Полуночная буря - читать онлайн книгу. Автор: Эшли Дьюал cтр.№ 52

– Вот, – ее голос все еще был хриплым, – пейте.

Вольфман жадно припал губами к кубку, прикрыв глаза и сопя. Сейчас он был похож на побитого пса. Возможно, когда на плечах Вольфмана Барлотомея не лежала власть над целой страной, он был добрым и справедливым юношей. Сейчас власть превращала его в уродливого человека.

– Поднимайтесь. – Эльба помогла супругу встать и закинула его худую руку себе на плечо. Он повис на ней, застонав от боли. – Я помогу вам.

– Мне нечем дышать…

– Все в порядке.

– Я устал, – лепетал Вольфман, – я так устал.

Эльба уложила его на широкую постель и прикрыла волчьей шкурой. Вольфман пробормотал себе что-то под нос, а она поставила кубок с водой на столик.

Уйти или остаться? Быть Эльбой Барлотомей или Эльбой Полуночной?

Пальцы мужа обхватили ее запястье, словно оковы. Откуда он нашел в себе силы? Эльба перевела на него растерянный взгляд, а он прошептал одними губами:

– Не уходи. – Она опустила плечи, а он тверже проговорил: – Не смей уходить.

В горле неприятно защипало, глаза заволокла мутная пелена. Эльба медленно опустилась на холодные простыни, коснулась щекой перины и крепко зажмурилась, едва руки Вольфмана заключили ее в ловушку. Она почувствовала его горячее дыхание на своей шее.

– Не смей, – повторил он, все крепче и крепче сжимая ее в объятиях, – не смей.

Эльба испуганно открыла глаза и выдохнула. Где она находилась? Кто ее окружал? Она ощутила себя такой одинокой, что сердце заныло от боли, а затем закрыла глаза и обессиленно покорилась судьбе.

Аргон проснулся на рассвете. Рассвет здесь был совершенно иным.

Казалось, до неба не дотянуться рукой, а ведь сильфы привыкли не тянуться к небу, а жить в нем. Ни границ, ни четкого горизонта. Лишь бесконечный океан и синяя дымка, коридор из облаков. Здесь, в Вудстоуне, свобода была заперта в высоких стенах: восток и запад, север и юг. Станхенг окружали величественные каменные массивы, они защищали его и душили, будто силки. Огороженные заборами дома, огороженный стеной замок. Все живое находилось в каменном плену, но никто не рвался наружу. Станхенгцы верили, что крепость – их убежище, а не клетка.

Аргон спустился в город ранним утром. Он преодолел тысячи ступеней, исследовал уголки древнейшего поселения Калахара и убедился, что людям его отца даровали еду, кров и одежду. Иногда он называл их своими людьми, но был ли он прав? Дамнумцы сами должны были провозгласить Аргона своим вожаком, но разве их решение пойти за ним к землям Вудстоуна не было неким соглашением? За Аргоном последовали люди с Фиэнде-Фиэль, за ним последовали люди Кигана из клана Ночных Сов. Они договорились не воровать на улицах Станхенга, и пусть для кого-то данное обещание не имело веса, для него оно являлось доказательством уважения: если действительно не примутся за родное ремесло, значит, ставят его мнение выше собственного.

Маленькие каменные домики стояли у подножья замка. Уже с первым лучом солнца на рынке появились торговцы, а в кузнечных мастерских зазвучали удары молотков. Аргон с интересом изучал окрестности, узкие улочки, смотрел на толпы мальчишек, играющих в кости. Как только мимо проходили солдаты, ребята прятали золотые толии, будто боялись, что у них все отнимут. Но стоило страже скрыться, как игра возобновлялась и кости падали на пыльную землю. Аргон нахмурился, проходя мимо, а потом незаметно подкинул пару толий покрасневшему от слез парнишке с перебинтованными пальцами. Наверное, удача была не на его стороне. Сразу за пролетом у разбитого фонтана сидели женщины. Они стирали одежду в грязной застоявшейся воде. Ниже по улице несколько мужчин в рваной одежде тащили за собой телегу с мясом. Кровь капала с мертвой туши прямо на каменные плиты. Вряд ли такое мясо подадут к королевскому столу, зато оно вполне сойдет за королевский ужин для тех, кто живет у подножия великого замка великого короля.

Аргон не знал, почему Вудстоун вызывает у него желание язвить и высмеивать все, на что падает взгляд. Но он не боролся с этим чувством. В конце концов, Станхенг не был его домом. Он не должен был его любить.

Когда Аргон вернулся в замок, солнце было в зените.

Он направился в отведенные ему покои, но внезапно заметил Эльбу. Она стояла на коленях прямо напротив окна и, кажется, молилась. Ее лицо было ярко освещено, серебристые и золотистые колосья на ее платье, вышитые тонкими нитями, переплетались между собой.

Девушка обладала удивительным даром сражать своей красотой наповал. Она казалась такой хрупкой, что даже солнечные лучи трепетно прикасались к ее коже, но внутри у нимфы горел огонь. Аргон точно об этом знал, потому что видел искры в ее глазах, когда она танцевала с ним в малом зале и сжимала его руку.

Аргону захотелось подойти к ней, и он уже сделал шаг вперед, как вдруг девушка обернулась. Эльба посмотрела на него серыми печальными глазами, но ее взгляд тут же наполнился таким холодом, что Аргон застыл. Она поднялась с колен и быстрым шагом скрылась за каменным пролетом, словно ничто и никогда не связывало их двоих.

Правила Станхенга были просты: чувствуйте себя как дома, но помните, что это не ваш дом. Аргону позволялось ходить лишь по определенной части замка. На собрания совета его не пускали, как будто он был сторожевым псом, а не союзником. Он несколько раз просил аудиенции, но ему отказывали, и он начал было думать, что Вольфман держит его за болвана, которым можно будет прикрыть себе спину во время сражения. Хуракан день за днем напоминал об истинной опасности – о Лаохесане. Когда старик после третьей кружки медовухи вновь завел разговор об огненном всаднике, Аргон вспыхнул и поднялся из-за стола. Делить ужин с королем им тоже не дозволялось, так что он вполне мог громко выругаться и от злости опрокинуть бокал с вином.

– Вздор! – рявкнул он.

Каморка, в которой они с Ксеоном, Хураканом и Киганом – вожаком клана Ночных Сов – обедали, походила на темницу. Король Вольфман словно ждал, когда придет время выпустить собак на волю, чтобы те полакомились свежим мясом его врагов. Вот только у него не возникало мыслей, что собак, спущенных с цепи, сложно остановить.

– Мы здесь четыре дня.

– Это совсем немного, – вставил Ксеон.

– Мы теряем время. И я теряю терпение.

– Мы здесь гости, – пробормотал Киган и почесал лысину. Это был маленький человечек с любопытными глазками, которые бегали по лицу того, с кем он разговаривал, как стая муравьев. На его левой руке отсутствовали два пальца. По обычаям Ночных Сов с Ибиской Возвышенности, люди отрезали себе палец, если теряли кого-то из близких. Они сжигали его вместе с телом умершего. Так они отдавали частичку себя дорогому им человеку. – Вольфман и так принял наших людей.

– Мы нужны ему. Он даже не представляет, во что ввязывается.

– Да? – спросил Ксеон, отламывая хлеб, и с совершенно невозмутимым видом глотнул вина. – На собрания нас не пускают. Может, война уже началась, а мы не в курсе.