Гнилая топь - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Байбаков cтр.№ 14

— Ну так вот. На острове ближе к вечеру праздник начался. Каждый житель на себя сплетенную из цветов и трав гирлянду надел. Сначала пир был: рыбой угощались, плодами, что на этом острове растут. А как темнеть начало, то их деревенский колдун вывел из своей хижины дикую козу, тоже цветами украшенную. Она брыкается, идти не хочет, будто чуствует что-то, а он ее к лодке тащит, и не силком, а уговаривает: заклинания шепчет. Управился колдун с козой, вывел лодку на середину бухты. В лодке встал, и начал громко нараспев непонятные слова говорить, наверно свои ведовские заклинания. Сами знаете, у каждого народа есть сильные и знающие колдуны, и у каждого колдуна есть свои заклинания и тайны. Пропел он слова, и показалось нам, что вода в бухте шевелиться. Буграми пошла, только они какие-то застывшие, медленно растекаются.

— Вот, вот! — перебил Прозор. — Помнишь, Велислав, когда Веденя появился и вновь в реку ушел, то Ледава будто застыла, и по ней рябь пошла.

Велислав кивнул: непонятные бугры, вспучивающиеся то тут, то там, он видел.

— Потом колдун — раз! — перерезал козе горло, и опустил ее в воду. — Продолжил Любомысл. — А сам быстро-быстро к берегу погреб. Вышел он на берег, а мы стоим как окаменевшие и — ну никак! — ни рукой, ни ногой двинуть не можем. Это от колдовских заклятий у нас все отнялось. Я же говорю: на южных островах колдовство не чета нашему! Совсем другое, древнЕе что ли? Стоим, глазами хлопаем. И тут видим, что в том месте, где колдун козу в воду опустил, вдруг как что-то взметнется!.. Будто столб водяной. Взметнулся, и держится сам по себе, а вода с него потихоньку опадает. И видим мы, там тень человеческая стоит… Руки опущены… Велислав, Прозор? Была тень? Видели такое?

— Была, — мрачно кивнул Прозор. — Все как ты рассказываешь, только никакого водяного столба я не увидел. В другую сторону смотрел, и еще — все беззвучно произошло.

— Да, шума не было, ни журчания, когда вода стекает, ничего, — согласился Любомысл. Может, ты водяного столба не увидел, а может его не было, потому что жертвы кровавой албаст не получил, по другому, тихо из воды вышел. А там, на острове, упыря колдун из-под воды выманивал… Слушайте дальше, стоим мы на берегу как окаменевшие, мы — это мореходы с корабля. Глаза косим, видим, что островные жители тоже замерли и, кажется, даже дышать не могут, будто изваяния. Только мелкая дрожь их бьет, нам-то ничего, мы не знаем в чем дело, а они… — Тут Любомысл махнул рукой и покачал головой. — И тут тень как заскользит к берегу. Именно заскользит. Вроде и медленно идет, с натугой, будто мешает ей что-то, а незаметно глазу — раз! — в другом месте. Только ноги ее все равно по щиколотку в воде, будто спрятаны… Вижу, вроде это мужчина, немолодой. Пока смаргивал, он уже на берегу, и меж нами ступает, да тяжело так, кажется, что земля под ним прогибается! Страх меня пробрал, не описать! У меня после этого первая седая прядь появилась, хотя моложе вас был, — Любомысл кивнул на Борко и Милована, что слушали раскрыв рты. — Ну может чуть постарше, это не суть… И вот он мимо меня скользит — албаст. Он совсем как человек, только колышется, будто под кожей не кости и мясо, а вода переливается: медленно, тяжело. И запах от него рыбий и немного затхлой тиной пахнет.

Борко закивал. Та лужица, что натекла из-под ворот, пахла именно так. Пока ручеек тек, то тиной, а когда упырь стал в Веденю обращаться, то запахло еще и рыбой.

