Можно ли забить гвоздь в космосе и другие вопросы о космонавтике  - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Рязанский cтр.№ 43

Страница

Зависит от квалификации и желания. Кто-то начинает готовиться к следующему полету, кто-то идет на повышение, кто-то уходит на другую работу. Я пока занялся публичной деятельностью. Выступаю с лекциями перед бизнесменами, рассказываю им о том, как можно применять «космические» методы при ведении дел в стрессовых условиях, как формировать эффективную команду и тому подобное. Еще одно направление деятельности – Российское движение школьников, которое я возглавил. Хотя это абсолютно новая организация, она представлена во всех регионах страны и набирает силу. В рамках движения мы поддерживаем разные детские проекты: волонтерские, экологические, краеведческие. Помогаем школьным музеям, программам по популяризации здорового образа жизни, изучения русского языка и литературы, чтения и прочее, прочее. Всё это для меня очень интересно и, на мой взгляд, очень важно для нашего общества.

Сергей Рязанский выступает с популярной лекцией перед школьниками

Невозможно сравнивать. Конечно, нам говорят, что космическая станция – это «частица Земли», но ведь очень маленькая «частица». На станции мы живем при дефиците ресурсов и в тесноте – явный минус. Мы живем по жесткому расписанию и практически не располагаем собой – тоже минус. Мы живем в неблагоприятных и даже экстремальных условиях, вдали от друзей и семей – еще один минус. В чем же плюс? Только в осознании, что наша работа нужна людям, ученым, инженерам – всем, кто мечтает о космосе и хотел бы оказаться рядом с нами. И конечно, впечатления. Как пел Высоцкий, помните? «Внизу не встретишь, как ни тянись, за всю свою счастливую жизнь десятой доли таких красот и чудес».

Второй полет – это другое. Просто другое. Нельзя сказать, что он проще или сложнее. Но у меня второй полет проходил в ранге командира, поэтому пришлось полностью поменять подход к собственной подготовке и подготовке коллег. В первом полете я был ведомым, во втором – ведущим, и это, само собой, накладывало отпечаток на мою деятельность. Ответственность за экипаж, за слаженную работу команды, за оперативное решение проблем. Зато на станции было легче адаптироваться, потому что знал по опыту первого полета, где надо поднажать, а где отнестись спокойнее; где упираться, а где расслабиться; где вопрос принципиальный, а где – для галочки.

«Бореи» – экипаж корабля «Союз МС-05»: Паоло Несполи, Сергей Рязанский, Рэндольф Брезник (фотография Андрея Шелепина /ЦПК)

Нет специального ограничения. Но по внутренним правилам через полгода после возвращения ты должен пройти медкомиссию. Она проверит твое состояние и примет решение, годен ты к следующему полету или нет. К сожалению, полеты не прибавляют здоровья, поэтому результат неоднозначен. Если всё нормально и ты еще раз хочешь лететь, то тебя поставят в новый экипаж, который формируется за два года до старта. Вот и получается: полгода на восстановление, полгода на решение, два года подготовки в экипаже – в лучшем случае через три года ты полетишь.

За коллег не скажу, а мне, конечно, безумно хочется летать. Я скучаю по станции, она мне снится. Но не всё зависит от наших желаний. Есть ведь семья. Когда я женился, то с женой была достигнута договоренность: два полета не обсуждаются, и если представится шанс, они состоятся, но вот по третьему я должен буду хорошо подумать. Время подумать наступило. Кроме того, с возрастом всё громче звучит вопрос к самому себе: зачем? Какую новую задачу я ставлю перед собой в следующем полете? Какие есть серьезные основания лететь на станцию в третий раз? Я вижу, что семье тяжело, что пора вернуться домой, поэтому соизмеряю свои эгоистичные желания с требованиями близких мне людей.

Тоже, в общем-то, нет. Некоторые американцы летали по шесть и семь раз; у нас – Сергей Крикалёв и Юрий Маленченко летали по шесть раз. Опытный космонавт может летать до тех пор, пока здоровье и возраст позволяют. Если ты раньше бывал на станции, если тебя изучили, признали адекватным и предсказуемым, то шансы попасть в следующий экипаж резко возрастают. То есть мне, например, можно проситься вне очереди. Но ведь совесть тоже надо иметь: присутствие наших космонавтов на МКС сокращается год от года, молодые ребята ждут возможности отличиться, показать себя – надо дать им ее, уступить место.

Чем угодно, в рамках законности. Все двери открыты. И статус космонавта, тем более летавшего космонавта, пока еще способствует хорошему трудоустройству. Конечно, хотелось бы, чтобы космонавты растили себе новую смену, делились опытом, но особой нужды сегодня в подобной деятельности нет – квалифицированных специалистов по подготовке хватает. На мой взгляд, главная функция космонавта, ушедшего из профессии, состоит в том, чтобы до конца жизни оставаться достойным и уважаемым человеком. Ведь мы часто служим примером для других людей вне зависимости от того, хотим этого или нет.

Конечно. У меня, как я говорил, были отличные экипажи; внутри сразу завязались дружеские отношения. Мы постоянно общаемся, переписываемся, перезваниваемся.

У других, конечно, по-разному бывает. Случается, что люди вместе полетали и больше не общаются, потому что поняли, что у них мало сходства по интересам и по жизни. Мне в этом смысле повезло.

Ночная планета Земля в лунном свете и сиянии Авроры; фотография сделана Сергеем Рязанским с борта Международной космической станции

Еще нужно помнить, что для нас, космонавтов-профессионалов, полет – важнейшее и, возможно, одно из самых радостных событий в жизни. И оно сближает. Все переживания, стрессы, трудности, которые ты сумел преодолеть с коллегами, делают тебя частью маленького коллектива со своим «огромным таким секретом».

Страница