – что звучит несколько менее демонически.

Зачастую мужчинам просто кажется, что они имеют больше права на отдых. Исследование супружеских пар, проведенное Университетом Южной Калифорнии, показало, что в конце рабочего дня уровень стресса у женщин падал, если их мужья подключались к домашней работе. Тут как раз ничего удивительного. Глаза лезут на лоб от другого факта: у мужчин уровень стресса падал, если они расслаблялись за каким-нибудь досужим занятием – но только при условии, что их жены в это время делали работу по дому (я называю этот эффект «Раз уж ты встала, принеси мне еще пивка»).

Когда автор исследования Дарби Саксби приступила к анализу данных, она не могла поверить собственным глазам. «Думалось, что отдых должен становиться еще приятнее, когда твой партнер отдыхает вместе с тобой, – говорит она мне. – Поэтому нас удивил обратный эффект: чем больше досуга было у пап и чем меньше отдыхали мамы, тем стремительнее падал уровень кортизола у мужчин».

Несколько обескураживающий вывод: биологическая адаптация мужчины к стрессу протекает успешнее, когда последствия расхлебывает жена.

• • • • • • • • •

Итак, информация к размышлению собрана. Дальше задачка потруднее: разобраться с нашими ссорами. Вначале мое предложение обратиться к семейному психологу не вызывает у Тома воодушевления. «Не знаю, – говорит он, ерзая в кресле. – Мне всегда казалось, что ходить к семейному психологу примерно то же самое, что переставлять шезлонги на “Титанике”». Однако он отбрасывает скепсис, когда я спокойно, но решительно говорю ему, что, если наша ситуация не изменится, нам, к сожалению, придется расстаться. Когда он уезжает по работе, добавляю я, обстановка дома делается настолько спокойнее и приятнее, что я порой задаюсь вопросом, не будет ли лучше для всех нас такой ее и оставить. Том выглядит потрясенным. Моя сдержанная манера пугает его гораздо больше обычного крика.

Он на минуту задумывается и прочищает горло. «Пожалуй, нам не помешает пара-тройка новых инструментов, – несмело начинает он, – тем более что старые, как видно, перестали работать». Поскольку Том по натуре любопытен, я рекламирую ему психотерапию как возможность попробовать что-то новое.

Он соглашается, но признается, что эта идея все равно его пугает. А когда я вношу его данные в анкету первого психолога, к которому мы записываемся, его страх быстро перерастает в панику.

«В Бостоне есть один классный дядька, – сказала мне по секрету подруга. – На приеме всю душу выматывает, но до сути ваших проблем докапывается очень быстро, а потом вправляет вам обоим мозги. Берет недешево. И слов не выбирает. С ним надо быть очень, очень толстокожим. Но он не дал нам развестись».