Пари - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Никольская cтр.№ 31

— Я уважаю ваше искреннее желание помочь своему брату и уверяю вас, что в ближайшие два дня все разъясниться. Поверьте, мы делаем все возможное, чтобы ваш брат скорее оказался на свободе.

— Вы не могли хотя бы в двух словах обрисовать ситуацию? Есть ли у вас подозреваемые?

— Вам же нужен конечный результат, — Вершинина взяла сигарету и прикурила от своей «драконовой» зажигалки, — к чему вам знать промежуточные факты, тем более, что они еще довольно «сырые»?

— Неужели за пару дней они поспеют? — настаивал Никита Петрович.

— Может быть, даже быстрее, — она прищурилась не то от дыма, попавшего ей в глаза, не то от прозорливого напряжения, почти уверенности в том, что так оно и будет.

Эта гримаса придала ее серьезному лицу какое-то лукавое выражение.

— И все же, мне бы хотелось знать…

— Хорошо, — Вершинина решила, что кое-что может ему рассказать, — у Федорова была любовница, мама которой не желала такого зятя. Ее дочери, по ее мнению, должна была быть уготована другая судьба, а именно — стать женой сына одного высокопоставленного чиновника. Тем более, что до встречи с Федоровым ее доченька дружила с этим молодым человеком.

Помните, как это у Пушкина: «Богат, хорош собою, Ленский везде был принят как жених…»

Выгодная со всех сторон партия: для дочери — состоятельный, любящий муж, для мамы — возможность подняться вверх по социальной лестнице, для папы — высокое покровительство, которое обеспечило бы ему госзаказы, беспроцентные кредиты и т. д.

— Так вы считаете…

— Пока еще ничего не считаю. — поспешила ответить Валентина Андреевна, пытаясь упредить преждевременные выводы Никиты Петровича.

— Так кто же, по-вашему, убил Федорова? — пыхтя трубкой, спросил Трифонов.

— Давайте еще немного подождем, тогда нам не придется гадать на кофейной гуще, — Вершинина погасила сигарету в пепельнице, — а сейчас, извините, я должна идти, меня ждет начальник.

Вершинина поднялась из-за стола. Трифонов тоже встал и, пропуская Вершинину, вышел из кабинета. Уже в коридоре Валентина Андреевна сказала:

— Как только у нас появятся новые факты, я вам тотчас же позвоню.

— До свидания, — попрощался Никита Петрович, — успехов вам!

* * *

— Валентина, — с ходу начал Мещеряков как только Вершинина вошла к нему в кабинет, — что у нас с «Провинциалбанком»?

Михаил Анатольевич явно был не в духе. Его дряблые щеки напоминали оплывшие восковые свечи, крупный нос, густо покрытый капиллярами, полыхал как закатное солнце, взгляд был угрюмым и каким-то усталым. Мешки под глазами, спотыкающаяся речь, общий, сверх обычного, помятый вид свидетельствовали о том, что Михаил Анатольевич в прошедший уикенд «оттянулся» по-русски.

— В пятницу я разговаривала с управляющим, сегодня на заседании правления они должны принять решение, кто будет устанавливать им сигнализацию, мы или фирма «Преграда».

— Что мы сделали, чтобы решение было принято в нашу пользу? — Мещеряков уставился на Валентину Андреевну в упор.

— Сигнализация, которую предлагаем им мы по всем параметрам превосходит преградовскую, — Вершинина достала сигарету, — но процентов на десять дороже, если в банке не дураки будут принимать решение — согласятся на нашу, все расчеты мы им предоставили, Мамедов держит это дело под контролем.

— Других заказов много?

— Около десятка, я могу уточнить.

— Не нужно. — Михаил Анатольевич вяло махнул рукой, — Как продвигается расследование?

— Мне нужно еще два-три дня, чтобы окончательно все выяснить.

— А что это за бордель ты устроила в дежурке? Какая-то девица там ошивается. Я спросил — говорят, ты распорядилась, это правда?

— Эта девица для нас важный свидетель, — Вершинина закинула ногу на ногу, я не хочу чтобы в этом деле появился еще один труп. Так что придется нам потерпеть ее здесь еще пару дней.

— Ну, ладно, — смягчился Мещеряков, устало откидываясь на спинку кресла, — у тебя что, новый сотрудник?

— Да, Алискер порекомендовал. Людей для дежурств не хватает. Твоей-то протеже муж по ночам дежурить не разрешает.

— Ну, смотри сама — тебе с ним работать. У тебя ко мне вопросов нет?

— Если возникнут — я обязательно зайду, — сказала Вершинина, улыбаясь, — или позвоню.

— Не хорошо смеяться над чужим горем, — шутливо погрозил ей пальцем Михаил Анатольевич.

— Я тебе сочувствую, Миша, но помочь ничем не могу, разве что напомнить древнюю мудрость: «Ничего слишком», — Вершинина продолжала улыбаться.

— Опять твои моралисты, — нахмурился Михаил Анатольевич.

— Отнюдь, Миша, это изречение украшает фронтон дельфийского храма.

— Да, — согласился Мещеряков с древнегреческими мудрецами, — переборщил я вчера.

— Что же ты завтра будешь делать? — с легкой усмешкой спросила Вершинина.

— Продолжать, — обреченно ответил Мещеряков.

Самым, пожалуй, тяжелым днем для Валентины Андреевны в последние три года стало двадцать третье февраля. Под ее началом работали одни мужчины, кроме того и ее слабый на выпивку шеф принадлежал к сильному полу.

Конечно, она любила своих ребят. Ее любовь проявлялась и в легком подтрунивании, и в добродушной иронии, и в заботливом внимании, и даже в нагоняях, ибо недовольство Валентины Андреевны было не высокомерно-отстраненным или одергивающе-едким, но скорее напоминало недовольство матери или старшей сестры.

Естественно, Вершинина была строгой и требовательной, но не мелочной и злопамятной. Она не гналась за дешевым авторитетом, будучи твердо убежденной в том, что, как писал Шамфор: «Порядочному человеку не подобает гнаться за всеобщим уважением; пусть оно придет к нему само собой и, так сказать, помимо его воли; тот, кто старается снискать уважение, сразу выдает свою подлинную натуру».

Придя на работу сегодня специально пораньше, Валентина Андреевна первым делом растребушила свою «заначку», находившуюся под охраной металлической сейфовой дверцы, открыв которую, она достала ровную стопку органайзеров в кожаных переплетах.

Надписав с вечера приготовленные поздравительные открытки, она вложила по одной в каждый органайзер и, вспомнив текст некоторых, полных веселой иронии поздравлений, рассмеялась.

Мужчины в это утро тоже не дремали, Валентине Андреевне удалось опередить первого пришедшего из них — Ганке всего на несколько минут. У пульта в эту на удивленье погожую февральскую ночь дежурил Антонов-старший и недавно принятый на работу выпускник Политехнического университета Толкушкин Валера, достойный представитель поколения next.

Этот бывший спортсмен-подводник увлекался карате, а кроме всего прочего был заядлым читателем и даже признался Вершининой в том, что на досуге балуется пером. Несколько его опусов были безоговорочно отвергнуты тремя крупными местными издательствами под предлогом излишней глубокомысленности и прустовского психологизма, несовместимого по дружному мнению редакторов с нынешней проблематикой и требованиями книжного рынка.