Подружка - кровь с молоком - читать онлайн книгу. Автор: Франциска Гем cтр.№ 19

Сильвания смотрела сквозь господина Граупа и лишь вполуха услышала, что он попросил всех открыть учебники истории. Она пробежала глазами главу, потом достала почтовую открытку от бабушки Жежки, пришедшую вчера ночью по летуче-мышиной почте, и разглядывала её в бессчётный раз. На лицевой стороне открытки был изображён танцующий мужчина, растафарианские локоны которого разлетались вокруг него, как цепная карусель. На обороте бабушка Жежка написала неровным почерком (правда, матери Михая Тепеза было уже 25 445 лет):

Сильвания обнюхала открытку. Она пахла солнцем, кремом от загара и ванильным табаком, которым бабушка Жежка набивала свою трубку. Сильвания на минутку закрыла глаза и попыталась представить себе бабушку на пляже Ямайки. Она что, зарывается там в песок от солнца? Или каждые полчаса просит Боба, Брюса или Хуана заново смазать её кремом от солнца? Или она вообще лежит на пляже в собственном гробу? Остаётся лишь надеяться, что «кровавый Ларри» не сделает её слишком шаловливой. На Ямайке вампир быстро может рассыпаться в пыль. Но бабушка Жежка была достаточно старой, чтобы следить за собой самостоятельно. Правда, и достаточно безумной, чтобы забыть о всякой осторожности.

Сильвания решила зачитать эту открытку вслух дедушке Гоболу. Он лежал на полочке в гостиной, в глиняной пепельнице. Во время отпуска в Греции он отравился чесноком, умер и распался в прах. Бабушка Жежка ничего не могла тогда сделать, кроме как собрать его прах в пепельницу. И хотя все 13 533 года супружества они только ругались, бабушка очень скорбела после его смерти. Может, потому, что ей больше не с кем было даже поругаться. 13 533 года – это долгое время. За такое время привыкаешь друг к другу.

Сильвания всё ещё была мысленно на Ямайке, когда прозвенел звонок. Однако уголком глаза она зафиксировала молниеносное движение сестры. Дака с громким шарканьем – трш! – отодвинула стул и была уже на полпути к первому ряду парт у окна, где сидела Хелене. Сильвания вскочила. Пять минут перемены между историей и географией она тоже хотела провести со своей, может статься (да наверняка, совершенно точно), будущей лучшей подругой. Сильвании пришлось крепко держать себя в узде, чтобы не нарушить радикальное правило номер один (не летать при свете дня) или номер шесть (не перемещаться в пространстве телепортацией).

Однако уже через пару шагов и Дака, и Сильвания остановились как вкопанные. Перед ними стоял шкаф. У шкафа были короткие каштановые волосы, крупный нос картошкой и маленькие, насмешливо посверкивающие глаза. У шкафа было имя. Его звали не «Билли» и не «Трэби», как называют шкафы в шведском мебельном магазине, а Лукас Глёкнер.

– А вот интересно, в Самогрязье тоже есть парикмахерские? – спросил он.

Дака простонала. Вот все последние дни именно так и было: в самый неподходящий момент появлялся Лукас и задавал неподобающие вопросы.

– Это называется не Самогрязье, а Семиградье, – прошипела Сильвания. – И конечно же, там у нас тоже есть парикмахерские.

– Тогда почему вы ни разу туда не сходили? – Он кивнул на голову Даки с причёской в виде морского ежа и засмеялся. Конечно, ему казалось, что он хохочет зловещим монстровским басом. Но Дака и Сильвания слышали, что он квохчет как курица.

Дака выгнула грудь колесом:

– А в Биндбурге есть бассейн?

Лукас вопросительно поднял брови:

– Конечно, и даже несколько.

– Тогда почему бы тебе не сунуть туда голову и не подождать, когда мимо будет проплывать рыбка, – вот ей и задавай свои дурацкие вопросы! – ответила Дака.

Лукас так и стоял, вопросительно подняв брови. Затем между его бровей пролегла мрачная складка.

– Э, вот это вот сейчас было не очень любезно с твоей стороны!

Дака и Сильвания больше не обращали внимания на Лукаса. Они бочком протиснулись мимо него – надо было пробраться к Хелене до того, как кончится перемена. Однако у стола Хелене стоял Рафаэль Зигельман. В последние дни это случалось часто.

Если Лукас был шкафом, то Рафаэля – самого высокого и самого худого в седьмом «Б» – можно было уподобить вешалке для одежды. У него были светлые волосы, а боковой пробор напоминал рифлёные стружки сливочного масла, какие подают к завтраку на шведском столе. Торопливо шагая по школьному коридору на урок, он слегка втягивал голову, а плечи его клонились вперёд, будто на них повисли невидимые тяжести. Но когда он здоровался с учителем, поднимал руку или шёл к доске, то запрокидывал голову вверх, плечи его распрямлялись, а масляные рифлёные стружки вились кольцами.

– Фумпс! – прошептала Дака. – А Рафаэлю-то чего надо от Хелене?

Сильвания пожала плечами:

– Просто хочет быть лучшим и у неё.

Рафаэль был лучший в математике, в немецком, в физике, химии, биологии, английском, географии и истории. Он был лучший в стильности, в записывании лекций, в ответах, в пунктуальности, в упорядоченности, в приветливости к учителям, в непереходе через улицу на красный свет, в прикрытии рта рукой, когда зеваешь, и в умении быть лучшим.

Сильвания печально смотрела в сторону Хелене:

– Ты думаешь, они уже лучшие друзья?

– Гумокс! – Дака не могла поверить, что Рафаэль был лучшим другом Хелене. Потому что в умении быть другом – в этом Дака была убеждена – Рафаэль не был лучшим. Дака широкими шагами направилась к Хелене. Сильвания последовала за ней.

Когда они подошли к первому ряду, прозвенел звонок на урок. Рафаэль повернулся, его рифлёные стружки масла на голове вздрогнули. Он коротко оглядел Даку и Сильванию, приподнял брови и сказал:

– Вы опоздали. Мне показалось, только что был звонок, – и ухмыльнулся.

– Да, тебе следовало бы скорее вернуться на место, – сказала Дака.

Рафаэль покосился на господина Граупа, который уже стоял перед классом, закатывая рукава своей синей рубашки. Потом он повернулся к Хелене:

– Итак, увидимся, как договорились, да?

Хелене кивнула.

Сильвания сглотнула. Хелене договорилась с Рафаэлем о встрече! А ведь должна была договориться с нею. У Даки было такое же чувство. У близняшек не было времени на долгие разговоры. Надо было действовать. Немедленно.

– Давай завтра вместе пойдём в кино на ужастик? – выпалила Сильвания.

– Ты хочешь пойти со мной завтра в кино на ужастик?

Сильвания кивнула, сияя так, будто на свете не было ничего лучше ужастиков. Притом что совсем не любила их. Точнее говоря, ей было очень страшно на таких фильмах. Но Хелене рассказывала Сильвании о том, что любит ужастики и непременно хочет посмотреть последний фильм, на который детей до шестнадцати лет не пускают. А Сильвания считала, что ради своей будущей лучшей подруги можно пойти и на жертвы.