Безумие  - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 5

– И с чего мы начнём наш роман, с ресторана или со звёзд? – спросил я её.

– Между астрономией и гастрономией один шаг, одна буква «г», которая предвещает дерьмовый финал, давайте возьмём вина, сыра и выйдем к морю, посмотрим, как купаются звёзды.

В очереди за счастьем можно было бы постоять потом вместе, примерно как мы сейчас за хлебом. Главное, чтобы она, любовь, случила и случилась. Хотя с первого взгляда я не был уверен, что это она, именно та, с которой я только что стоял за хлебом. Перед нами было ещё пару человек, и я отмотал ещё немного назад:

– У тебя прекрасные волосы, – гладил я её волосы.

– Это от мамы.

– Она красивая?

– Не задавай глупых вопросов.

* * *

Машины стоят, проспект забит в сторону центра, в обратную все летят: кто злорадствует, кто сочувствует. «Вот это пробка, надеюсь, когда поеду обратно, рассосётся». Мне надоело идти пешком. Я засунул свою тачку в карман и оставил, удостоверившись, что нет никаких запрещающих стоянку знаков. Вышел обратно на проспект к остановке трамвая. У трамваев была своя выделенная личная полоса, даже две, железные линии, устремлённые в перспективу. Скоро он подошёл – большой и спокойный, как корабль. И вот уже из окна я наблюдаю, как обгоняю те машины, с которыми я только что стоял бок о бок, я обгоняю время. Тот редкий случай, когда можно его обогнать, так же как, например, вылететь из Японии в США и побороться с ним на часовых поясах. Вспомнился Сабантуй, где национальные борцы, обхватив друг друга поясами, скрипели, рычали, потели. На кону стояла новенькая «Лада».

Я стоял в самом конце вагона, то и дело покачиваясь на волнах своих мыслей. Вот женщина поправила волосы, так они перезагружаются, чтобы напомнить о себе, о своей красоте. Порой ощущение тяжёлой копны волос в руке придаёт им больше уверенности, чем взятая под руку рука мужская. На самом деле все эти жесты по наведению порядка выдавали неуверенность. И чем старше женщины становятся, тем больше в них неуверенности за свой внешний вид. Она всегда была связана с тактильным. Поэтому объятия, поэтому поцелуи, поэтому спаньё на одной кровати, всё ради того, чтобы доказать свою преданность и причастность, с расчётом на взаимность. Всё меньше в этом оставалось страсти. «Этот город был для постели, можно даже без секса, для долгого спанья, для творческого бродяжничества. Я сочувствовал тем, кто собирался здесь сделать карьеру. Они выбрали не тот город для отправной точки: захочешь оттолкнуться от стартовой площадки, а завяз уже по пояс в климате Васильевского острова. Питер – это независимое островное государство, населённое поэтами, музыкантами и художниками. Похоже, я тут надолго. Мне хорошо в этом болоте. Здесь я сам себе кулик, которого дома всегда ждали куличи.

* * *

Наконец я въехал на мост. Машины встали, и можно было поглазеть по сторонам, пока не расцветёт зелёным светофор. В боковое стекло я наблюдал, как пятеро людей пытались столкнуть в Неву шар под Дворцовым мостом, который был ядром всех торжеств. В моём свадебном альбоме тоже есть место этой планете, которая, несмотря на все старания молодых, осталась на орбите. Как сказал герой романа Кена Кизи: «По крайней мере я попробовал». Они тоже попробовали, они махали руками и открывали рты, по их шумной неровной походке видно было, что пробовали с утра и мало закусывали.

На мосту машины выстроились в три полосы, все они двигались с разной скоростью, будто их тянули впереди разные люди. Но это были не люди, это были обстоятельства. Мою тянули хуже всех. Наша команда проигрывала, я не раздумывая предал её и с трудом перестроился в другой ряд и тут же встрял. «Вот она, цена измены». Скоро я всё же доехал до причины. Там сцепились двое, не поделили асфальт, подбит глаз у одного, разбитой губой повис бампер другого.

