Можно всё  - читать онлайн книгу. Автор: Даша Пахтусова cтр.№ 56

Помимо фламинго местными жителями лагуны являются сотни лам. Мы изучили их всех. Выражение лица каждой ламы уникально. И не любить их невозможно. Пока остальная группа бегала фотографировать всю эту красоту, я села одна у лагуны. В голове не соединялось, что это все та же планета Земля. Ламы паслись прямо рядом со мной, не обращая на посторонних никакого внимания, а фламинго летели над моей головой огромной стаей. Здесь было так тихо. И так далеко от всего, что окружало меня по жизни. Если бы существовал телепорт, я сохранила бы для себя это место и возвращалась бы в него иногда посидеть с фламинго у красной воды.

Ночевали мы в одном-единственном «отеле». Каменная комната, матрасы лежат на огромных глиняных плитах. Это и есть кровать. Ужин из пюре и сосисок я проглотила, почти не жуя. Так я устала. Выйти из дома в шесть утра, поспав перед этим часа полтора, и весь день бродить на высоте 5000 метров – это, блин, испытание. А потом наступила ночь. И начался ад. Наш отель находился на высоте около 6000 метров. Холодно, голова раскалывается. Дышать просто нечем. Очень странное чувство: ты вдыхаешь полной грудью, а кислорода-то нет. В итоге лежишь под двумя одеялами и спальником и дышишь так, будто сейчас задохнешься. Ноздри дерет. Спать невозможно. Мы ужевались листьями коки, выпили по литру воды и легли почти что сидя. Когда находишься на высоте, лучше спать так, чтобы голова была в вертикальном положении. Уснуть на боку нереально. Я мучилась всю ночь и проснулась с жуткой головной болью, как от похмелья. Нечестно это. Не бухал, а голова болит.

Тем временем мы добрались до первых поселков, и я наконец увидела местных жителей во всей красе. Темная кожа, как у индейцев, средний рост 150 см. Мужички простые, ничего приметного. Пивное пузо – как дополнительная часть тела. Но женщины… Я не могла поверить. Скажу так: если бы у семи гномов были жены, они выглядели бы именно так. Миниатюрные, как статуэтки, при этом полненькие, почти круглые, с длинными черными косами, в шапочках с круглыми полями, которые им малы на пять размеров, разноцветные волнистые юбки делают их еще более круглыми, толстые колготки, свитерок и детские туфельки.

Как я поняла, «проявляют» себя местные женщины в кончиках косичек. У кого-то в них были вплетены странные кружочки, у кого-то цветные ленточки, у кого-то бисер, а некоторые связывали свои косички веревочкой, и получался мостик. Мода на золотые коронки в зубах здесь не прошла. Более того, у некоторых коронки вообще были в форме сердечек. Ужинали мы в тот день огромными стейками с картошкой, я чуть не расплакалась от счастья… Но на вкус мясо было похоже на козла, и чтобы разжевать его до конца, надо было, видимо, иметь те самые золотые коронки. Судя по всему, это была лама, потому что козлов мы поблизости не видели.

Еще одна ночь на бетоне, еще один дубак и холодная вода в душе… И Дашино здоровье превращается… превращается… в элегантный грипп. А может, так и выглядит горная болезнь? Третий день экскурсии я провела в соплях, слюнях, слезах и с высокой температурой. Хотелось сдохнуть. Если бы я не купила солнечные очки на соленых озерах, то точно бы осталась без глаз. Солнце, отражаясь о белую поверхность, било в лицо, как свет лампы на допросе у копов. Хорошо, что я догадалась взять из нашей комнаты оставленный кем-то билетик. Прикинулась, что заплатила за соленые озера, и на сэкономленные деньги взяла очки. Эти хитрые жители Южной Америки облапошивают иностранцев, как могут! Куда ни поедешь, везде «плати за вход». Только вот вход куда? Я ни разу не видела никаких заборов! Это какая-то игра «Царь горы»! Я первый на озеро с утра приехал – вот мне и плати. За что?! За природу?!

