Три котла красноармейца Полухина - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Сорокин

За какие-то два часа всё было кончено. А ещё утром ничто не предвещало случившегося сентябрьским днём 1941 года фактического уничтожения N-ского стрелкового полка немцами на дальних подступах к Ленинграду В соответствии с приказом вышестоящего командования часть выдвигалась на передовую под Красногвардейском, когда где-то высоко в небе и чуть в стороне обозначилась «рама» — нацистский двухбалочный самолёт для воздушной разведки и корректировки артиллерийского огня. А в десять часов началось — прямо в походных порядках полка без какого-либо предупреждения стали рваться вражеские снаряды. За громовыми раскатами разрывов, бешеным ржанием покалеченных и умирающих лошадей, криками и стонами раненых скрылась приглушённая лесом канонада. Фашист своё дело знал: выдвинул батарею близко к линии фронта и открыл огонь так, чтобы снаряд оставался неслышимым для советских солдат и опередил звуковую волну от выстрела, отправившего его в полёт. Но внезапный артиллерийский обстрел стал только прелюдией катастрофы местного масштаба. Вслед за ним с воздуха навалились пикировщики, точно укладывая свои бомбы в цель и с низкой высоты поливая из пулемётов разбегающихся людей и отдельные уцелевшие гужевые повозки и автомашины. Довершил картину прорыв немецких сухопутных войск — спустя полтора часа после начала этого локального апокалипсиса среди дыма от горевшей техники и растительности появились угловатые силуэты вражеских танков и бронетранспортёров. Их экипажи действовали слаженно и деловито, вместе со спешившейся пехотой добивая последние очаги сопротивления. Путь для дальнейшего продвижения на Ленинград был открыт. В свои последние минуты бойцы и командиры полка только и видели пыль из-под гусениц или колёс многочисленных боевых и транспортных машин противника, прежде чем хлёсткая очередь, танковый трак, удар штыком, лопатой для самоокапывания или просто сапогом стали концом их жизни. К трём часам дня на месте избиения вновь воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием догоравших грузовиков да щебетанием успокоившихся птиц. Гитлеровцы ушли вперёд, оставив после себя только смрад мертвечины и запах жжёного железа.

Посреди этого побоища стоял одинокий заплаканный красноармеец. Это только в пропагандистских книгах и фильмах все бойцы мужественно переносят все выпавшие на их долю испытания, стиснув зубы и сражаясь, несмотря ни на что. Без сомнения, такие герои существуют, и их число не так уж и мало — в лихое время жизнь слабого духом не стоит даже осколка от разорвавшегося снаряда. Но чтобы так себя вёл призванный два месяца назад девятнадцатилетний парень — это уже что-то из разряда совсем невероятного. Поэтому не было ничего удивительного, что он чуть ли не ревел в полный голос: именно таким образом и состоялось его крещение огнём. После получения повестки студент ленинградского Военмеха Саша Полухин был направлен в учебку, а спустя день после присяги — прямо в маршевый батальон для пополнения изрядно поредевшего в боях N-ckого стрелкового полка. Зачем чему-то учить выпускника с отличием артиллерийской школы — именно так решил командир учебной части на пару с представителем полка. В последнем как раз был некомплект личного состава в батарее полковушек, знающий хотя бы основы артиллерийского дела человек был нужен прямо сейчас. Командир батареи временно определил бывшего студента на должность писаря и рассчитывал использовать его как помощника при подготовке огневых данных, топографической съёмке местности и тому подобных вещах. Но в новом коллективе Саша пробыл всего два дня, лишь поверхностно познакомившись с будущими сослуживцами.

