Карфаген смеется - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Муркок cтр.№ 129

– Он имеет в виду, что предприятие это не только финансовое, но и в какой-то мере идеалистическое. Оно принесет всем участникам только благо.

Джимми Рембрандт заметил мое замешательство. Я так никогда и не сумел овладеть американским сленгом, хотя мои познания, конечно, увеличивались. Но все же, когда они говорили одновременно, я многого не понимал.

Поздно вечером мы выехали из города и направились в Арлингтон. Джимми и Люциус сказали, что нам нужно отпраздновать событие. Взятый в аренду автомобиль оказался одним из лучших созданий Форда, хотя по сравнению с теми машинами, к которым я привык, он был вполне обыкновенным. В лучах лунного света мы свернули с главной дороги и медленно поехали по лесной тропе, которая вывела нас к большому дому. Он походил на старый южный особняк, с каменной верандой и мраморными столбами, хотя большая часть стен была изготовлена из красного кирпича. Окна прикрывали белые ставни. Здесь, по словам моих друзей, мы могли раздобыть приличную выпивку.

Дом оказался чем-то вроде закрытого клуба, несомненно предназначенного для богачей. В нем, за исключением холла, не было общих помещений. Строго одетая леди средних лет проводила нас в комнаты, стены которых были задрапированы красным бархатом и темными сосновыми панелями.

– Все оплачено, – загадочно сообщил Джимми. – Можете заказывать, что захотите.

Я в очередной раз смутился, не вполне поняв, что значили эти слова. Помещение было красиво обставлено в стиле, напоминавшем о Франции эпохи Империи. Я обнаружил две или три небольших передних, из которых можно было пройти в главный зал, отделанную мрамором ванную и туалет. Окна не открывали, поэтому мир оставался где-то далеко, а в доме царили тишина и спокойствие. Я до сих пор не мог прийти в себя.

Очевидно, мои друзья решили на некоторое время сохранить тайну – я был уверен, что они заметили мое смятение.

– Полагаю, надо выпить шампанского. – Люциус ослабил узел галстука. – Даже если это немного преждевременно. Что скажете о приятном женском обществе, Макс? Только самое лучшее. Нам оказали честь, допустив сюда, знаете ли. Вообще-то, чтобы пройти в эти двери, вы должны быть сенатором или адмиралом лет шестидесяти.

До меня наконец дошло, что мы оказались в дорогом публичном доме. Я слышал, что в Америке существовали места, куда деловые мужчины могли приехать, не опасаясь помех или скандалов. Предусмотрительность и ловкость современных американцев продолжали меня удивлять. Во всякой культуре есть особые тонкости, которые сложно постичь, пока сам с ними не столкнешься.

Я провел свою первую ночь в американской столице, нюхая превосходный «снежок» и распивая посредственное игристое вино с восхитительной шлюшкой, румяной блондинкой в зеленом атласном белье. Она называла меня «милым» и говорила, что я «просто очаровашка». Девочки из Нью-Йорка – всего лишь обычные проститутки, которых можно найти в любом большом городе. Эти вашингтонские шлюхи были игрушками генералов и конгрессменов. Они находились на более высоком уровне. An oysnam fun der velt! ^[191] Я никогда не испытывал такого наслаждения в борделе. Следующим утром Джимми Рембрандт спросил, понравились ли мне девочки. Sind die Russen und Polen Freunde? ^[192] Я узнал, как вознаграждается успех в Америке. Это помогло мне освободиться от бремени меланхолии. Мне было почти невыносимо думать об Эсме или о трудностях, с которыми бедному Коле приходилось сталкиваться в Париже, где он до сих пор отчаянно трудился, чтобы очистить мое имя. Но подобные мысли ни к чему не вели. Чем больше я буду развлекаться сейчас, тем лучше смогу действовать, когда придет время воссоединиться.

Есть цена, которую нужно платить за такой способ выживания.

Ich habe es dreifach bezahlt ^[193].

Ветер из Татарии разносит споры разрушения по всему миру. Сидя во дворцах, ужасно далекие от реальности безвольные султаны вызывают фантастически злобных духов, которые влияют на судьбы миллионов конкретных людей. Хорошо обученные гурии, вечно сосущие и ласкающие члены своих господ, подтверждают иллюзию абсолютной власти. Этот восточный ветер одурманил многих, однажды вдохнувших его. Ароматные потоки носятся по самым богатым торговым городам мира, убеждая людей в том, что им достаточно лишь заговорить об удаче, чтобы немедленно стать богатыми, достаточно только устроить причудливый заговор, чтобы тотчас обрести политическую власть. Сотни других людей могут увлечься этими фантазиями и таким образом обрести иллюзорную реальность. В Вашингтоне я вознесся на седьмое небо.

Джимми Рембрандт и Люциус Мортимер сами слегка оторвались от земли, потому и не могли меня сдержать. Даже Чарли Роффи и Дик Гилпин вдохновляли меня, рассуждая сначала о тысячах, затем о миллионах и даже о миллиардах. Речь шла об издержках или о базовых расходах. Мои деньги, как они часто повторяли, не пригодятся. Ведь именно в Вашингтоне, месте настолько нереальном, что оно почти не казалось городом, я узнал: «кусок» – это валютная единица. Все говорили о «кусках» и «половинах кусков». «Куски» – это нечто неизмеримое. Они нужны, чтобы покупать мечты и впечатлять других величием этих мечтаний. Валюта стала настолько распространенной, что мысли об обычных долларах и центах представлялись почти вульгарными. Став служащим «Хлопкового консорциума Миссисипи и Теннесси», я обзавелся собственным банковским счетом, но практически не пользовался им: почти все делалось за чужие деньги.

Вашингтон – скорее мираж, нежели город. Его почтенные памятники так тщательно сохраняются, внешность так важна для него, что все остальное кажется несущественным. Политические деятели и народ, который они якобы представляют, придают огромное значение внешнему облику. Иногда Вашингтон казался менее реальным, чем Вавилон Гриффита. Здесь я постиг истинный смысл политического лицемерия: в то время как федеральные агенты преследовали производителей самогона, заключали в тюрьму фермеров, неспособных заплатить налоги, и осаждали публичные дома, сенаторы Америки, конгрессмены, генералы и промышленники, финансисты и предприниматели упивались виски высшего качества и трахали разных девочек дважды в день. Они передавали друг другу неимоверные суммы, в то время же публично восхваляя бережливость и тяжелую работу, здравый смысл, справедливую оплату поденного труда. Они заполняли правительственные залы звучной риторикой, превращая самые невнятные эвфемизмы в железные истины. По вечерам они хвастались дружбой с бутлегерами и содержательницами публичных домов и продавали свои голоса тому, кто предлагал самую высокую цену. А тем временем Уоррен Хардинг (его убили, как только он начал понимать всю опасность коррупции) слепо улыбался, гордясь чистотой и благородством учреждений своей страны.

Вашингтон – это грандиозные сооружения из белого мрамора, главная задача которых – производить впечатление и вызывать благоговение у тех невинных, чьи деньги пошли на постройку. Этот город – и опровержение демократии, и ее завещание. При всем богатстве строительных материалов, при огромном весе гранита и штукатурки Вашингтон иллюзорен. Почти у каждого наблюдателя в какой-то момент могло возникнуть ощущение, что город вот-вот пустится наутек, что он готов исчезнуть в любой момент.