Я всё думал о них, пока стоял на красном, замешкался, не заметив зелёного, сзади уже кто-то нервничал и давил на клаксон. «Да пошёл ты», – кинул я обыденное, и, чтобы как-то реабилитироваться в глазах самого себя, но особенно тех, кому на меня было до лампочки, я нажал на педаль дросселя. Так же я поступал после корявых манёвров на дороге. Мы часто прибавляем скорость из чувства неудобства, нам быстрее хочется это оставить позади, забыть, заесть, запить.

К концу маршрута в голове только одна мысль: повезёт ли с парковкой. В центре с этим всегда было сложно. «Мы так долго искали парковку, что е… нам расхотелось», – вспыхнула пошлость в моей голове. Я моргал правым глазом и шёл малым ходом вдоль тротуара, к которому прилипли чужие машины. Мест не было. Сделав пару кругов, я остановился и включил аварийку, стал ждать, пока кто-нибудь из владельцев припаркованных авто не выгонит своего коня, отправившись на работу в другой район города. Работать никто не хотел. Я не был исключением. Написал студентам, что скоро буду. Минут через двадцать я дождался своего гаража.

* * *

На этом разговор наш оборвётся, потому что вернётся из душа она, воздушная и вновь аппетитная. Её обтекающие молоком и молодостью формы не могут меня оставлять равнодушным. «Трубку дать?» – спросит он и, не дожидаясь команды её спинного мозга «Муж звонит», протянет ей телефон. – «Ты знаешь, который час?» – всё ещё будет трепать она волосы полотенцем, брошенным на плечи. Я снова под влиянием посмотрю на часы, те снова покажут мне часовой стрелкой палец. – «Да знаю». – «Ну, раз знаешь, чего звонить? Теперь опять спать всю ночь не буду». – «С этим?» – «Я же говорю, что не буду». – «Ты серьёзно?» – «Конечно, больше не буду, так что ты ложись тоже и даже не смей думать о таком. За кого ты меня принимаешь?» – «Я не думал». – «Вот и не думай. Я знаю, это сложно – себя заставить не думать, но я же себя заставила. А так храпела бы сейчас с тобой. Жизнь проходит, а мы всё верность из себя корчим. Пора очнуться». – «Ну, ты скоро?» – услышал я за кадром любовника. – «Дай мне с мужем поговорить», – зажала она трубку рукой, но я без слов понимал её реплики. – «Завтра приду, спи», – снова дунула мне в динамик. – «Больше не отпущу ни в какие командировки», – успокоился я, что она жива-здорова, укладываясь спать.

Красный цвет заката перед глазами, во весь горизонт. «Что ты так смотришь?» – «У тебя заусенец». – «Да?» – «Да». – «Знаешь, что его отличает?» – «Что?» – «Он готов умереть за меня» – «Ты про заусенец?» – «Я про кино, с тобой оно было чёрно-белое, а теперь цветное» – «Я вижу» – посмотрел я на её палец снова, взял её ладонь себе в руку и проглотил её палец.

– Вкусный?

– Железный.

– Только не откуси случайно.

– Жалко?

– Средний мой любимый.

* * *

Жена жарит блины, потому что масленица, в телевизоре американцы награждают лауреатов Оскара. В Интернете на чьей-то стене объявление: «Куплю счастье за любые деньги, б/у не предлагать». «Селфи, Инстаграм, ногти, блины, пляж. Перепост о бабушке, которой нужны были средства на операцию, потом о ребёнке, с той же мольбой». Можно ли было им верить? Мольбы стало так много. «Те, кто вовремя не ушёл, вытесняют из этой жизни слабых», – подумал я о том, что если одни стали жить дольше, то жизнь других должна соответственно укорачиваться. Баланс. Снова море. Фотоотчёт о чьём-то отпуске. Пляж был красивее девушки, из разряда снимков, когда лицо заслонило архитектуру, в данном случае – ландшафт. Запах жареного хлеба смешивается с новостями, те вроде сосисок… теперь уже в тесте. Я вырываю страницу из толстой книги блинов, самую верхнюю, кладу мягкий пергамент из теста в рот. Бумага разваливается там вкусно на буквы… «Божественно,» – составляю я из них вслух жене. Она оглянулась улыбкой и продолжила колдовать над плитой.