История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - читать онлайн книгу. Автор: Иван Шишков cтр.№ 74

Непосредственно скептицизм вырастает из идеи субъективности и релятивности знания, провозглашенной софистами. Эту вполне разумную, согласующуюся со здравым смыслом, идею античные скептики доводят до логического конца, до абсурда, абсолютизируя ее и превращая в крайне парадоксальную мысль. Парадоксальность мышления скептика явно выразил основатель и глава античного скептицизма Пиррон (360-270 гг. до н. э.), который на провоцирующий вопрос: «А не умер ли ты, Пиррон?» уверенно отвечал: «Не знаю».

Исходной точкой пирроновского скептицизма является гераклитова идея о том, что всё течет и изменяется. А если всё изменяется, то, согласно скептикам, ни о чем вообще ничего сказать нельзя, т. е. знание невозможно. Мы ничего не знаем, утверждал Пиррон, ни о вещах, ни о целях, а потому совершенное равнодушие и безразличие ко всему внешнему миру есть наиболее правильное поведение, результат истинной мудрости.

Как и у эпикурейцев, основной проблема Пиррона — это вопрос о том, как достичь счастья. Для решения этой проблемы он считал необходимым уяснить три вопроса: во-первых, какова природа вещей; во-вторых, как мы должны относиться к ним; в-третьих, какую пользу, выгоду мы можем получить из этого должного отношения.

Что касается первого вопроса, то Пиррон считает, что знать природу вещей мы не можем, о чем свидетельствуют те противоречивые мнения, которые давали до него философы, пытаясь разобраться с сущностью и природой существующего мира. Эта противоречивость суждений о мире проистекает из того, что все говорят не о том, что есть в действительности, но только о том, что им кажется. Каждая вещь есть «не более то, нежели это», даже — «не более есть, нежели не есть». Поэтому ничего нельзя утверждать — никогда нельзя сказать «это так», а лишь — «это кажется так», ибо каждому утвердительному суждению противостоит противное ему. Всякому положению можно противопоставить другое, равное ему — эта мысль и есть начало скепсиса.

А отсюда следует и ответ на второй вопрос: следует воздерживаться от каких-либо суждений об этом мире. А «воздержание от суждения, — по словам Секста Эмпирика, — есть такое состояние ума, при котором мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем» ^[351]. Такое воздержание есть наиболее достойное философа поведение по отношению к вещам.

В свою очередь, из такого поведения следует, как тень, непоколебимость и невозмутимость духа, ибо тот, кто отказался от всякого познания вещей, тот ничего не избирает, ничего не избегает, ничего не предпочитает, так ничто не благо и не зло само по себе. Кто постоянно воздерживается от суждений, тот не подвержен душевным волнениям, возникающим из ошибочных представлений. Мудрый человек живет в совершенном спокойствии и бесстрастии, равнодушный к добру и злу, без забот и суеты.

Но поскольку фактически нельзя жить в абсолютном бездействии, то мудрец будет действовать, сообразуясь с законами и обычаями, следуя вероятию, сознавая вполне, что такое поведение не основано на твердом убеждении. Стало быть, надо жить сообразно здравому смыслу — жить как все.

Итак, скептик учит тому, что для сохранения спокойствия души, следует воздерживаться от категорических суждений «да» или «нет». Всякое такое утверждение обязывает человека к чему-то, возлагает на него ответственность за сказанное. А потому следует полностью воздерживаться от каких-либо категорических суждений, в лучшем случае следует выражаться свои мысли языком поссибилизма, вероятного: «кажется», «возможно», «не знаю», «пожалуй это так», «пожалуй, это и не так», «допустимо» и т. п. Пользование такого рода языком освобождает нас от ответственности за сказанное, а стало быть, тем самым позволяет сохранять безмятежность духа.

Следует заметить, что, несмотря на внешнее сходство атараксии скептиков и эпикурейцев, всё же между ними имеется принципиальное различие с точки зрения способов ее достижения: Эпикур, как было показано выше, шел к атараксии через знание, Пиррон же, напротив, — через отказ от знания.

Идеи раннего «греческого скептицизма (пирронизма) получили свое развитие у ученика Пиррона Тимона, а затем в платоновской Академии, в частности, у Тимона, АркселМ* Карнеада, Агриппы. Но уже в I в. до н. э. академический скептицизм изжил себя. Пирронизм вновь появился на исторической сцене спустя полтора столетия в лице Энесидема и других скептиков, однако в виде достаточно завершенной системы он выступает только у Секста Эмпирика (около 200 гг. н. э.) одного из последних скептиков в античном мире. Сект Эмпирик делает последний шаг в развитии античного скептицизма, превращая его в полный, абсолютный нигилизм, ориентирующий человека на постоянные поиски. Скептик, согласно Сексту Эмпирику, ничего не утверждает и не отрицает, но только еще ищет: «Ищут же скептики» ^[352]. После Секста Эмпирика скептицизм вновь будет возрожден в ренессансном мышлении в творчестве Эразма Роттердамского и особенно Мишеля Монтеня.

Оценивая в целом античный скептицизм, следует отметить его огромный вклад развитии античной критицистской традиции, в частности идеи о необходимости скептического, критического отношения к человеческим знаниям. Древнегреческий скептик учит вполне здравой мысли о том, что следует с недоверием относиться к имеющимся знаниям, что в душе каждого из нас постоянно должна иметь места некоторая доля сомнения во всем. Однако эту согласующуюся целиком со здравым смыслом идею древнегреческий скептик абсолютизирует, догматизирует и доводит до абсурда, превращая здравый скептицизм в свою противоположность — в обычное догматическое мышление.

Среди школ и направлений ранней эллинистической философии стоицизм занимает особое место, ибо он был самой значительной, влиятельной философской системой не только в позднем греческой, но и римской культуре. В историческом развитии стоицизма принято выделять несколько периодов: 1) период Древней Стой, представленный основателем этой школы Зеноном Китийским (ок. 340-265 до н. э.) и его учениками — Кле- анфом (331-233 гг. до н. э.) и Хрисиппом (280-206 гг до н. э.); 2) период Средней Стой, содержание которого определяется творчеством Панеция (180-110 гг. до н. э.) и Посидония (ок. 135-50 гг. до н. э.); 3) период Новой Стой, собственно римский стоицизм, главными представителями которого были Луций Анней Сенека (ок. 4. г. до н. э. - 65 г. н. э.), Эпиктет (ок. 50 - ок. 135 гг.) и Марк Аврелий (121-180). В дальнейшем я ограничусь реконструкцией только Древней Стой, которая, в отличие от Средней и Новой Стой, еще не вполне утратила научный интерес и потому в ней наиболее полно представлены все составные части стоической философий, а именно: этика, физика и логика.

Как и скептики и эпикурейцы, стоики видели свою задачу в том, чтобы найти твердое основание для нравственной жизни. И хотя нравственная, этическая составляющая является преобладающей в стоицизме, философия стоиков все же не исключала и теоретическую часть, которую составляют логит и физика. Правда, обе они в конечном итоге подчиняются и этике, которая нуждается в этих двух науках, как в своем обосновании. Стало быть, цель знания стоики видят не в нем самом, а в его практических последствиях. Ценность теоретических изысканий целиком определяется их значением для нравственной жизни. Вместе с тем истинная нравственность невозможна без истинного познания.