Соленое озеро Уюни – потрясающее создание природы. Это высохшее озеро площадью десять с половиной тысяч квадратных километров состоит из поваренной соли. Раньше здесь было море. Во время сезона дождей оно покрывается тонким слоем воды и превращается в самую большую в мире зеркальную поверхность. Только вот, увы, эта зеркальная поверхность там только в феврале, и моя мечта погулять по «небу» обломалась. На солончаке разрешено отковырять себе немного соли. Представляешь, солить в России борщ солью с озера в Боливии, которую ты сам наковырял?

Следующей остановкой было пристанище флагов мира. Там был и российский флаг, на который я с минуту пялилась с удивлением. Родная страна к этому моменту казалась мне призрачным отголоском прошлого. Я нашла маркер и написала на флаге «Балашиха-мама».

Закончилось наше трехдневное путешествие на легендарном кладбище поездов. Тут много не расскажешь. Была железная дорога, а теперь ее нет. И остались поезда стоять без дела в пустыне. Каждый из них был словно позабытый родственниками и друзьями полковник, которому никто не пишет. Доживающий свои последние годы, тихо тлеющий под бременем времени. Есть что-то неповторимо прекрасное в местах и предметах, навсегда позабытых миром… В поездах, которые уже никогда никуда не пойдут.

Наконец джипы высадили нас в первом населенном пункте на пути под названием Уюни. Боливия шумная, грязная, ебанутая. Я полчаса пыталась найти хоть какую-то не опасную для жизни еду. Здесь продавалась куча какого-то мяса в тесте, заветренных пирожков и прочей самодельной дряни. Наименее опасным продуктом были чипсы. Пока ребята искали, где купить билеты до следующего города, я с температурой под 40° хлебала воду как верблюд и, сидя на грязном бордюре, проклинала все и вся. Город Потоси, куда мы теперь держали путь, переводится на русский с буквой «о» в середине, а на испанском там «у». Поэтому женщины рядом со мной зазывали народ в автобусы истошным криком: «Потусиии! Потусииии! ПОТУСИИИИИИИИИ!» Мне хотелось их убить.

Наконец, ребята купили билеты, мы затащили багаж на крышу раздолбанного желтого автобуса, кое-как затолкались в него вместе с местными и отправились потусить в «Потуси». Поскольку все жители Боливии родом произошли от гномов, сиденья в автобусах стоят так близко друг к другу, что даже мои не такие уж длинные ноги с трудом умещались. Мы стали снова подниматься вверх по серпантину, и с каждым метром мне становилось все хуже. Я до сих пор не знаю, была это горная болезнь, простуда или все вместе, но мне казалось, что я в огне, при этом было очень холодно. Озноб колотил тело, на лбу выступил холодный пот. Высота давила на виски. Казалось, голова сейчас просто треснет. Женщина на соседнем сиденье держала в руках маленький радиоприемник, откуда играла отвратительная местная музыка. Все песни Боливии – про любовь, ревность и так далее. Как наша попса, только хуже. Даже моего словарного запаса хватало на то, чтобы понять текст.

«Я тебя любила, а потом забыла» и так далее. Одна песня мне врезалась в мозг: «Donde esta mi amor? Porque no vienes?» ^[50], которую поет писклявый женский голосок… Я оставила попытки уснуть. В припадочном состоянии я беспомощно таращилась в окно. У меня даже не было возможности сообщить близким, где я и что я. Мне стало страшно от того, как легко я могу умереть прямо здесь, а они даже не узнают. Мне слышался голос отца: «Котенок, сейчас только тепло и покой». Все небо стало черным. Тонкая линия догорающего заката красной лентой исчезала где-то вдалеке за горами вместе с моими силами, пока старенький автобус продолжал карабкаться вверх.