История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - читать онлайн книгу. Автор: Иван Шишков cтр.№ 39

Подводя общий итог реконструкции философии элеатов, можно однозначно утверждать, что пройденный от Ксенофана до Зенона путь от начала и до конца знаменует собой путь от адепта учения Парменида до скептика, нигилиста и критициста. Как точно подметил в своем пространном расссуждени Гомперц, «история этой (элейской. — И. Ш.) школы — это история постепенного и мощного развития духа критики… Все три главных представителя элейской школы являются беспокойными умами, задача которых состоит в том, чтобы будить человечество из его тупой лености мысли и догматической сонливости… В этом постепенном возрастании критики заключается истинная ценность и историческое значение элейской школы. Это была первая великая палестра, в которой выковывалось, закаливалось и приобретало сознание своей силы мышление Запада» ^[177].

Основным гносеологическим и методологическим результатом этого процесса явилось отстаиваемое элеатами строгое различение между знанием-истиной ("достоверностью) и знанием-мнением, значительности которого можно осознать, если обратиться к философии пифагореизма, в которой эти оба элемента были еще смешаны и слиты.

Как уже отмечалось выше, острие критической аргументации Зенона было направлено в первую очередь против пифагорейцев, о чем, кстати, свидетельствует и название одного из его сочинений «Против философов». Следует напомнить, что термин «философы» во времена Зенона применялся только к пифагорейцам, которые первыми в истории философии себя так именовали. Пифагореизм, видимо, единственная в античной философии школа, которая проходит через всю ее историю. Зародившись еще в VI в. до н. э. с полулегендарного Пифагора пифагорейские учения стали центром притяжения для мыслителей разных философских традиций. Чарами пифагореизма были пленены наиболее оригинальные и мощные умы Древней Греции. Несмотря на глубокое расхождение в философских позициях влияние Пифагора испытали Парменид, Эмпедокл и, возможно, даже Гераклит. Не избежал пифагорейских чар и сам Платон, один из величайших философов древности, который при всей своей оригинальности наполовину был пифагорейцем.

Но следы пифагореизма обнаруживаются даже за пределами античной духовности. Соединившись в эпоху эллинизма со стоицизмом, неоплатонизмом и различными гностическими учениями и затерявшись на какое-то время в средневековой схоластике, пифагореизм вновь оживает в ренессансной культуре во флорентийском неоплатонизме Николая Кузанского и Джордано Бруно и в целом ряде натурфилософских и каббалистических сочинений.

Такая «живучесть» пифагореизма объясняется во многом глубиной его идей, а также оригинальностью, загадочностью, таинственностью самого пифагорейского движения как могущественного духовного феномена Древней Греции. Пифагореизм является сложной противоречивой мировоззренческой системой, вобравшей в себя различные по времени возникновении и содержанию пласты. ^

С одной стороны, пифагореизм знаменует собой высокую рефлексивную ступень философствования своей философемой «мир есть число» и приданием математике статуса подлинной теоретической науки. С другой — пифагореизм во многом еще оставался консервативным мышлением, неся на себе печать мифологической культуры. Именно этой своей второй стороной он и притягивал во все времена пытливые европейские умы, пытавшиеся разгадать тайну пифагорейского союза. Благодаря гармоничному сочетанию этих, на первый взгляд, исключающих друг друга сторон, а именно соединению религиозного, мифологического духа с ярко выраженным научным духом, пифагорейцы и вошли в историю европейской культуры.

Тайну учения пифагорейцев историческая традиция связывает Преимущественно с их культами или мистериями, сила и мощь которых была столь высока, что духом мистицизма было пронизано, по крайней мере, на начальных этапах, всё их философское учение. Как справедливо отмечает в этой связи С. Н. Трубецкой, «в глазах первоначальных пифагорейцев теоретическое знание было неотделимо от практической и теургической мудрости»⁵⁹. Благодаря мистериям пифагорейство продолжало существовать даже после того, когда оно окончательно было поглощено платонизмом. Можно даже сказать, что пифагореизм в той мере, в какой его можно считать философией, был образом жизни. Это обстоятельство особенно важно иметь в виду для адекватной реконструкции и понимания философии пифагореизма. А потому рассмотрение последней следует предварить изложением практического аспекта пифагорейского мировоззрения, содержание которого образует так называемый «пифагорейский образ жизни».

Практический аспект восходит к родоначальнику пифагорейского союза — Пифагору (571/570-497/496 гг. до н. э.), фигура и личность которого до сих пор остается загадкой для исследователей. Разгадка ее связана с так называемым «пифагоровым вопросом».

Этот вопрос был порожден, как это ни парадоксально, не недостатком информации о Пифагоре, а, напротив, ее избыточностью. Имеющаяся информация столь противоречива, что порой трудно отделить фантастический вымысел, вполне правдоподобные сведения от реальных исторических фактов. С одной стороны, в распоряжении исследователей имеются вполне достаточные конкретные исторические факты и сведения о жизни Пифагора, с другой — существует немало легенд, рассказывающих о Пифагоре как о чудотворце, прорицателе, маге, полубожественном существе, неоднократно перевоплощавшемся то в образе Эфалида — сына Гермеса, то в образе Эвфорба — дарданского героя, нанесшего рану Патроклу, то в образе мыслителя Гермотима из Клазомен, то в образе Пирра — рыбака, видевшего пророческие сны, и наконец, в образе Пифагора. О полубожественном происхождении и сущности Пифагора свидетельствует и тот факт, что пифагорейцы делили всех разумных живых существ на три вида: 1) бог 2) человек 3) существо, подобное Пифагору. Да и само имя Пифагора овеяно легендами, одна из которых гласит, что свое имя Пифагор получил потому, что он изрекал истину подобно дельфийскому оракулу.

Всё это, безусловно, подрывает доверие и порождает скептическое отношение к реальным, историческим фактам и биографическим сведениям Пифагора.

После своего долгого путешествия по Востоку, в частности, Финикии, Сирии, Египту, длившегося 24 года, Пифагор в возрасте 46 лет прибыл на остров Самос, где и обосновал в городе-полисе Кротоне свою школу, известную прежде всего под именем Пифагорейский союз.

Что собой представлял этот союз, по сути, у исследователей до сих пор нет единого мнения: одни считают, что это была закрытая религиозная община, другие — некая тайная политическая организация, третьи — закрытая философская школа. Однозначно можно утверждать лишь то, что это был некий тайный союз, прежде чем стать членом котором нужно было выдержать ряд испытаний: проверку на твердость и истинную любовь к учению, выдержать пятилетний обет молчания, смысл которого состоял в том, чтобы научиться больше размышлять и меньше говорить; дать клятву о не разглашении тайны пифагорейского учении даже под угрозой смерти. Поэтому не случайно Пифагор полагал признаком хорошего ученика способность хранить молчание (безмолвствовать) и хранить в тайне доверенное. Ранние пифагорейцы могли передавать наставления своего Учителя, его учение из уст в уста своим сыновьям и ученикам, «связанным обязательством и клятвой по закону пифагорейскому, но никому) другому» ^[178]. Этим, по-видимому, можно объяснить, почему Пифагор и его непосредственные ученики, т. е. ранние пифагорейцы не оставили после себя никаких сочинений. Правда, античная доксография всё же сообщает, что * Пифагор, умирая, оставил в наследство сыну и дочери свои записки «Священного Слова Орфея», единственное свое письменное произведение.