Лабиринты свободы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Устин cтр.№ 149

Философские размышления Наполеона продолжались недолго. Он устало откинулся в кресле, закрыл глаза и задремал, наконец-то согревшись от огня в камине и тепла тела любимой собаки.

изнь небольших городков Швейцарии однообразна и, возможно, поэтому скучна. Каждое утро солнце всходит из-за горных склонов, и по узким улочкам начинается движение людей. Раньше всех молочницы разносят по домам горожан молоко после первой утренней дойки коров, затем появляются торговцы небольшого рынка. Они аккуратно раскладывают свой товар на прилавках, и, наконец, к этим торговцам спешат первые покупатели свежих овощей, фруктов и мяса, чтобы запастись ими на целый день. Постепенно на улочках появляется всё больше и больше людей, спешащих куда-то по своим повседневным делам, без которых немыслима обычная человеческая жизнь, основой которой всегда были пища, тепло и крыша над головой.

В центре Салюрна располагались аккуратные дома зажиточных горожан, среди которых выделялся двухэтажный каменный дом успешного дельца и торговца, а в последние четыре года бургомистра этого города Франца Цельтнера. Когда-то в молодые годы он хотел стать скульптором и даже брал уроки в Париже, наивно мечтая создавать вечные творения рук человеческих в память о себе и своём времени. Но начинающий скульптор вовремя остановился, осознав, что кроме желания творить и созидать, нужен ещё и талант. Тогда Франц вернулся в город своего детства и стал успешным продолжателем дела отца.

Уже почти три года рядом с домом брата жил Питер Цельтнер со своей семьёй и своим другом Тадеушем Костюшко. Старый американский генерал вскоре стал живой достопримечательностью Салюрна. Несмотря на погодные условия, он каждое утро в одно и то же время выезжал на серой и спокойной кобылке на прогулку. Пунктуальные швейцарцы, выглядывая на улицу из своих уютных домов, шутили с соседями, что по точности времени прогулок генерала можно корректировать время на часах башни городской ратуши.

По устоявшейся привычке Костюшко встал с рассветом и уже в шесть часов утра пил утренний кофе. В гостиной дома он был в полном одиночестве, если не считать слуги, который этот кофе ему приготовил и принёс.

— Шарль, как там моя кобыла? Ты сказал конюху, что она немного хромает? — придирчиво спросил Костюшко слугу.

— Не извольте беспокоиться: с ней всё в полном порядке, — заверил Шарль, улыбаясь во весь рот.

Он давно привык к ворчанию этого странного старика, которого его хозяин считал членом своей семьи наравне с семьёй своего родного брата. Шарль, как и все слуги в этом доме, с приязнью относился к Тадеушу Костюшко и старался выполнить все его пожелания и запросы, хотя их было не так много.

Допив кофе, Костюшко вернулся к себе в комнату переодеться для верховой езды. Погода стояла сырая с мелким осенним дождём, но упрямый генерал решил не менять своих привычек и начал готовиться к очередной утренней прогулке по городу. Он оделся теплее, взял хлыст, трость и ещё раз осмотрел придирчиво комнату: всё ли у него в порядке.

Комната Костюшко на первом этаже дома была небольшая, но уютная. Мягкая кровать аккуратно заправлена, все вещи лежали на своих местах, а одежда также аккуратно была почищена и развешана в небольшом платяном шкафу. На стене его комнаты висели именная шпага и два портрета известных людей, к которым Костюшко относился с большим уважением, но перед которыми никогда не преклонялся.

Первый, портрет Джорджа Вашингтона, напоминал Костюшко годы, проведённые в Соединённых Штатах, про которые он вспоминал с ностальгической грустью. Восемь лет жизни он посвятил этой стране, но никогда не сожалел, что потом вернулся в Речь Посполитую. Второй же, портрет Станислава Августа Понятовского, навевал иные мысли: об упущенных возможностях, совершенных ошибках и горечи потери родины, которую он всегда хотел видеть свободной и независимой. Они так и не смогли создать государство, которое могло бы стать образцом демократии и народовластия, если бы они тогда победили... Ах, если бы можно было повернуть время вспять! Сколько бы можно было исправить, изменить, не допустить стольких жертв и всё равно добиться того, к чему стремились.

Но чудес на свете не бывает, и прошлого не вернёшь. Каждый вечер Костюшко целовал свою воспитанницу, желал всем Цельтнерам спокойной ночи и уходил спать в свою комнату. Он долгое время лежал в постели с открытыми глазами и, уставившись в чёрный ночной потолок, всё думал, думал и думал... Когда же поздней ночью сон всё-таки закрывал его веки, к нему приходили сны, которые были продолжением его беспокойных мыслей. А рано утром, проснувшись на рассвете, Костюшко легко восстанавливал в своей памяти содержание снов, удивляясь тому, что так хорошо их запомнил.

Тадеуш Костюшко ещё раз внимательно осмотрел себя в зеркало: в последние полгода он осунулся и как-то сразу постарел, превратившись в обыкновенного деда, который носит генеральский мундир. Такое резкое изменение произошло после того, как он получил из далёких и родных его сердцу мест известие о смерти брата Иосифа. Тогда Тадеуш позвал нотариуса и оформил отказ от наследства и дополнительно составил своё духовное завещание (Сехновичский тестомент), дав вольную всем крепостным, которые могли бы стать его собственностью после смерти брата.

Костюшко поднял свой заострившийся подбородок вверх, одёрнул полы генеральского мундира и бодрым шагом, почти не опираясь на трость, вышел во двор. Конюх уже стоял у ворот с осёдланной лошадью в ожидании её хозяина и приветливо снял свою шляпу, заметив, как тот выходит из дома. Угостив кобылу куском сахара, Костюшко легко для его возраста вскочил в седло и тронул поводья. Через пару минут всадник и лошадь уже двигались по узким улочкам Салюрна, а встречные горожане привычно приветствовали Костюшко. Некоторые из них, найдя повод остановиться и передохнуть, вступали с ним в короткую беседу, которую чаще всего начинал сам Костюшко.

— Как дела, Густав? — спрашивал он какого-нибудь торговца овощами.

— Всё в порядке, — отвечал тот, приветливо улыбаясь, — да только жена уже четвёртую дочку родила, а я сына хочу.

— Лучше стараться надо, — шутил Костюшко. — Ну а с дочкой поздравляю!

И оба мимолётных собеседника, кивнув друг другу на прощание, продолжали свой путь дальше.

Когда, медленно раскачиваясь в седле, Костюшко выезжал на дорогу, ведущую из города, то ему навстречу часто встречались крестьяне, которые направлялись в Салюрн в поисках хоть какой-либо работы. Последние два года в Швейцарии, как и в соседних странах, стояла непривычная засуха, которая привела к гибели части урожая, разорив тем самым немалое количество этих тружеников полей. В поисках работы они направлялись толпами в города, надеясь там заработать хоть немного денег и прокормить семью до следующего урожая.

Поравнявшись с такой жертвой небесной канцелярии, Костюшко приостанавливал свою кобылку и подзывал крестьянина к себе. Тот, не понимая толком, что от него понадобилось этому странному старику в военной форме, робко подходил к Костюшко.