— Зубы у албаст необычные. — Любомысл согнул пальцы, показывая какие зубы у упыря. — Они чем-то с щучьими схожи, и главное, внутрь загнуты. Он ощерился, я и увидел… Ох и страшно мне стало. Упырь будто улыбается… довольный, вон сколько жертв стоит. И глаза у албаста безжизненны, будто рыбьи и остекленевшие. И вот упырь каждого человека, что на берегу стоял, обошел и к каждому будто принюхался, выискивал. И тут — раз! — ухватил одного бедолагу за шею своими щучьими зубами, да как присосется! Мига не прошло, а от бедняги только пустая кожа на песке осталась. А албаст заколыхался, будто его ветром качает, волны по нему пошли, и вижу я — он уже не тот, что из воды выходил, не тот у него облик.

Любомысл описывал давнюю историю так красочно, что Борко задрожал. Молодец представил, что бы с ним стало, если б Веденя добрался до него. Хорошо, что в руках чеснок оказался! Борко вздохнул, ему повезло. А будет ли так в следующий раз? А если будет, то как спастись?

— А превратился упырь в того, чьи внутренности только что высосал, — продолжал Любомысл. — Повернулся албаст, и к морю пошел. Вошел в воду, до середины бухты добрел и спустился под воду, будто по какой-то невидимой лестнице сошел… плавно так. И тут же весь морок сразу исчез, ожили мы, руками и ногами шевелить можем. Отдышались, переглядываемся. А островные жители сразу веселиться стали: песни запели, в пляски пустились. А нам не до веселья, отходим от страха. Вождь этого народа нам потом поведал, что в этой морской бухте упырь-албаст с незапамятных времен живет. При его праотцах завелся. И чтобы упырь не ходил по ночам на берег, и не жрал всех подряд издавна ему человеческую жертву приносят. Каждые три месяца, во время полнолуния. И кто будет жертвой, на кого упырь свои зубы ощерит, — до последнего мига никто не знает. Оказывается, все дело в цветочных гирляндах, что нам на шею повесили. В них особую траву вплетают, она албаста отпугивает. Эта трава тоже особая, она только на Змеиных Островах растет. А вот в одну гирлянду травку эту и не вплели. Вот упырь и принюхивался, искал, где можно безопасно внутренности высосать. Как вынюхал, так и изничтожил бедолагу, кому гирлянда без этой травки досталась. А ведь могла б и мне попасться, между прочим! Или кому-нибудь с корабля. Да вот как-то обошлось. Хотя, мы пришлые, могли и нас на прокорм отдать. Что стоило в наши гирлянды траву не вплести! Колдун сказал, что албаст ненасытный. Зараз может несколько человек высосать, и все ему мало! Причем, други, заметьте! — подняв палец особо подчеркнул Любомысл. — Албаст каждый раз обращается в того, кого он только что высосал. Вот так-то! А что это за трава, которая его отпугивает, я потом узнал. Невзрачная травка, с нашей полынью схожа. И запах такой же, и горькая, что не отплюешься. А вот твоего упыря, Борко, чеснок отогнал. Он сейчас к воротам и не сунется, ему запах чесночный — как кошке водка! Она ее нюхать не будет, а если влить, то выворотит. Ведь по сути, албаст это кто? Тот же упырь, только в воде на дне живет. А против упырей первое средство это чеснок, да еще осиновый кол в могилу проклятую! А еще лучше осину упырю в грудь, да к домовине пригвоздить, чтоб подняться да из могилы не вышел.

— Да еще чесноком пересыпать, — захохотал Прозор. — У тебя Любомысл, что ни казнь, то одна другой страшнее.

— Зря смеешься, Прозорушка, — с укоризной ответил старик. — Вот если бы албаст Борко высосал, а ты ему навстречу попался, то не помогло бы тебе ни твое воинское умение, ни меч, которым ты хотел несчастному отроку башку с плеч смахнуть.

Борко снова передернулся, ну и ночка! Быстрей бы рассвет! Ему даже показалось, что Прозор с нехорошим интересом смотрит на его шею. Борко повел головой, будто проверяя, крепко ли сидит голова на плечах. Милован сочувственно смотрел на друга. А Велислав улыбнулся, заметив движение парня: молодой еще, не обвык. Хотя да, Прозор такой, с мечом в руках зарычит, любому страшно станет. Впрочем, в бою это важно.