Счастливые неудачники  - читать онлайн книгу. Автор: Лана Барсукова cтр.№ 46

Потеряв профессию, он потерял деньги со всеми вытекающими отсюда последствиями. Дома начались скандалы, потому что жена не согласна была есть одни макароны, а тем более кормить ими ребенка. Петрович подсовывал ей интервью с Софи Лорен, где итальянская дива говорила о своей любви к спагетти. Но жена видела принципиальную разницу между спагетти, присыпанными пармезаном, и отечественными макаронными изделиями под названием «рожки», на которые в лучшем случае строгали пошехонский сыр. Петрович эту разницу не видел. Или делал вид, что не видел.

Петрович подрабатывал где придется, цеплял по мелочи. То на «Москвиче» левачил, пока тот не рассыпался, то в детском саду заманивал детишек в кадр цветастым попугаем, пока родители не сказали «спасибо», но с такой интонацией, что отчетливо слышалось «спасибо, больше не надо». А после того как попугай больно клюнул в темечко одного противного мальчика, совсем как золотой петушок царя Дадона, путь в садик им был заказан. Петрович попугая не винил, у него у самого возникал позыв придушить этого мальчика, чтобы остановить поток громких звуков из его тщедушного горлышка.

Петрович все чаще стал прикладываться к бутылке. Напившись, он с интонацией персонажа из «Белого солнца пустыни» рвал рубаху на груди: «За профессию обидно!» Правда, и за себя тоже. Обиднее всего было то, что даже в 90-е годы, когда ситуация для большинства «дорогих россиян» была почти катастрофической, ему удавалось с помощью ослика, грустно шагающего по черноморскому побережью, покрывать свою жизнь шоколадом. Пусть и очень тонким слоем, но все же покрывать, и все же шоколадом. А тут, когда страна вроде бы пришла в норму, когда в кои-то веки появился реальный повод сказать, что люди стали жить лучше и веселей, у него все накрылось медным тазом, точнее, тонюсеньким смартфоном или айфоном – короче говоря, разными гаджетами. Петрович принципиально отказывался различать их, справедливо считая, что хрен редьки не слаще. Слово «гаджет» он считал родственным слову «гадость».

* * *

И вот в день, когда настроение было особенно кислое, а состояние не очень трезвое, раздался телефонный звонок. Это оказался Андрей, с которым Петрович когда-то работал в милиции. Сто лет не звонил, а тут нарисовался. С чего это вдруг?

Обошлись без долгих предисловий.

– Здорово, Петрович. Ты как? – довольно равнодушно спросил бывший коллега.

– Спасибо, хреново. А ты? – так же вяло поинтересовался Петрович. – Из славной милиции перешел в еще более славную полицию?

– Обижаешь. Меня сократили вскоре после твоего рвотного дела.

Петрович понял, что говорит с собратом по несчастью, и голос его потеплел:

– И чем на водку зарабатываешь?

– Частным сыском, в Шерлока Холмса за деньги играю.

– А мне чего решил позвонить? Ватсона себе подыскиваешь? Или тетку Зеленую?

– Зачем зеленую? За статью по малолетству, сам знаешь, что бывает.

– Некультурный ты человек, правильно тебя выперли. Зеленая – это фамилия.

– Чья?

– Той тетки.

– Какой?

– Той. Которая в кино с Шерлоком Холмсом была.

– А ты откуда знаешь?

– Что?

– Ну, что Шерлок Холмс с кем-то в кино ходил?

Повисла пауза. Разговор угрожал полным разочарованием в культурном уровне Андрюхи. Все-таки поколение Петровича твердо знало, что миссис Хадсон, доставшую Шерлока Холмса шаркающей походкой и овсяной кашей, играла Рина Зеленая. Людей, которые этого не знали, было меньше, чем безграмотных. А в стране, как известно, принудительно образовывали практически всех. Петрович понял, что с таким уровнем развития Шерлок Холмс из Андрюхи, как из него активист движения трезвенников. И выкинул белый флаг:

– Все, заканчиваем. Ты звонишь чего? На работу позвать хочешь?

– Нет, Петрович, у меня для тебя вакансии нет. Только без обид. Мы, конечно, расширяемся, есть определенные перспективы, и, если что, я сразу тебя возьму. Ты же меня знаешь. Мы ведь – кореши, – Андрюха врал вдохновенно, благо он не видел кислую ухмылку на лице Петровича. – Но пока есть одно конкретное дело. Одноразовая работа, так сказать. Если свободен и хочешь заработать, то могу подкинуть. Ты же у нас вроде фотограф? Без дураков?

– Что за дело?

– А машина у тебя на ходу? – вопросом на вопрос ответил Андрюха.

– Машина-то на ходу. Только вчера из реанимации, можно сказать, прошла курс интенсивной терапии. Еще поживет. Дело-то какое?

– Не по телефону.

Ну, не по телефону так не по телефону. Встретились в «Макдоналдсе». Петрович любил это место – тепло, вкусно, демократично, туалет чистый, чаевых оставлять не надо. Словом, надо признать, что и американцы внесли свой вклад в развитие человечества. Не то что этот упырь Стив Джобс.

И выяснилась простая, как картошка фри, ситуация. Один клиент, из числа «очень серьезных людей», чье имя Петровичу знать совсем не нужно, усомнился в верности супруги. «Рога своему миллионеру наставляет, прикинь», – не без злорадства пояснил Андрюха, от которого недавно ушла жена. От Петровича требуется за той дамочкой походить и подозрительные контакты аккуратненько запечатлеть, то есть сделать фоторепортаж о ее второй жизни. Делов-то – тьфу, а оплата – солидная. Все-таки не продавщицу на обвесе ловишь.

Правда, настоящие деньги будут только в случае, если удастся найти «порочащие связи». Без этого заплатят весьма скромно, чисто символически.

– Чтобы стимул был землю рыть, в порядке, так сказать, материальной заинтересованности и оптимизации расходов, – пояснил Андрюха, который явно гордился своей новой ролью менеджера.

«Вот сука заказчик! – подумал Петрович. – Готов платить за новость, что жена – блядь. А если докажешь, что она не путается ни с кем, получишь за это гроши. Верность жены в копейки оценил, сквалыга. Где логика?»

Дальше Андрюха, засовывая в рот палочки картошки фри, уточнил, что сроку дается неделя. Так муж распорядился. Через неделю «хвост» велено снять.

Петрович подумал, что трусоват муж, боится правду знать. И хочется, и колется. Неделю поживет на валокордине, а потом напьется от счастья, если все «чисто» окажется. И так ему хочется про это «чисто» услышать, что храбрости только на одну неделю хватило. А разве это срок для настоящего расследования? Взять тех же морячек. Что там неделя? Месяцами верных жен изображают, пока мужья в плавание не ушли. А потом махнут с пирса платочком, всплакнут для натуральности и давай хвостом по набережным мести. Это не только Петрович, но даже ослик изучил, зарабатывая на корм под шум Черного моря.

Петрович было попытался удлинить сроки расследования, аргументируя собственным опытом, но Андрей отказался довести его мысль до заказчика. «Видать, не в том авторитете, чтобы советовать. Небось рад-радешенек, что получил это дело, поди с заказами негусто», – не без ехидства подумал Петрович.