Почти нормальная семья - читать онлайн книгу. Автор: Маттиас Эдвардссон cтр.№ 46

– Классика феминизма.

Я приподнимаю бровь.

– Попробуй. Думаю, она тебе понравится.

В передвижном киоске я покупаю большую колу и два «Дайма». Охранница, которая запирает меня, – новичок. Видимо, одна из тех бесконечных работников на лето, которые то появляются, то исчезают во время отпусков. Она с ужасом смотрит на меня, когда я возвращаюсь к своим девяти метрам запаха. Новенькая стоит в дверях, и я чувствую, как ее взгляд ползет по мне, будто перепуганный червяк.

– Что такое, черт подери? – спрашиваю я.

Ее голова откидывается назад. Глаза широко распахнуты.

Она выглядит как самая обычная девушка. Из тех, что окончили школу с хорошими оценками, покупают одежду в «Nelly» и «Vero Moda» и любят тексты Хокана Хельстрёма, потому что он точно знает, как обстоят дела. В другой жизни мы с ней наверняка подружились бы.

– Ничего, – отвечает она, прикрывая лицо рукой. – Ничего.

Потом она громыхает ключами, все больше нервничая. Когда замок защелкивается, я кидаюсь на кровать в полный рост, уткнувшись в книгу, набив рот шоколадом и колой. Наконец-то мне удастся хоть ненадолго сбежать от самой себя. Благодаря книге в моем сознании открывается совсем иной мир, и я с головой окунаюсь в него. Мне не хочется возвращаться назад, к этой трижды проклятой камере.

Когда я читаю, то даже запаха не ощущаю.

На следующее утро Винни-Пух приходит снова.

– Я дочитала. Что теперь – написать рецензию?

Я кидаю книгу на кровать, и у Винни-Пуха такое лицо, словно я уронила ее ему на ногу.

– Что? Уже?

Я пожимаю плечами.

– Ну и как? Тебе понравилось?

– Жутко депрессивная книга.

– Что правда, то правда.

Лицо Винни-Пуха выражает чувство вины.

Не понимаю, почему я не скажу все как есть – что книга мне ужасно понравилась, что она вызвала у меня грусть и ярость, но я ничего не имею против того, чтобы грустить и злиться. Мне нужны чувства. Никогда не простила бы Винни-Пуху, если бы он притащил мне дешевую мелодраму с хорошим концом.

– Ну так как, написать мне рецензию?

Винни-Пух смеется. Сейчас он более всего смахивает на верблюда.

– Написать рецензию? Такое у тебя представление об уроке шведского языка?

Не понимаю, что он имеет в виду. Что плохого в рецензиях?

– Ты можешь достать мне еще книг? – спрашиваю я. – Одной ведь мало, если я хочу получить оценку в аттестат.

Улыбка от уха до уха. Теперь он и вправду выглядит как мечта любой тещи – когда вот так улыбается, когда исчезает верблюжий смех. Маме он наверняка понравился бы. Конечно, если бы он был лет на десять моложе.

– Ясное дело, я достану тебе еще книг.

– Отлично.

Он садится за стол, кладет свои папки и открывает молнию на своем совсем не маскулинном пенале, украшенном зверюшками всех цветов радуги.

От него так вкусно пахнет. Никакого тяжелого мужского запаха, это не одеколон. Мне кажется, это и не мыло. Какой-то слабый ополаскиватель? От него пахнет человеком.

Внезапно по щекам начинают катиться слезы. Не могу объяснить почему. Кажется, мысль коснулась чего-то, что обожгло меня изнутри. Я прижимаю ладони к лицу – кожа горит, ее словно жжет огнем. Мысли обращаются к Эстер из «Стеклянного колпака», попавшей в сумасшедший дом.

– Как ты? – спрашивает Винни-Пух мягким голосом.

Ответить невозможно. Что бы я ни сказала, это будет звучать жалко, даже непонятно. И эгоистично. Моя жизнь загублена. Крис мертв, я все испортила. Как я смогу снова смотреть в глаза маме с папой? Решения нет, только бегство.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – говорю я Винни-Пуху.

Я заслуживаю лишь темноты.

Нам с Аминой всегда говорили, что мы странная пара. Она такая сдержанная и основательная. А я громко возмущаюсь, привлекаю к себе внимание и всегда нахожу какое-нибудь дурацкое правило, которое меня так и подмывает нарушить.

Однако за внешним фасадом у нас много общего. Я всегда узнавала себя в Амине. Внутри мы из одного теста. Просто показываем миру разные стороны. Так обычно бывает. У каждого из нас есть свои тайные глубины и темные уголки души, куда мы мало кого впускаем. Если чуть-чуть копнуть, то в каждом из нас найдется своя порция дерьма. И Амина не исключение.

Как бы мне хотелось, чтобы она поехала тогда со мной в конфирмационный лагерь! Все сложилось бы по-другому. И не только в лагере, но и во всем остальном.

Это называется «эффект бабочки». Взмах крыльев одной бабочки может иметь огромные последствия и повлиять на все, что происходит.

Но Амина даже не решилась спросить своих родителей, можно ли ей со мной поехать. Мама наверняка ничего не имела бы против, но ее папаша мусульманин. Не то чтобы я замечала его за какими-либо занятиями, связанными с исламом. Скорее наоборот. Дино любит выпить пивка, и ему в голову не пришло бы соблюдать пост или вставать на колени, повернувшись лицом к Мекке. Кроме того, на матчах по гандболу он всегда выкрикивал страшные ругательства, по поводу которых Аллах наверняка мог бы много чего сказать.

Но все это не имело значения. Амина не собиралась даже спрашивать, можно ли ей поехать в конфирмационный лагерь. Она мусульманка, и важно было показать, что она мусульманка, хотя никому до этого нет дела. Черт, дома они преспокойно ели колбасу и свиные ребрышки, но в школе у нее всегда было меню «без свинины».

Амина наверняка остановила бы меня. Если бы только она поехала со мной в лагерь у того маленького озера. Она объяснила бы мне, какая это идиотская идея. Встряхнула бы меня за плечи, строго поговорила бы со мной тоном старшей сестры и уговорила остаться в комнате, играя в карты с остальными конфирмантами.

Я никогда не пошла бы с Робином, будь рядом Амина.

Возможно, тогда я не сидела бы сейчас здесь.

Эффект бабочки.

В летние каникулы между седьмым и восьмым классом мы поехали на турнир по гандболу в какую-то датскую дыру. Как всегда, мы взяли золото, а я получила звание лучшего бомбардира. Ночи мы проводили на надувных матрасах в пропахшем по`том классе, а по вечерам для нас дважды устраивались дискотеки на школьном дворе под тентом.

Уже с первого дня за нами с Аминой постоянно следовала компания хорватских парней, на несколько лет старше нас, – с неотразимыми карими глазами и рельефными мышцами на груди и руках, от которых у нас просто дыхание захватывало. Поначалу мы попытались разыгрывать из себя недоступных гордячек. Не обращали на них внимания, поддразнивали их – скорее потому, что от нас ожидалось такое поведение, какого всегда ожидают от девочек. Но во время нашего последнего матча они сидели на трибуне и свистели в два пальца каждый раз, когда мне или Амине пасовали мяч; в тот вечер мы с Аминой пошли после дискотеки погулять с ними. Мы сидели большим кругом на пляже, чайки кружились над кронами деревьев, а волны несли на кромку песка белую пену. Парни передавали по кругу сигарету, и только когда она оказалась у меня в руках, я поняла, что это не обычная сигарета.