Экстрасенс - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 62

– Ну, всю подноготную мою изучили? – с шутливой грубоватостью спросила хозяйка. – Или чего дополнить? Садитесь-ка лучше к столу, еще поешьте.

И она перевернула брюки Бэра, висевшие на веревке над печью.

Всякий раз, когда Николай Николаевич подъезжал к Беленцам, он испытывал легкий трепет в душе от желания немедленно взяться за любимую работу. Он всегда помнил то счастливое состояние, с которым семнадцать лет назад нес по Невскому в дешевеньком пластмассовом дипломате академический сборник «Проблемы биологии моря» с собственной статьей. Для него, четверокурсника, это было сравнимо с тем, как если бы безвестному молодому физкультурнику, впервые пришедшему в спортзал на тренировку, дня через два объявили бы о зачислении в олимпийскую сборную. В том сборнике фамилия студента Горюнова была в одном перечне с фамилиями известных докторов наук и академиков.

Ему тогда казалось, что все радости жизни – пустяк по сравнению с вечерами, которые он просиживал у мерно гудящего электронного микроскопа в факультетской лаборатории.

А потом случилось еще одно чудо. Сам московский академик Ведищев, которого называли основателем российской школы молекулярной биологии, заехавший по делам в Ленинград, посетил их и вошел в аудиторию в сопровождении заведующего кафедрой. Это был ссутулившийся от многолетнего сидения за рабочими столами старикан с длинными руками и громким голосом.

– Есть здесь Горюнов? – спросил он от дверей.

– Есть, есть, – подтвердил, показывая глазами на Николая, заведующий кафедрой.

– Подойдите-ка, я на вас посмотрю.

Николай, смущаясь, приблизился. И, пожалуй, не только смущаясь, а с жутким мгновенным испугом: вдруг кто-то еще в России сделал похожую работу раньше него и теперь доказывает свое авторство.

Но Ведищев, схватив своей стариковской сухой ладонью его руку, проговорил:

– Читал, читал. Оригинальная, по-настоящему интересная работа. Многообещающий молодой человек. Если не собьется с пути. Не выпиваете?

– Нет, – хрипло выговорил Николай.

– Он у нас трезвенник! – подтвердили согруппницы в аудитории. – И девственник! – хихикнул кто-то, не очень соображая, кто стоит у дверей.

– Смотрите у меня! – Ведищев все еще не отпускал его руку. – Птица удачи – очень капризная дама.

– Ты эту руку больше не мой, – советовали ему согруппники после ухода академика. – А еще лучше – продай в музей.

Через два дня после того посещения Ведищев заснул в мягком купе «Красной стрелы» и не проснулся. Все центральные газеты напечатали его портреты с большими некрологами. Так получилось, что Горюнов как бы исполнил роль юного Пушкина в сцене «Старик Державин нас заметил…».

Тот же заведующий кафедрой несколько раз уговаривал Николая остаться в аспирантуре. Все-таки он был звездой факультета. По крайней мере на тот год. Но Николай, к недоумению многих, выбрал забытую Богом биостанцию на Дальнем Востоке, до которой добраться-то можно было не всегда, – остров Русский. Зато там никто над ним не висел, не мешал работать, что он и делал, иногда просиживая у микроскопа сутками, до рези в глазах.

А потом появилась Вика. Из-за нее он перебрался поближе, поменяв Японское море на Баренцево.

…Робкий огонек, который был сначала едва виден в белесой мгле, довольно быстро размножился. На единственной улице в Беленцах фонари горели по-прежнему.

– Как и обещал, доставили с ветерком, – похвалился водила Витя, заглушив двигатель у жилого корпуса. – И что примечательно – совсем здоровыми! С тебя колба спирта, Николаич.

– Ладно, – отмахнулся Николай Николаевич и повернулся к гостю. – Здесь мы будем жить, мистер Бэр.

Баренцево море никогда особенно теплым не было. Но зато и не замерзало: кое-какие струи от Гольфстрима доходили даже до их залива.

Перпендикулярно к берегу в море уходил низкий пирс, который при хороших ветрах перехлестывали волны. Сейчас ветер был не настолько сильным, хотя на волнах прыгали пенистые барашки. В конце пирса стояла сколоченная наспех из ящиков будка. Ее раза два в году сдувало в море, и Николаю Николаевичу приходилось строить новую. В будке он переодевался. Там был высокий решетчатый пол, лавки, крючки для одежды. На крыше будки зажигался прожектор – Николай поставил его с тех пор, как однажды, потеряв ориентацию, отплыл далеко и не смог за пеленой мелкого дождя разглядеть пирса, а также и берега. С тех пор, поднимаясь на поверхность, он время от времени оглядывался, и свет прожектора придавал если не ощущение комфорта, то по крайней мере устойчивости мира. За ночь довольно сильно подморозило, и мелкая снежная крупа, которую гнал ветер, колола щеки. Она сыпалась в море и мгновенно в нем растворялась.

Профессор Бэр в окончательно высохшей одежде и высоких сапогах прошел вместе с ним по осклизлому, покрытому ржавыми пятнами пирсу, держа в руках ласты. Все остальные причиндалы нес Николай. Бэр остался деликатно ждать около раздевалки, пока Николай повесил куртку, снял джинсы, резиновые сапоги с войлочным вкладышем, а потом, привычно поджимая босые ноги, стал натягивать поверх тренировочных штанов вязаное шерстяное водолазное белье – свитер и штаны на резиновых лямках. Поверх штанов он натянул водолазные чулки, которые доходили ему до ляжек, и после этого стал всовывать свое тело, начиная с ног, в гидрокостюм «Садко», названный так в честь первого отраженного русским эпосом путешественника на дно к царю морскому. Когда-то костюм был новеньким, теперь же всю его поверхность покрывали белесоватые пятна, местами он довольно сильно растянулся, и было ясно, что жизни его идут последние сроки. Но видов на обновку пока не существовало. Поэтому Николай старался натягивать его на себя с предельной осторожностью, чтобы, не дай Бог, в каком-нибудь тонком месте не порвалось. На переодевание уходило минут десять – пятнадцать. Еще полагалось нацепить на руки несколько браслетов, чтобы под рукава не затекала вода. Баллоны были проверены перед выходом, и Николай привычно навесил их на спину, перекинул через плечи две лямки, затянул на поясе брассовый ремень. К ремню был прикреплен и конец.

После этого, шлепая ластами по скользкой наледи пирса, Николай выбрался наружу. Бэр поправил за спиной баллоны, которые, по его мнению, были приторочены неплотно, и взял свободную часть свернутого конца. Погружаться без второго человека, который «держал на конце», то есть страховал, было строжайше запрещено. Случись что, страховщик быстро бы вытянул на поверхность тело кандидата в утопленники. Такое действительно случалось. Даже сам Николай Николаевич когда-то вытащил водолаза дядю Федю, у которого именно под водой начался инфаркт. И что примечательно, водолаза удалось сохранить среди живых. Хотя в последнее время, когда людей на базе не стало, Николай часто уходил под воду один.

Но в этот раз у него был знатный ассистент.

Бэр, отворачиваясь от бьющего в лицо снежной крупой ветра, похлопал Николая по плечу, и Николай, уже в маске, привычно зажав загубник, взялся за шершавые, объеденные морем, солью и ветрами, гнутые металлические поручни и шаг за шагом стал опускаться к плескавшемуся внизу морю.