В момент разгрома полка он находился в гужевой повозке, на которой перевозились документы и имущество как его батареи, так и других подразделений. Задание у него было крайне ответственное — проследить, чтобы всё это прибыло на место назначения в целости и сохранности. Но получилось ровно наоборот — папки с бумагами, мешки и походные укупорки спасли жизнь призванному их охранять красноармейцу Полухину. Повозка уныло плелась в самом хвосте походной колонны, когда один из немецких снарядов разорвался прямо перед ней. И впряжённая в неё лошадь, и возница погибли на месте, а взрывная ударная волна сорвала весь груз вместе с сидевшим сзади Сашей и сбросила их в кювет. Набитые чем-то плотным и по счастью негорючим мешки приняли на себя осколки и завалили бывшего студента полностью, так что вражеские танкисты и пехотинцы за этой теперь уже бесполезной грудой барахла его и не заметили. Контузия была лёгкой и без последствий, так что, очнувшись, Саша увидел себя в одиночестве и несколько в стороне от жуткой картины смерти на дороге. Гитлеровцев не было видно, и он решил поискать других уцелевших бойцов. Бесполезно — если кто и выжил, то давно скрылся в прилегающем к дороге лесу. Вокруг были только мёртвые советские солдаты с мёртвыми же лошадьми да разбитые автомашины. Некоторые из погибших были жестоко и с каким-то извращённым рвением добиты немецкой пехотой. От такого красноармейцу Полухину стало настолько страшно, что он и мог только заливаться слезами и громко реветь: «Мама!» В таком состоянии противник мог бы взять его голыми руками, но никто не может предугадать гримас фортуны — ни один вражеский солдат за то время, пока бывший студент приходил в себя, так и не появился.

Когда же шок прошёл, Саша ощутил подкатившую к горлу злость — фрицам такое прощать нельзя! А один в поле не воин, значит, надо пробираться к своим и, ясное дело, не по дороге. Значит, придётся идти лесом, возможно, много дней, а для такого следует хорошо подготовиться. Оцепенелый взгляд сменился осмысленным: надо было найти подходящее оружие, съестные припасы и походное снаряжение. Ничего из перечисленного у него не было. По должности писаря, причём ещё не утверждённой, винтовка ему не полагалась, а питание на марше обеспечивалось полевой кухней, ныне превращённой в хлам гусеницами вражеского танка. В стрелковом вооружении выпускник артиллерийской школы разбирался хорошо, да и логика у него была в полном порядке. Вокруг валялось много винтовок, как старых «мосинок», так и новых «светок». Но попробуйте походить с ними, особенно со штыком, в плотном подлеске, кустарнике или под молодыми деревьями с низкой кроной. Опять же, для боя с одиночным патрулём в лесу не нужна высокая дальнобойность оружия, зато скорострельность будет очень даже в цене. Поэтому внимание Саши сосредоточилось на поиске пистолет-пулемёта. Пришлось с жутким чувством осматривать многих погибших бойцов, прежде чем усилия увенчались успехом. В руках красноармейца Полухина очутился ППД, а в подсумке на его ремне — три запасных магазина. Ещё сколько-то патронов к этому оружию были положены в походный вещмешок. Подумав, он добавил к ним пистолет Токарева, взятый у незнакомого павшего лейтенанта. Но, вспомнив про возможные осечки этого оружия, Саша укомплектовался ещё и револьвером системы Нагана с запасом патронов к нему.

Обвешанный подсумками и двумя кобурами с оружием поясной солдатский ремень был ощутимо тяжёл, но на него добавились нож разведчика, лопата для самоокапывания и целых три фляги с кипячёной водой — без этого никак. В вещмешке за спиной, помимо патронов, разместился запас спичек, сухарей и шоколадок — их удалось найти в одной из разбитых повозок. Но ничем кончились поиски компаса и карты — у погибших командиров их либо не было, либо они оказались испорченными. Оставалось надеяться на «Командирские» часы вместе со знанием звёздного неба — в школе их как-то учили ориентироваться с их помощью на местности. Закончив своё вооружение и экипировку, красноармеец Полухин отряхнулся, поправил пилотку, проверил свои документы и только было собрался направиться прямо в лес, как из кустов сзади него раздалось: «Товарищ командир!»