Вернуться и вернуть - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Иванова cтр.№ 53

Однако... Теперь становится понятным присутствие Мастера в приснопамятном трактире: он разыскивал гному по просьбе Гедрина. И кристально ясно, почему мне, с одной стороны, удалось справиться с «трином», а с другой стороны — почему парни вообще полезли в драку: кто ж по доброй воле согласится терять такой приз, как гномьи клинки! Особенно если работа — пустячная.

— Знаешь, как люди говорят? — подмигиваю совсем загрустившему Вэльши. — Пожуём — увидим!

— Что пожуём?

— А что попадётся!

В дверь заглянул давешний досмотрщик:

— Эй, парень! Тебя Хозяин на двор требует!

— Прямо сейчас?

— Нет, завтра пополудни! — огрызается Нож на мою попытку пошутить. — Шевелись, давай!

— Уже бегу! — я встал и с прискорбием сообщил своему собутыльнику: — Неотложные дела настоятельно требуют моего присутствия в другом месте, посему... В общем, я пошёл: слезай с моей «шкурки»!

Гному понадобилось не так уж много времени, чтобы сообразить, чего от него добиваются: каких-то четыре вдоха, и я получил полушубок обратно в своё распоряжение. Просунул руки в рукава, накинул на шею шарф (шапку засунул за пояс, чтобы голова раньше времени не вспотела) и последовал за нервно оглядывающимся на каждом третьем шаге провожатым. Разумеется, оглядывался он вовсе не на меня, а на волка, без единого знака занявшего привычное место у моей ноги.

Впрочем, спуститься именно во двор мне не позволили: велели стоять в дверях дома, за спинами «верзил», столпившихся на крыльце и разглядывающих... Посмотреть, кстати, было, на что.

Посреди двора в позе, исполненной одновременно величия, пренебрежительного сожаления и скорбного недовольства, воздвигалась кругленькая фигура «милорда Ректора» в длинной — до самых пят — лисьей шубе пронзительно рыжего цвета. Пушистый мех воротника в близком соседстве с блестящей в свете факелов лысиной смотрелся особенно впечатляюще. Ксо выглядел бы почти смешно, если бы... если бы не его взгляд. Тёмные пуговки глаз были не просто колючими: они походили на острия копий, с которых скалилась сама Смерть, и уж ни в какое сравнение не шли с наконечниками стрел, нацеленных с галереи на гостей Двора.

Я не оговорился. Гостей, ибо мой кузен прибыл не один. Рядом с «милордом Ректором» стоял Рогар. Вот уж с кого можно было писать доброго дядюшку: ласковый взгляд, блаженная улыбка и вообще — выражение полнейшего довольства жизнью на лице. Правда, дёрнувшаяся бровь Мастера, заметившего моё появление, недвусмысленно пояснила, что под маской спокойного дружелюбия клокочет ярость... Лично я испугался сразу — ещё до того, как узнал, почему мне надо бояться. Испугался, сообразив: если уж Ксо притащил вместе с собой Рогара (а наоборот быть вряд ли могло — не то соотношение чинов), нагоняй последует с обеих сторон. Ох, выпорют меня... и, как всегда, будут совершенно правы. Но всё же, зачем они здесь находятся?

— Я пришёл за принадлежащим мне имуществом, — поделился своим раздражением Ксаррон, отчётливо выговаривая слова, кристалликами льда осыпающимися в тишину.

— Конечно, господин Ректор, конечно, — ответствовал блондин, стоящий на последней ступеньке лестничного пролёта, соединяющего крыльцо с плитами двора. — Но прежде я хотел бы кое-что обсудить.

Я невольно покачал головой. Нет, дядя, неверный стиль поведения ты выбрал, чтобы диктовать условия моему кузену. В корне неверный. Надо было спуститься вниз, подойти и вежливо поклониться, всем своим видом показывая, что искренне сожалеешь о нелепых причинах, заставивших уважаемого человека бросить дела и явиться в место, которое не... Примерно в таком духе. Вежливо и даже чуть подобострастно. Перед истинно могущественной персоной прогибаться можно и нужно — если хотите поиметь в чужом деле свой маленький интерес. А вот, ежели нагнёте голову и — рогами, рогами... Ксаррон терпеливее меня, но в некоторых вещах не приемлет ни «да», ни «нет». Проще говоря, есть только одно мнение — его собственное, а всё прочее — чушь, не стоящая внимания. Сейчас как раз складывается подобная ситуация. Не знаю, как остальные зрители и участники разворачивающегося во Дворе действа, а я вижу: Ксо разозлён. Причём, злится единственно на меня. Фрэлл, даже не смотрит в мою сторону! Знает ведь, где я нахожусь, а не смотрит... Похоже, одной поркой дело не обойдётся.

И блондин этот со своим самомнением только сгущает и без того чёрные тучи поганого настроения моего кузена. В игры играть вздумал, недотёпа? То же мне, мастер lii-lou [27] нашёлся! Чего он добивается?

— Кое-что обсудить? — Ксо позволил себе чуть изогнуть бровь. — А именно?

— Ваше имущество будет возвращено Вам в целости и сохранности, господин Ректор, но взамен... так сказать, услуга за услугу.

Мне не видно лица Хозяина Двора, зато доступен к обозрению затылок, волосы на котором поредели достаточно, чтобы не скрывать под собой бисеринки пота. Так он, всё же, боится! Боится, но голос не дрожит... Похвальное присутствие духа, однако, по моему скромному мнению, риск не оправдан. Если «милорд Ректор» соизволил прийти лично, а не прислал отряд Городской Стражи для возвращения потерянной вещицы, это ещё не значит, что Ксаррон готов к мирным переговорам. Смею предположить: блондин — не такой уж дурак и понимает, как сильно рискует. Но из-за чего?

— Какой же услуги Вы ждёте от меня? — презрительно осведомляется Ксо.

— Позвольте моей дочери обучаться в Академии, — наконец-то выдыхает Хозяин Двора.

Так вот, в чём дело! Готов поклониться столь трогательному проявлению отцовской любви. А что скажет «милорд Ректор»?

Ксаррон задумчиво посмотрел на блондина. Перевёл взгляд на Леф. Добрался до меня, словно спрашивая: «Доволен тем, что натворил?» И мне сразу захотелось втянуть голову в плечи. Вот уж, действительно, натворил...

Хозяин Двора Длинных Ножей разглядел свою выгоду мгновенно — как только узнал, что изображено на бляхе моего ошейника. Самое смешное, упрекать этого отважного человека не в чем. Поставить в вину любовь к собственному ребёнку? Да ещё, похоже, единственному? Я бы не осмелился.

Но дело приняло неприятный оборот. Таинствам воинских искусств не учат разбойничью голытьбу. Ни при каких условиях. Тому есть множество объяснений, от разумных до циничных, но, пожалуй, хватит и одного. Разницы в Кодексах Чести. И даже не во всех пунктах, а в очень простом вопросе: взгляде на жизнь, как на предмет торговли. Собственно, и убийцы из подворотен, и те, кто проливает кровь только на поле битвы под сенью славных знамён, признают, что жизнь покупается и продаётся. Только условия контракта существенно рознятся. Не понятно? Как бы сказать попроще...