Жизнь этого парня  - читать онлайн книгу. Автор: Тобиас Вулф cтр.№ 14

Cтраница 14

Моя мать осталась с Папочкой один на один. Когда она начала учиться в средней школе, он заставил ее носить блумерсы ^[5] – розовые шелковые, с рюшами на ногах. Он привез несколько пар домой из круиза в Китай, где они были все еще в моде среди жен миссионеров. Он приучил ее к сигаретам, чтобы ей меньше хотелось есть. А в ресторанах заставлял налегать на хлеб. Ей не разрешалось гулять с мальчиками. Но мальчики не сдавались. Однажды ночью несколько из них припарковались напротив ее дома и спели «When it’s Spring time in the rockies». Когда они прокричали «Спокойной ночи, Розмари!», Папочка пришел в ярость. Он выбежал на улицу, размахивая «кольтом». Как только водитель сорвался с места, Папочка выпустил несколько выстрелов в парня на заднем сиденье, который пригнулся прямо перед тем, как две пули ударились в металл над его головой. С бабушкой случился приступ, и ей пришлось давать дигиталис.

Папочка не оставил этого так просто. Следующим утром в полном снаряжении он рыскал по парковке возле школы, выискивая машину со следами от пуль.

Моя мать сбежала несколько месяцев спустя после смерти матери, будучи еще совсем девочкой. Но Папочка оставил в ее душе несколько шрамов. Одним из них была ее странная покорность, почти паралич, перед мужчинами с тиранскими замашками. Другим – несовместимая с этим непереносимость любого насилия. Она никогда не была способна ударить меня. Те несколько раз, когда она пыталась это сделать, я отскакивал со смехом. Она даже не могла убедительно повысить голос. Она не считала правильным так вести себя со мной, и в любом случае она не думала, что это пойдет мне на пользу.

Мэриан думала иначе. Иногда по ночам я слышал, как они обе спорили обо мне. Мэриан была резкой, а моя мать – тихой и непреклонной. Это просто возраст, через который мне надо пройти, так она думала. Я перерасту это. Я хороший мальчик.

На Хеллоуин Тэйлор, Сильвер и я разбили несколько окон в буфете школы. На следующий день двое полицейских пришли в школу, и несколько мальчишек с дурной репутацией были вызваны из классов для разговора. Никто не мог и подумать на нас, даже на Тэйлора, который уже имел подобную историю в своей биографии, которая к тому же была запротоколирована. Причина этого была в том, что в сравнении с реально сложными детьми, которые попадали в драки и огрызались с учителями, мы были незаметными и спокойными.

К концу дня директор школы собрал линейку и по громкой связи объявил, что виновные вычислены. До того, как предпринять какие-либо действия, однако, он хотел бы дать этим индивидуумам шанс выйти вперед и сознаться. Добровольное признание будет засчитано им позднее. Тэйлор, Сильвер и я старались не смотреть друг на друга. Мы знали, что это блеф, потому что мы были в одном классе весь день. В противном случае этот трюк бы сработал. Мы не доверяли друг другу, и любое подозрение, что один из нас проявил слабость, создало бы панический страх, что нас раскроют.

Нам сошло это с рук. Неделю спустя мы вернулись после кино, чтобы разбить еще несколько окон, но струсили, когда какая-то машина повернула на парковку и стояла там с включенным мотором несколько минут, прежде чем уехать.

Интерес полиции к тому, что мы делаем, не заставлял нас быть более осторожными, а, напротив, подначивал. Мы возомнили о себе невесть что, были самоуверенны и безумны в своем высокомерии. Мы разбивали окна, уличные фонари, взламывали двери автомобилей, припаркованных на холме, и снимали их с ручника, так что они скатывались вниз и врезались в машины, стоящие впереди. Мы поджигали мешки с дерьмом и оставляли их на порогах, но люди не вляпывались в них, как это предполагалось. Вместо этого они ждали, с изнуренными лицами, пока эти мешки сгорят, время от времени поглядывая по сторонам за тенями, по которым они угадывали, что мы наблюдаем за ними.

Мы совершали все эти вещи в темноте и средь бела дня, оказываясь всегда там, где был слышен звук битого стекла, орущих котов или скрежета металла.

И еще мы воровали. Сначала воровство было частью нашего хулиганского бытия. Особенно Тэйлора и Сильвера, у которых кражи не стали делом жизни. Но для меня воровство было серьезным делом, настолько, что я маскировал его серьезность, не позволяя Тэйлору и Сильверу видеть, какое влияние оно имеет на меня. Я был вором. По моей собственной оценке – мастерским вором. Когда я слонялся по магазинам дешевых товаров, разглядывал складные ножи и модели авто с совершенно невинным выражением лица, то искренне считал, что продавщица, изредка поглядывающая в мою сторону, видела перед собой честного покупателя, а не мелкого воришку. И когда мне, наконец, удавалось украсть что-либо, я считал, что мне ничего за это не будет, потому что я очень хитрый, а вовсе не потому, что эти женщины на ногах целый день и слишком устали, чтобы связываться с мальчишками вроде меня и проблемами, которые они могут принести. Фальшивое возмущение, затем страх, рыдания, триумфальное пришествие менеджера, полицейского, бумажная волокита и пустота, которую они будут чувствовать, когда все это закончится.

Я прятал вещи, которые украл. Время от времени я вынимал их из укрытия, вертел в руках, тупо рассматривая. Вне магазина они меня не интересовали, за исключением складных ножичков, которые я бросал в деревья до тех пор, пока не ломалось лезвие.

Несколько месяцев спустя после того, как мы переехали в новый дом, Мэриан обручилась с ее морским бойфрендом. Затем Кэти обручилась с мужчиной из ее офиса. Мэриан думала, что моя мать должна тоже обручиться, и все пыталась ее пристроить. Она организовала короткий смотр поклонников. Один за другим они приходили в наш дом, пристально смотрели на разрушенный порог, обходили дом сзади. Затем, войдя в кухню, собирались с духом и надевали веселость как праздничную шляпу. Даже мне была видна безнадежность их попыток имитировать радость. Хотя они и понимали, что эта женщина также вряд ли сочтет их подходящей кандидатурой для брака.

Был один моряк, который показывал мне фокусы с веревочками, завязанными на пальцах, и казалось, вовсе не хотел покидать дом и мою мать. Тип, который пришел пьяный и был спроважен обратно на такси. Один пожилой субъект, который, как сказала мне позже мать, пытался занять у нее денег. И затем появился Дуайт.

Дуайт был невысоким мужчиной с кудрявыми каштановыми волосами и грустными беспокойными карими глазами. От него пахло бензином, ноги были слишком короткими для широкогрудого тела, но недостаток длины компенсировался пружинистостью. У него была удивительная манера отрывисто пружинить при ходьбе. Он одевался как никто из тех, кого я когда-либо видел раньше – туфли в два цвета, разрисованный вручную галстук, украшенный монограммой блейзер и носовой платок с такой же монограммой в нагрудном кармане. Дуайт неоднократно возвращался к нам, что делало его главным претендентом среди поклонников. Мама говорила, что он хороший танцор – только пыль летит из-под ног. И к тому же очень милый и обходительный.