Можно ли забить гвоздь в космосе и другие вопросы о космонавтике  - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Рязанский cтр.№ 30

Посуды у нас нет как таковой. Мы делаем липкий стол, натягивая серую ленту; на него ставим свои банки, пакеты, бутылки с соусами. В комплекте есть вилки и ножи, но я не помню, чтобы ими кто-нибудь пользовался. Основной обеденный прибор – ложка; она длиннее обычной, чтобы можно было до дна пакета доставать. Все опустевшие банки, использованные салфетки и прочее складываем в мешок, который герметизируется, чтобы не выходил запах. Мешки с мусором потом сгорают вместе с очередным «Прогрессом».

Вопрос о космическом туалете задают очень часто, как будто других интересов нет. Правильный ответ: в туалет надо ходить так же, как на Земле. Но, конечно, есть нюанс. Чтобы отходы жизнедеятельности не разлетались по станции, космический туалет работает по принципу пылесоса. Система очень надежная. Воздушным потоком твердые отходы направляются в специальный резервуар, который потом запечатывается, выкидывается в грузовик и вместе с ним сгорает в атмосфере.

Кстати, российский опыт создания космических туалетов значительнее американского, поэтому НАСА так и не сумело сконструировать туалет, который надежно работал бы месяцами – предпочло заказать у нас. В итоге и в российском сегменте, и в американском стоят туалеты нашего отечественного производства.

Каждую субботу на станции проводится обязательная уборка. Обычно экипаж сам распределяет обязанности; каждый занимается своим сегментом. Сначала пылесосим, ведь в помещениях накапливается биологическая «пыль»: частички кожи, кусочки ногтей, волоски и тому подобное. Затем – влажная уборка, особенно там, где обедаем. Ведь на Земле ты пролил борщ – быстро протер пол и свободен, а на станции надо протирать всё: пол, стены и потолок. При уборке мы используем влажные тряпочки-полотенца; есть и специальные противомикробные салфетки, которыми чистим кухню и туалеты.

Трудно выделить. В каждом сегменте свои проблемы. У кого-то система жизнеобеспечения постоянно выходит из строя, у кого-то – компьютеры глючат. Вот как раз, когда мы с Паоло пиццу готовили, поломался туалет, и Саша Мисуркин весь день с ним провозился.

Понятно, что безотказного оборудования не бывает, поэтому любой космонавт, а прежде всего бортинженер, обязан знать каждую систему корабля и станции. Чтобы в случае необходимости либо починить самому, либо объяснить наземным операторам, что произошло.

Чиним, как на Земле, с поправкой на невесомость. Есть собственный опыт, есть поэтапные инструкции. Сейчас стало еще проще с этим: инженеры снимают последовательность операций на видео и присылают файл. Бывает, что если неисправность ерундовая, то делаешь всё сам, а потом докладываешь. Если сложнее, то описываешь ситуацию и просишь выделить время в рабочем графике на ремонт.

У меня был один эксперимент, который организовал Институт медико-биологических проблем. И вот он не заработал, и всё. Мы никак не могли понять, в чем причина. Но очень хотелось мне хоть как-то его запустить. И я долго просил Землю: придумайте какое-нибудь тестирование, давайте разберу блок, поковыряюсь внутри. Первый раз попробовали – не получилось. Запланировали еще одну попытку. Я разобрал блок и нашел, что в клапан насоса попала стружка, и она мешала ему закрыться до конца, поэтому шла утечка. В общем, система заработала, и было очень приятно сознавать, что ты реально справился с проблемой и прибор не надо возвращать на Землю.

К сожалению, не всё можно починить. Бывает, что инженеры вообще не понимают, как поломался прибор, который теоретически совсем не должен ломаться. Или герметичный бокс, который нельзя вскрыть, не нарушив его целостность. Тогда идет команда: «Ребята, упаковывайте, загружайте в “Союз” – будем на Земле разбираться, в чем там дело».

Конечно, можно. Молотком. Инерция-то никуда не делась: поставил, ударил и всё.

Инструментов на МКС огромное количество. Гаечные ключи, отвертки, плоскогубцы, дрель, паяльник – хватит на целую мастерскую. Мы реально можем починить всё, что есть на станции. Наибольшим спросом пользуются ключи: что-то открутить, прикрутить, панельку снять или поставить.

Используем и более простые инструменты. Когда что-то починить по-настоящему не получается, но нужно, чтобы оно работало, начинаешь проявлять смекалку. Например, на беговой дорожке модуля «Звезда» стало рваться полотно от старости. Новое изготовили, отправили, но оно погибло вместе с аварийным «Прогрессом». Что делать?.. На станции есть grey tape – металлизированная серая лента американского производства. В наших хозяйственных магазинах ее тоже можно увидеть и купить. Очень прочная, приклеивается намертво. Вот я ее и применил, чтобы починить полотно дорожки. До конца моего полета она продержалась; потом на «Союзе» привезли новое полотно.

Конечно, есть. Везде развешены резиночки, за которые можно засовывать всякие вещи. Из широкого скотча мы делаем себе «липкий» стол. Всё, что «стоит» на этом столе, на самом деле приклеено. Другой опыт, выработанный на советской станции «Мир»: если залить горячей водой кашу или супчик, то для того, чтобы они настоялись, нужно 15–20 минут, но за это время они могут остыть, – поэтому берем унты или носки, засовываем пакет с обедом внутрь: тепло не теряется, а содержимое хорошо разбухает.

У нас два Центра управления полетами (ЦУПа) – в Москве и Хьюстоне. Поэтому, чтобы никому не было обидно, живем по времени Гринвича (Greenwich Mean Time). Оно же – всемирное координированное время UTC (Coordinated Universal Time). Для пересчета надо прибавить к нему три часа, и получится московское время.

Каждый день подъем примерно в шесть утра по Гринвичу. Выделяется время на личные гигиенические процедуры. В компьютере тебя уже ждет расписание на день, составленное планировщиками. Понятно, что можно какие-то пункты передвинуть или изменить, но в общем ты должен следовать расписанию. Помимо работ в сегментах и проведения экспериментов, есть обязательная физкультура: минимум два часа каждый день. Учтено время на обед и ужин.