Запад. Избранные сочинения (сборник)  - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зиновьев cтр.№ 3

Настаивая на приоритете логики в делах познания, Зиновьев подчеркивает: «Диалектический подход к явлениям бытия не означает, будто при этом теряют силы законы логики» ^[9]. Он исходит из того, что «логическая обработка понятий и утверждений, отражающих диалектику бытия, устанавливает сферу применимости и уместности диалектики как учения, удовлетворяющего критерию научности» ^[10]. Провозглашая, что диалектика поглощается логической методологией, Зиновьев вместе с тем выступает как страж диалектики. Достойно уважения его признание: «Я считаю своим долгом, однако, упоминать о диалектике, поскольку она была и является реальным фактором человеческого интеллекта» ^[11].

Казалось бы, в этой связи он воздает должное своим учителям диалектики Гегелю и Марксу, на деле же он скорее развенчивает их: «Гегель, который сделал самый значительный вклад в диалектику, мистифицировал ее в большей мере, чем кто-нибудь другой. Он ограничил число законов диалектики несколькими. Перечисление их – заслуга Сталина, что и стало основным содержанием текстов на эту тему. Маркс взял диалектику на вооружение в своих сочинениях и несколько рационализировал ее, но он не дал ее систематического построения, ограничившись отдельными разрозненными замечаниями» ^[12]. Эту задачу в значительной мере выполнил Зиновьев, «расшифровав» логику “Капитала” на примере диалектики восхождения от абстрактного к конкретному ^[13].

Нельзя не видеть, что, на словах открещиваясь от Маркса, его взглядов, многие социологи и сегодня продолжают пробавляться крохами его мыслей об устройстве общественной жизни, потому что ничего больше за душой у них нет. Но являются ли научными сами философские и социологические взгляды Маркса? Зиновьев воздает должное мыслителю. По его словам, Маркс – один из самых выдающихся умов в истории человечества. Вместе с тем Зиновьев не считает, что Марксу удалось разработать научную социальную теорию: он «создал, в общем и целом, величайшую в истории нерелигиозную идеологию, хотя стремился к научному пониманию общества и был убежден, что создал именно таковое ^[14].

Характеризуя учение Маркса как идеологию, Зиновьев тем самым отнюдь не принижает значения его трудов. Просто идеология – это продукт интеллектуальной деятельности, имеющий качественно иную – по сравнению с наукой – природу. Он полагает, что «именно классовая позиция Маркса была одной из причин, сбивших его с научного подхода к обществу и социальной эволюции на идеологический» ^[15]. В то же время для консолидации, устойчивого функционирования, даже самого существования общества, утверждает Александр Зиновьев, идеология не менее важна, чем наука, а в иные периоды более важна, чем наука ^[16]. И если говорить о возрождении страны, то, по мнению Зиновьева, систему власти в стране можно привести в порядок в течение нескольких месяцев, экономику – в течение нескольких лет, а вот выработка идеологии потребует нескольких десятилетий, что подчеркивает ее основополагающее значение для государства.

Логические исследования Зиновьева послужили методологической опорой начатой им грандиозной работы по возведению здания социальной теории, в полной мере отвечающей требованиям науки. Воплощением такой теории явилась созданная им логическая социология.

Эта теория опирается на определенные онтологические предпосылки, касающиеся природы объектов, с которыми имеет дело социология. Зиновьев исходит из того, что социальные объекты относятся к категории эмпирических, то есть ощущаемых, воспринимаемых, наблюдаемых с помощью органов чувств. Они локализованы в пространстве и времени, возникают, исчезают, меняются и т. д. ^[17] Словом, социальные объекты – это своего рода вещи.

Зиновьев выделяет типы социальных объектов: социальный атом – человек, человеческие объединения, социальные объединения – сознательные объединения людей для совместных сознательных действий. Сложные социальные объекты суть комбинации социальных «атомов», воспроизводящие основные черты этих «атомов» ^[18].

Внимание логической социологии концентрируется на социальных объектах особого рода, которые Зиновьев называет «человейником». Этот термин введен им как экспликация, то есть уточнение, терминов «общность», «общество», которые, как известно, не отличаются ясностью и однозначностью вкладываемого в них смысла. Материалом, из которого состоит человейник, являются люди и все то, что создается и используется ими для существования: орудия труда, жилища, одежда, средства транспорта, технические сооружения и прочее. В логической социологии материал человейника принимается как данность. Ее внимание сосредоточено на организации материала, то есть на способах, формах, типах социальной организации людей как социальных атомов. В этом смысле логическая социология есть теория социальной организации человейников.

Следует отметить, что, проверяя логикой социологию, вообще любую теорию, претендующую на научность, Александр Зиновьев был далек от того, чтобы быть в этом вопросе пуристом. Он в полной мере сознавал, что реальное познание не всегда укладывается в каноны, предписываемые логикой, что в иных случаях для прояснения предмета исследования, лучшего понимания смыслов используемых терминов, приходится прибегать к средствам, приемам познания, не отвечающих требованиям логической строгости.

«Человейник» – это не только понятие, но и образ, основанный на таком художественном приеме, как метафора. Использование такого, не научного приема, помогает получить начальное представление о предмете исследования, базирующееся на вполне определенных ассоциациях, рождаемых соединением слов «человек» и «муравейник». Задача исследователя в том, чтобы трансформировать образное представление в ясное понятие, сформулировать его логически строгую дефиницию. Зиновьев решает ее, выделяя необходимые и достаточные признаки, которые в совокупности характеризуют человейник в качестве объединения, рождающего человеческую форму бытия.

Одна из ключевых методологических проблем социального познания – сама его возможность как познания объективного. Известно, что споры вокруг этого идут до сих пор.